Мятеж - Эми Тинтера

– Большинство важных экспериментов она проводит лично. Она из тех, кто не делится властью. – Михей с серьезным лицом подался ближе ко мне. – Рен, ты даже не представляешь, над чем они работали. А я уже давно не в курсе. Теперь они, должно быть, далеко продвинулись с этими препаратами. А то и получили то, что хотели.

– Над чем же они работали?

Михей вздохнул:

– Мне досталось всего понемножку. Один замедлял рефлексы настолько, что я едва мог пошевелиться. Из-за другого все казалось мне фиолетовым. После третьего хотелось пожирать людей живьем. Четвертый так замедлил регенерацию, что раны затягивались часами.

Я сглотнула. Мне и в голову не приходило, как мне повезло, что я умерла в двенадцать лет, а не раньше. Я ни разу не додумалась спросить у других рибутов, чем они занимались в те годы, что сидели в изоляторе.

– Ну так вот: после побега я решил, что с этим надо покончить. Людям верить нельзя. Даже бунтари, которые заявляют о помощи нам, просто используют нас, чтобы избавиться от КРВЧ. Они же, как я понимаю, ясно дали понять, что не хотят, чтобы мы отирались поблизости после побега? Кому какое дело до наших родных и вообще до нашей прежней жизни в городе? Теперь мы рибуты, а значит должны уйти и больше не возвращаться.

Я кивнула. «Не собираюсь подыхать за них» – именно так сказал Десмонд пару суток назад, когда пытался убедить остальных повстанцев не помогать нам.

– Не могу сказать, что это решение далось мне легко, – продолжил Михей. – Попав сюда, я постарался сосредоточиться на резервации и выпустить пар, но люди атаковали нас непрерывно. Причем не только КРВЧ! Местные – из тех, что остались, – совершали набеги, чтобы перебить как можно больше наших. Они боялись нас меньше, чем городские. Они не видели, на что мы способны. Мы выставили знаки, чтобы они держались подальше, не лезли, но они не послушались. Ты спросишь о старшем поколении рибутов, которые ушли? Им не хотелось воевать с КРВЧ, вот и все. Они хотели наладить где-нибудь мирную жизнь и оставить людей в покое. – Он провел рукой по лицу. – А КРВЧ перебила их всех до единого. Я передвинул резервацию сюда: пусть знают, что мы не прячемся и не бежим, но это не было актом агрессии. Они же все равно явились и напали на нас. Они не остановятся, Рен.

Я угрюмо уставилась в стол. Повстанцев была лишь горстка. Большинство людей вполне устраивало то, что корпорация отлавливала рибутов и истребляла их, как ей заблагорассудится.

Михей придвинулся ближе и тронул меня за руку. Я отвела ее.

– Я допускаю, что не все люди настолько плохи. Честное слово.

Я посмотрела ему в глаза. Он был серьезен.

– Вот Тони, например, тот, что главный у мятежников. Он всегда был крайне любезен со мной. Разговаривает со мной на равных. В Нью-Далласе у меня был старший брат, – возможно, он еще жив. Может быть, он даже вырос хорошим человеком. – Михей сцепил кисти. – Но пара-тройка исключений погоды не делает. Нескольких человек, способных терпеть нас, мало, чтобы убедить меня в безопасности всех рибутов. Я всеми и рискну, если оставлю людей в живых. Мой выбор был очень труден, но я искренне считаю, что прав. – Он глубоко вздохнул. – Ты понимаешь меня?

Я понимала его прекрасно. Михей рассуждал логично. Он решил спасти свой народ – рибутов – и был готов во имя этого на риск и чудовищные жертвы. Разве не так же я поступила ради Каллума? Разве я не взяла с собой в филиал КРВЧ Адди, хотя и знала, что это опасно? Разве не рискнула собой, а заодно и жизнью двадцати душ для спасения одного?

Разве не понимала, что в случае победы освобожденные рибуты перебьют уйму людей из охраны? Но ведь тогда я сочла это приемлемым?

– Рен, – тихо позвал Михей.

Глотнув, я подняла на него взгляд:

– Я понимаю тебя.

Глава 9

Каллум

Вечером я остановился позади толпы, которая собралась возле чаши для костра, чтобы посмотреть на компанию юных рибутов-музыкантов, игравших что-то веселое. Люди вскоре пустились в пляс и начали подпевать. Такое ликование после гибели в недавней бойне своих же товарищей казалось странным.

Кое-кто из остинских рибутов тоже присоединился к торжеству. Отсветы костра плясали на их счастливых лицах, они держались за руки и заразительно смеялись. Однако большинство наших мрачно сидели в стороне, разбившись на группки. Среди них уже прошел слух о замыслах Михея, и многим они не понравились.

Рен стояла невдалеке, рядом с Михеем, и напряженно кивала, слушая его. Он был уже не настолько благодушен, как раньше, но оба они выглядели довольно мирно, и прежней ярости на лице Рен я тоже не заметил.

Она перехватила мой взгляд и едва заметно округлила глаза, словно желая показать, что общество Михея ее уже утомило. Я рассмеялся, и на лице Рен возникло подобие улыбки. Взмахом руки я поманил ее к себе, но она снова с усталым видом кивнула Михею, который что-то безостановочно говорил.

Тут ее внимание привлек кто-то за моей спиной. Я оглянулся и увидел Айзека, он шел к палатке у входа в резервацию с тарелкой, полной еды. Там все еще находилась новенькая – та, что была недавно убита.

– Не понимаю, почему они это терпят.

Обернувшись на тихий голос, я обнаружил рядом с собой Адди. Пожал плечами, потому что тоже не знал ответа. Всматриваясь в толпу, я вдруг подумал: кого еще из них убили охотничьи отряды Михея?

Я снова взглянул на Айзека. «Повезло, наверное» – так он ответил на мой вопрос о том, как он очутился в резервации. Сказал, что родился не здесь.

– Неужели никто не пытался это остановить? – прошептала Адди.

– Может, им наплевать, – буркнул я и жестом позвал ее за собой. – Идем.

Увидев нас, Айзек вздрогнул, и его рука, уже собравшаяся откинуть полог палатки, замерла. Он нервно огляделся, проверяя, нет ли еще кого поблизости.

– Вам ребята, наверно, сюда нельзя, – заявил он.

– Почему? – спросила Адди.

– Михей предпочитает не торопиться с акклиматизацией новых рибутов. Ну, чтобы они не слишком обалдели под грузом впечатлений.

– А разве от своей гибели они еще не обалдели? – осведомился я.

Видя, что Айзека моя шутка не развеселила, я решил заткнуться. Пожалуй, в своих догадках насчет истинной причины его смерти я не ошибся.

– Это ей, – сказал он, кивая на тарелку. – Она все равно еще толком не говорит.

И скрылся в палатке.

Адди сложила на груди руки и поежилась от вечернего холода.

– Ты поговорил с Рен?

– Немного.

– Бет говорит, Рен зашила им огнестрельные раны, пока они были мертвы, чтобы шрамы уменьшить. Мило, правда? – Адди пожала плечами. – Как будто ничего другого она сделать не могла. Ты как считаешь?

Я удивленно оглянулся в сторону Рен, но они с Михеем уже ушли. Мне она об этом ничего не сказала. Будь я на ее месте, я бы точно после такой «охоты» пришел в ярость и набросился на Михея. Но Рен хватило выдержки зашить мертвой девушке грудь. Мне бы такое и в голову не пришло.

Айзек вышел из палатки, засунув руки в карманы и ссутулившись, как будто хотел исчезнуть.

– Вам надо чего-нибудь, ребята? Может, поесть хотите?

– Ты тоже так умер? – негромко спросил я, кивнув на палатку.

Он кашлянул и начал затравленно озираться, словно выискивая, куда бы сбежать.

– Я не могу об этом говорить. Честно.

– Что значит – не можешь? – нахмурилась Адди.

Он подступил на шаг ближе, втянув голову в плечи:

– Михей этого не любит. Мы должны забыть прошлое.

Забыть прошлое? Иными словами, вам запрещается психовать из-за того, что мы вас убили, поэтому заглохните и будьте счастливы?

– С тобой кто-то был? – спросил я. Плевать мне на то, что нравится Михею. Я собирался обсудить это – и точка. – Твоих родных тоже убили?

Айзек помялся.

– Да, – прошептал он наконец и чуть выдохнул, словно ему стало легче. – Родители умерли, когда я был еще маленьким, но я жил со старшим братом и еще несколькими людьми, которых считал семьей. Все они погибли.

– Сколько тебе было? – ужаснулась Адди.

– Четырнадцать. Это случилось год назад. Они пришли и перестреляли нас всех. Я очнулся на заднем сиденье мотоцикла Джулс. – Теперь он тараторил уже без остановки. – Меня привезли сюда, и я типа должен был остаться им благодарен.

– Ты хотел сказать, что и остался благодарен.

Услышав этот голос, я подскочил. В следующую секунду из-за палатки вышел Михей. Его суровое лицо пылало гневом. Айзек побелел как полотно, отступил на шаг и едва не упал.

– Д-да, – промямлил он.

С тех пор как я ушел из КРВЧ, мне не случалось видеть такого страха в глазах рибута, и паника Айзека передалась и мне. Чего он так испугался? Почему вообще остался здесь, когда понял, что Михей прикончил его и всех, кого он любил?

Указав рукой на Айзека, Михей посмотрел куда-то вдаль, и рядом с несчастным парнем тут же возникла хмурая Джулс.