Плата за свободу - Ян Покровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда губернатор штата вошел в палату, Энтони полусидел на кровати и напряженно вглядывался в экран видеофона. Он был очень бледный, правая рука, залитая медицинской пеной ярко желтого цвета, висела на перетяжке.
- Добрый день, мистер Уайт. Как самочувствие? – поинтересовался Эванс.
- Уже намного лучше, мистер Эванс, - ответил Уайт, - сейчас намного лучше, - уточнил он, - а так конечно было не очень. Думал – живым не доберусь. Хорошо, что в машине есть автопилот. Как только оторвался от преследователей, сразу его включил. Автолет меня и доставил до нашей военной базы.
- Как самочувствие водителя? – поинтересовался Эванс.
- Водителю досталось намного сильнее меня. Нас обстреливали с двух сторон. Одна пуля пробила ему легкое, вторая попала в живот. Ему тоже сделали операцию. Доктор сказал, все заживет под действием регенерационного раствора.
- Вы в силах переговорить, Энтони? Мне бы хотелось узнать подробнее, что вам сказал мэр города Хоп?
- Этот хитрый фёрстмен был как всегда в своем духе, - Уайт поморщился, как будто съел дольку лимона, - когда я его спросил, что он знает насчет насильственной эвакуации наших граждан, этот мерзавец только рассмеялся мне в лицо, а потом сказал, что за свободу надо платить. На жителей Техаса, видите ли, не распространяются законы США, поэтому любой гражданин Америки может делать с ними все, что посчитает нужным.Я тогда не выдержал, сэр, и въехал ему в левый глаз. Скорее всего, поэтому он так разозлился и на выезде из города нас обстреляли.
- Вы сильно ненавидите мэра города Хоп? У вас с ним старые счеты?
- Сэр, для фёрстменов все жители Техаса – люди «второго сорта», будь ты хоть белым, черным или азиатом. Если вы заметили, - улыбнувшись, сказал Уайт, - у меня темный цвет кожи, но я себя никогда не считал и не буду считать фёрстменом. У судьбы есть свои шутки, не правда ли, сэр? Моя фамилия в переводе означает «белый», сам я - черный, а фёрстменов ненавижу не меньше белых, и знаете почему? Если хотите – расскажу.
- Заинтриговали, мистер Уайт, - Эванс поудобнее устроился в кресле.
- Я биолог по образованию, сэр, закончил не какой-нибудь захудалый Гарвард, а престижный Шанхайский университет. В свое время я занимался проблемой искусственного синтеза ДНК, в том числе и человеческого. Заметьте, господин губернатор, не просто клонированием генома, а попыткой синтеза, да еще при этом с заданными свойствами. Еще недавно все правительства мира клялись, что такие опыты не проводятся, а на самом деле многие страны занимались этой тематикой. Я работал в лаборатории, где пытались создать ген, отвечающий за изменение кожного покрова. Представляете человека, у которого кожа не уступает в прочности кевларо-графеновой броне? А если таких людей будет тысяча, или десять тысяч и все они будут вооружены по последнему слову техники? Такую кожу в упор не пробьешь из автомата, не сможешь прожечь из лазерного оружия, концентрированные кислоты и щелочи не смогут причинить ей вреда. Мы были на пороге создания универсального солдата, по живучести не уступающего боевому дрону. К сожалению, а может и к счастью, наш проект свернули, так и не доведя исследования до конца.
После этого я вернулся в США и начал работать в Массачусетском университете. Это были унылые 60-е годы 21 века. После долгого отсутствия я не узнал Америку. С каждым годом неравенство по расовым признакам только усиливалось. Все больше стала проявляться агрессия со стороны чернокожего населения по отношению к белым и азиатам. Для меня это было дикостью. Начали появляться кафе и рестораны – «только для афроамериканцев», общественные туалеты, где над входом висела надпись «белым вход воспрещен», в магазинах оборудовали отдельные привилегированные кассы для черных. Как будто я окунулся в Америку 50-х годов прошлого века, но с точностью до наоборот – там была расовая дискриминация для черных, а тут – для белых.
Последней каплей для меня стала научная работа, на которую правительством США был выделен огромный грант. Суть исследования состояла в том, чтобы доказать на генном уровне так называемую теорию африканского происхождения человека и подтвердить уникальность негроидной расы. Проще говоря, сделать из нас «первых людей». Возможно, вы слышали про основные понятия этой теории - все человечество зародилось от племени темнокожих Homo, живших в Африке более 2,5 млн. лет назад, а затем уже эволюционировавших до Homo sapiens. Наш заведующий лабораторией генетики Боб Скотт, конечно же афроамериканец по происхождению, с превеликой радостью взялся за эту работу. Через три года усердных поисков и лабораторных исследований, в которых я принимал активное участие, результаты были готовы. Мистер Скотт готовился сделать обширный доклад о первоочередной роли негроидной расы в происхождении человечества и ввести понятие «first person» (фёрстпёрсон). Скажу вам честно, практически все доказательства были или фальсифицированы или far-fetched (прим. авт.: взяты издалека, притянуты за уши). Как-то на очередном внутреннем брифинге я выступил с докладом, где раскритиковал выводы, сформулированные нашим руководителем. Мной было предложено дополнительно проанализировать современные находки предков человека, живших в Южной Америке и в Сибири более 3 млн. лет назад. Генотип этих прапредков человека был приблизительно такой же, как и древних африканских человекоподобных существ, но эти Homo жили на пятьсот тысяч лет раньше. Соответственно, теория «first person», или как ее потом стали называть «фёрстменов», не выдерживала никакой критики.Многочисленные расшифровки геномных кодов подтверждали, что африканская теория происхождения человечества ошибочно и негроидная раса ничем не отличается от европеоидной или азиатской.
После этого выступления институт быстро расторг со мной контракт, а однажды вечером трое неизвестных хорошенько отделали меня прямо недалеко от моего дома. Естественно, полиция виновных не нашла.
Работы по специальности я не нашел, вернее надо сказать, во всех научных учреждениях, куда я подавал свои документы, мне отвечали отказом. Хотя сравнительно легко устроился в местные органы министерства социальной поддержки, ведь
