Маршалы Сталина - Юрий Рубцов

В последнем составе Ставки ВГК, утвержденном ГКО 17 февраля 1945 г., места Ворошилову не нашлось. Что, правда, не помешало ему, как уже говорилось выше, получить за победу немалые и не заслуженные почести.

После мая 1945 г. к военным делам маршал по существу отношения не имел. Партия бросила его на новый участок — курировать сферу культуры. Благообразный, моложавый, с седыми усами и серебряными висками, он умел произвести благоприятное впечатление. «Милый Ворошилов, — вспоминал писатель Корней Чуковский после их встречи в Кремле, — я представлял его себе совсем не таким. Оказалось, что он светский человек, очень находчивый, остроумный и по-своему блестящий».

В ведении Бюро культуры при Совете Министров СССР, которое возглавил бывший нарком обороны, находились театры, кинематограф, книгоиздательства. Учитывая, что литературой в стране занимался лично Сталин, а в целом культурой ведал агитпроп во главе с секретарем ЦК Ждановым, на долю Ворошилова оставалось совсем немного. И чем-то очень значительным в этой области он не отметился.

Со временем стали ухудшаться его ранее почти безоблачные отношения с вождем. Впрочем, к концу жизни Сталин перестал благоволить не только к Ворошилову, но и к другим давним соратникам — Молотову и Микояну. Но от этого Клименту Ефремовичу было не легче.

Открытое пренебрежение, которое демонстрировал стареющий диктатор, приобретало подчас зловещие формы. Заместитель главкома Военно-Морского Флота адмирал И. С. Исаков привел в своих воспоминаниях характерный эпизод. На одном из заседаний политбюро, обсуждавшем пути развития Военно-Морского Флота, Ворошилову случилось высказаться невпопад. Сталин отреагировал так, что у адресата его слов предательски побежал по спине озноб: «Не понимаю, для чего хочется товарищу Ворошилову ослабить Советский Военно-Морской Флот». Эта реплика, к тому же повторенная дважды, естественно не ускользнула от внимания присутствующих. Когда после заседания все по приглашению Сталина пошли смотреть кинофильм, рядом со старым маршалом образовался вакуум.

Фильм закончился. Вождь, увидев одиноко сидящего Ворошилова, неожиданно встал и, подойдя, положил ему руку на плечо. «Лаврентий, — обратился он к Берии. — Надо нам лучше заботиться о Ворошилове. У нас мало таких старых большевиков, как Клим Ворошилов. Ему нужно создать хорошие условия». Все молчали. Да и что тут скажешь, если «позаботиться» о давнем соратнике предлагается карательных дел мастеру. А в последние годы жизни Сталина его подозрительность дошла до такой степени, что он не раз объявлял Ворошилова английским шпионом.

После кончины вождя Климент Ефремович получил почетный, но малозначительный пост председателя президиума Верховного Совета СССР. Благодаря тому, что он поддержал заговор Хрущева, Маленкова и других членов президиума ЦК против Берии, ему на некоторое время удалось удержаться в русле активной политики. Но дальше его пути с Хрущевым, оказавшимся наверху властной пирамиды, должны были неизбежно разойтись. Инициированная первым секретарем ЦК КПСС реабилитация «врагов народа», к расправе над которыми старый маршал имел прямое и непосредственное отношение, не могло ему понравиться.

Но Ворошилов не стал и надежным союзником «антипартийной группы» Маленкова, Молотова и Кагановича. Как только он увидел, что события на июльском пленуме ЦК 1957 г. поворачиваются против его давних соратников по политбюро, тут же взял слово и осудил Маленкова и компанию.

До поры до времени Хрущев по тактическим соображениям об этих колебаниях Ворошилова не напоминал. Но на XXII съезде КПСС в октябре 1961 г. пора «беспамятства» прошла. В отчетном докладе, говоря о фракционной антипартийной группе, Никита Сергеевич в числе ее активных участников назвал и Ворошилова. При этом подчеркнул, что такая позиция не была случайной, а диктовалась стремлением уйти от ответственности за массовые репрессии. Климент Ефремович пытался замять вопрос, сославшись на то, что «черт попутал».

«Мы думаем, что черт тут ни при чем, — заявил по этому поводу председатель Совета Министров РСФСР Д. С. Полянский. — Вы хотели замести следы своего участия в репрессиях против ни в чем не повинных людей, особенно против кадров военных руководителей, известных всей стране». В аналогичном духе выступили и многие другие делегаты съезда.

«Здесь, на съезде, Ворошилов слушает критику в свой адрес и ходит, как побитый, — не упустил возможности уязвить его и Хрущев. — Но надо было видеть его в то время, когда антипартийная группа подняла руку против партии. Тогда Ворошилов проявлял активность, выступал, как говорится, при всех своих регалиях и в доспехах, чуть ли не на коне». И все же первый секретарь ЦК призвал проявить к старейшему члену президиума ЦК снисходительность и выступил против предложения ряда делегатов об исключении Ворошилова из партии.

Надо отдать должное Клименту Ефремовичу: в отличие от Молотова или Кагановича, он всегда вспоминал о «великой чистке» с чувством горечи. А расстрелянных по делу Тухачевского военачальников никогда не называл виновными. Своими положительными отзывами о репрессированных (он, например, написал сочувственную статью о Гамарнике) бывший нарком обороны как бы пытался загладить свою вину перед ними.

Покаялся он (насколько искренне — дело другое) и перед делегатами XXII съезда: «Я полностью согласен с проведенной партией большой работой по восстановлению ленинских норм партийной жизни и устранению нарушений революционной законности периода культа личности и глубоко сожалею, что в той обстановке и мною были допущены ошибки».

Как говорится, лучше поздно, чем никогда.

ТУХАЧЕВСКИЙ

Это — голос моей судьбы.

Апрель 1937 года. Лондон живет лихорадочными приготовлениями к коронации Георга VI. На торжества в британскую столицу начинают съезжаться обладатели самых громких титулов и фамилий со всего света. В Москве тоже готовится делегация. Ее глава — не политик, даже не член правительства, но его имя знает вся Европа. Маршал Тухачевский — прирожденный военный, интеллектуал, полководец, крупный теоретик, знаток иностранных языков и тонкий ценитель искусств.

Волнуется маршал… Европейские дворы должны увидеть достойного представителя новой России, увидеть его — Тухачевского. Сколько лет он шел к этому и, кажется, свершилось: нет в Советском Союзе более популярного и перспективного военачальника. Несмотря на конфликты с наркомом обороны Ворошиловым, он обласкан в Кремле, избран в состав ЦК правящей партии, одним из первых отмечен маршальскими звездами. А ведь ему только сорок четыре — позади всего полжизни.