Заговор против маршалов - Еремей Парнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многократные повторы, начетничество перечислений, схоластическое чередование вопросов и ответов в духе какого-нибудь богословского диспута, само построение фраз, выдержанных в традициях бульварной романтики, даже навязчивый ритм — все здесь оказывало странное гипнотическое воздействие. Многим казалось, что они уже слышали это, и не однажды, но лишь запамятовали где. В устах измученного, сломленного человека неподражаемая поэтика несостоявшегося клирика, как-то попробовавшего себя в стихах, так и осталась неузнанной.
Вернее, автор, так основательно потрудившийся ради бесправного узника, вложивший в его послушные уста и своеобразие своей логики, и весь набор изобразительных средств.
В этих тюремных стенах многократные повторения и впрямь напоминали заколачивание крышки гроба. И по звучанию, и по смыслу.
— Какие средства выбрал себе этот заговор? Все средства: измена, предательство, поражение своей страны, вредительство, шпионаж, террор. Для какой цели? Для восстановления капитализма. Путь один — ломать диктатуру пролетариата и заменять фашистской диктатурой. Какие же силы собрал заговор для того, чтобы выполнить этот план? Я назвал следствию больше семидесяти человек — заговорщиков, которых я завербовал сам или знал по ходу заговора... Я составил себе суждение о социальном лице заговора, то есть из каких групп состоит наш заговор, руководство, центр заговора. Состав заговора из людей, у которых нет глубоких корней в нашей Советской стране, потому что у каждого из них есть своя вторая родина. У каждого из них персонально есть семья за границей. У Якира — родня в Бессарабии, у Путны и Уборевича — в Литве, Фельдман связан с Южной Америкой не меньше, чем с Одессой, Эйдеман связан с Прибалтикой не меньше, чем с нашей страной...
Даже характерная рифма «людей — корней» коварно затесалась в спирали верлибра. От себя не убежишь.
Ничто так не высвечивает нутро, как литература. Вся подлость и низость просочилась в гнусном переборе четок: «заговор, заговор»... Вся погромная мерзость. Пробный шар, исподтишка и без всякого риска.
Примаков говорил с монотонной отчетливостью, почти не заглядывая в бумагу. Кто писал текст, чьи руки прошлись по нему многократно и как в последний момент все было переписано наново, этого он не знал, принимая как еще одно проявление неизбежности. По существу, Виталия Примакова, которому от имени вождя обещали жизнь, уже не было среди живых. Отзвучал голос, произносивший чужие слова, и осталась оболочка, словно образ, непостижимо задержавшийся в зеркале, от которого отошел его прежний хозяин.
Но исчезнет и отражение через считанные минуты.
В 23 часа 35 минут Ульрих огласил приговор.
Той же ночью трупы вывезли на Ходынское поле — печально прославленную Ходынку и при свете автомобильных фар свалили в загодя вырытую траншею. Прежде чем закопать, обильно посыпали негашеной известью.
• «Всем подлецам — расстрел».
«Подлецов» Безыменский угадал верно. Словечко было на слуху.
«Тов. Ежову. Берите всех подлецов. 28. V. 1937 года. К. Ворошилов».
Такой резолюцией был помечен список на 26 руководящих работников Артуправления РККА, включая комбрига Железнякова. Один из множества. Брали уже не десятками — сотнями.
К концу следующего года жертвами террора падут семьдесят шесть (из восьмидесяти пяти) членов Военного совета, три маршала из пяти, два командарма первого ранга из четырех, двенадцать командармов второго ранга из двенадцати.
Среди них, тайно судимых ОСО, тайно захороненных в безвестных могилах, окажется и почти весь состав Особого присутствия: и Алкснис, и Белов, и Дыбенко, и Егоров, и остальные. Маршал Блюхер будет застрелен в кабинете наркома... Там же заставят проглотить яд начальника ИНО Слуцкого.
16 июня бывший комбриг Медведев в судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР виновным себя не признал. Он заявил, что в троцкистскую организацию не входил, а показания о существовании в РККА военно-фашистского заговора дал под давлением. Приговор — расстрел.
Всего за несколько дней аресту подверглись около тысячи командиров и политработников, в том числе 29 комбригов, 37 комдивов, 21 комкор, 16 полковых комиссаров, 17 бригадных и 7 дивизионных комиссаров[32].
— Нет такой пакости, на которую не были бы способны изменники и предатели родины,— сказал Сталин.— Крушение поездов с человеческими жертвами, отравление рабочих, террор, вывод из строя предприятий, поджоги и диверсии — вот на что идут враги, стремясь в угоду и по заданиям германской и японской разведок подорвать мощь первого в мире государства рабочих и крестьян.
Обыденное, но подсознательно жуткое слово «мясо». Святое и теплое слово «хлеб». И слово «молоко», обдающее невинной свежестью детства. Сотни новеньких автофургонов появились на улицах летней Москвы. Пересекая рельсы, «Аннушки» и «Букашки», следуя вдоль бульварных линий мимо зацветающих лип, пробираясь по слободским переулкам дальнего кольца «В», что не сподобилось прозвища, днем и ночью несли свою бессменную службу.
Но для тех, кого трясло там, внутри, за железной дверью, «воронки» так и остались «воронками», невзирая на внешний декор. Было ли тут прямое заимствование, или чуждый ветер занес колючее семя нордического коварства, а только ни «Главмясу», ни прочим продуктовым гигантам даже не снился столь мощный автопарк.
Зато реклама продовольствия стала побогаче и не стоила ни копейки. Не в пример газетной, набранной петитом где-нибудь на задворках, между уличными происшествиями и театральной программой.
Толку от нее было мало, ибо спрос опережал предложение, но зато создавалась видимость нормального существования.
Наряду с большим потоком (поток международных новостей, поток резолюций, поток угля и металла) где-то по осколкам взорванного быта струился скромный реликтовый ручеек.
Мясные, хлебные, молочные и спиртные главки призывали граждан требовать! Но не смерти предателям, как на митингах, а хлеба насущного с сопутствующими дарами.
Почти на любой вкус.
«Московская макаронная фабрика им. О.Г.П.У. выпустила в продажу новый ассортимент изделий, изготовленных из высшего сорта муки 30% помола на яйцах. Требуйте во всех магазинах».
«Всесоюзная контора спецмясофабрикатов «Главмясо» вырабатывает на своих заводах и мясокомбинатах кетгут (сухой, стерильный в ампулах). Техническая сшивка, струны музыкальные, струны теннисные».
«Диетики! Пейте диетическое «ацидефильное» молоко. Требуйте во всех магазинах. Цена 90 коп. 0,5 литра».
«Высококачественное пиво: Московское, Русское, Жигулевское, Украинское, Мартовское, Бархатное, Портер — выпустил в продажу по новой улучшенной рецептуре Московский промкомбинат им. Бадаева».
«Завтрак для детей. Повидло вкусно, питательно, дешево. Требуйте во всех магазинах Союзконсервсбыта».
«Требуйте джин голландский с маркой заводов Главспирта».
«Требуйте Доппель-кюммель с маркой заводов Главспирта».
«Наливка брусничная отличается своеобразным приятным вкусом. Требуйте наливки Главспирта».
Завтрашний номер был уже полностью сверстан, когда Мехлиса вызвали в Кремль. От Маленкова, заведующего Отделом руководящих парткадров ЦК, он знал, что его готовят на место Гамарника, в Главное Политуправление. Однако Сталин даже не обмолвился о новом назначении.
Зорко опережая развитие запланированных событий, он надумал добавить в передовицу абзац: «Инспирированная небезызвестным по части антисоветской лжи министерством Геббельса германская печать последние дни непрерывно вопит о «смещении и арестах крупных военных в СССР, что-де означает чуть ли не «кризис Советской власти»...» Эти вопли суть не что иное, как плач по потерянным шпионам, на которых возлагались столь большие надежды. Разгром последнего военно-шпионского ядра одного иностранного государства — большой удар по поджигателям войны и их планам подрыва мощи Красной Армии и порабощения народов СССР».
Перенося исправления в корректуру, Мехлис подумал, что примелькавшийся камуфляж — «одно иностранное государство» — едва ли уместен после упоминания министерства Геббельса. Тем более что уже подготовлен материал, где хозяин прямо называет и Германию и Японию. Свои сомнения он, понятно, оставил при себе.
