Упражнения в стиле - Раймон Кено

— Марселина без меня никуда не ходит.

Однако этим он не ограничился.

— Причину объяснять я тебе не буду, это заняло бы слишком много времени.

Зази отвела от него взгляд и зевнула.

— Я устала, — сказала она, — пойду спать.

Она встала. Габриель поднес к ней щеку. Она чмокнула его.

— А у тебя нежная кожа, — отметила она.

Марселина пошла проводить Зази в ее комнату, а Габриель достал изящный футлярчик свиной кожи с вытисненными на нем своими инициалами. Снова усевшись, он налил себе стакан гранатового сиропа, чуток разбавил его водой и принялся полировать ногти; он обожал это занятие, весьма преуспел в нем и считал, что даст сто очков вперед любой маникюрщице. При этом он напевал непристойный куплетец, потом запел песенку о подвигах трех ювелиров[*], а закончив ее, стал насвистывать, но негромко, чтобы не разбудить девочку, сигналы, памятные ему со времен действительной службы в армии: отбой, к подъему флага, нашкапрал бабудрал и т. п.

Возвратилась Марселина.

— Уже спит, — кротко сообщила она.

После чего уселась и налила себе рюмочку кирша.

— Прямо как ангелочек, — нейтральным тоном прокомментировал Габриель.

Полюбовавшись только что обработанным ногтем мизинца, он перешел к безымянному.

— А чем мы ее займем весь день? — кротко поинтересовалась Марселина.

— Ну, с этим нет проблем, — сказал Габриель. — Первым делом я свожу ее на Эйфелеву башню, на самый верх. Завтра, во второй половине дня.

— А утром? — кротко поинтересовалась Марселина.

Габриель побледнел.

— Нельзя, — пробормотал он, — нельзя, чтобы она меня разбудила.

— Вот видишь, — кротко произнесла Марселина, — уже проблемы.

Вид у Габриеля был перепуганный.

— Дети, они же просыпаются с ранья. Она не даст мне выспаться... восстановить силы... Ты же знаешь меня. Мне необходимо восстановить силы. Десять часов сна, вот моя норма. Иначе здоровью хана.

Он посмотрел на Марселину.

— И ты даже не подумала об этом!

Марселина опустила глаза.

— Я не хотела мешать тебе выполнить свой долг, — кротко сказала она.

— Спасибо тебе за это, — важно произнес Габриель. — Но вот что придумать, чтобы я утром не слышал ее.

Они погрузились в раздумье.

— А может, — сказал Габриель, — дать ей какое-нибудь снотворное, чтобы она проспала до двенадцати, а еще лучше часов до четырех. Говорят, есть какие-то классные свечи, действуют великолепно.

— Тук-тук-тук, — деликатно постучал во входную дверь Турандот.

— Войдите, — пригласил Габриель.

Вошел Турандот в компании с Зеленцом. Без приглашения сел, клетку водрузил на стол. Зеленец с нескрываемым вожделением уставился на бутылку с гранатовым сиропом. Марселина немножко налила ему в поилку. Турандоту тоже предложили, но он отказался (жест). Габриель, завершив средний палец, переключился на указательный. Пока еще ничего не было сказано.

Зеленец выжрал сиропчик. Почистил клюв о прутья клетки, после чего взял слово и изрек нижеследующее:

— Ты говоришь, говоришь, и это все, что ты можешь.

— В жопе я видел твои реплики, — раздраженно бросил ему Турандот.

Габриель оторвался от ногтя и со злостью воззрился на гостя.

— Повтори-ка поотчетливей, что ты произнес, — предложил он.

— Что произнес? — переспросил Турандот. — Я произнес: в жопе я видел твои реплики.

— Хотелось бы мне знать, что ты имел в виду, произнося это?

— Я имел в виду, что мне не нравится, что тут поселилась эта девчонка.

— Мне плевать, нравится это тебе или нет. Понял?

— Прошу прощения. Квартиру я тебе сдавал без детей, а теперь ты поселил ребенка без моего позволения.

— Знаешь, где я видел твое позволение?

— Знаю. И еще знаю, что еще немного, и ты, позоря меня, начнешь выражаться, как твоя племянница.

— Да можно ли быть таким неинтеллигентным? Ты хотя бы знаешь, кусок ты мудака, что означает «неинтеллигентный»?

— Вот оно, — отметил Турандот, — начинается.

— Ты говоришь, говоришь, — обратился к нему Зеленец, — и это все, что ты можешь.

— Что начинается? — откровенно угрожающим тоном поинтересовался Габриель.

— А то, что ты начинаешь непозволительно выражаться.

— А вот он начинает выводить меня из себя, — сообщил Габриель Марселине.

— Не надо нервничать, — кротко попросила она.

— Я не желаю, чтобы эта маленькая дрянь жила в моем доме, — с патетической интонацией заявил Турандот.

— Да в гробу я тебя видел! — заорал Габриель. — В гробу! Понял?

Он шарахнул кулаком по столу, и тот, как обычно, подломился в том же самом месте. Клетка упала на ковер, одновременно с ней свершили падение бутыль с гранатовым сиропом, бутылка кирша, рюмки и стаканы, маникюрный набор; Зеленец неистово сетовал, сироп заливал кожаный футлярчик, Габриель испустил вопль отчаяния и ринулся спасать оскверненную любимую вещицу. Стул его грохнулся на пол. И тут отворилась дверь.

— Дадут мне, в задницу, спать или нет?

В дверях стояла Зази в пижаме. Она широко зевнула и с нескрываемой враждебностью уставилась на Зеленца.

— Да у вас тут прямо зоопарк, — сказала она.

— Ты говоришь, говоришь, — обратился к ней Зеленец, — и это все, что ты можешь делать.

Несколько эпатированная, она переключила внимание с птицы на Турандота и спросила у дяди:

— А это еще кто?

Габриель краем скатерти вытирал футлярчик.

— Хана, вконец испорчен, — пробормотал он.

— Я подарю тебе другой, — кротко промолвила Марселина.

— Очень мило с твоей стороны, — сказал Габриель, — но тогда я предпочел бы не свиной кожи.

— А какой? Из телячьего хрома?

Габриель поморщился.

— Шагреневый?

Та же гримаса.

— Из юфти?

Та же гримаса.

— А из крокодиловой?

— Чересчур дорого.

— Но зато шикарно и солидно.

— Ну, раз так, я сам схожу куплю его.

Улыбаясь во весь рот, Габриель повернулся к Зази.

— Видишь, тетя у тебя — воплощенная любезность.

— Ты так мне и не сказал, что это за хмырь.

— Домовладелец, — объяснил Габриель, — потрясающий домовладелец, друг людей и хозяин бистро внизу.

— «Подвальчика»?

— Именно, — подтвердил Турандот.

— А в вашем подвале танцуют?

— Избави Бог! — ответил Турандот.

— Фигово ему, — сказала Зази.

— Да ты не бойся за него, — утешил ее Габриель, — на прожитие он зарабатывает.

— А вот если б его кафешка была в Синжерминдипри, он башли лопатой бы греб, — сообщила Зази. — Это во всех газетах пишут.

— Неслыханное благородство так заботиться о моих делах. Я тронут, — надменно изрек Турандот.

— Да в жопе я видела благородство, — бросила Зази.

Турандот даже взвизгнул от восторга.

— Ну что, будешь продолжать отрицать? — обратился он к Габриелю. — Я собственными ушами слышал ее жопу.

— Я попросил бы тебя не произносить непристойностей, — сказал Габриель.

— Это не я, — возразил Турандот, — это она.

— Ябеда, — отметила Зази. — Надо ж быть таким гадом.

— Ну ладно, хватит, — сказал Габриель, — мне пора идти.

— Тоскливо, наверно, быть ночным сторожем, — поинтересовалась Зази.

— Работать вообще невесело, — ответил Габриель. — Ступай спать.

Турандот взял клетку и сказал:

— Мы еще продолжим наш разговор.

И с лукавой улыбкой добавил:

— И увидим его в жопе.

— А он неумен, — кротко заметила Марселина.

— Еще как, — подтвердил Габриель.

— Ну все, спокойной ночи, — все так же любезно произнес Турандот. — Я провел приятнейший вечер и рад, что провел его с пользой.

— Ты говоришь, говоришь, — выступил Зеленец, — и это все, что ты можешь.

— Какой милашка, — сказала Зази, глядя на попугая.

— Все, ступай спать, — повторил Габриель.

Зази удалилась через одну дверь, вечерние посетители[*] через другую.

Габриель дождался, когда стихли все звуки, и тоже вышел. Тихо, не шумя, как и подобает приличному квартиронанимателю, он спускался по лестнице.

И тут Марселина, обнаружив на комоде некий предмет, схватила его, выбежала за дверь, склонилась в пролет лестницы и кротко крикнула:

— Габриель! Габриель!

— Что случилось?

— Ты забыл свою губную помаду!

III 

В углу комнаты на столике Марселина поставила все необходимое, чтобы умыться, то есть таз и кувшин с водой, — прямо как в какой-нибудь захолустной деревне. Это чтобы Зази чувствовала себя в привычной обстановке. Однако Зази в привычной обстановке себя не почувствовала. Она уже не только пользовалась стационарным биде, но имела возможность познакомиться и со множеством других сантехнических чудес. Раздраженная до глубины души таким примитивизмом, Зази раза два мазнула себя смоченной ладонью по лицу и сделала вид, будто причесалась.