Выигрыш - Грэм Грин (USA)

– Мне кажется… может быть, нам стоит глотнуть немного свежего воздуха такой чудесный вечер, после духоты этих комнат приятно пройтись немного по улице, найти какое-нибудь укромное местечко для избранных…

Я предложил бы ей какую-нибудь отдельную комнату, если бы не опасался, что она могла бы неправильно истолковать и поощрить мои намерения.

– Ничего не принесло бы мне большего наслаждения, полковник.

Мы выскользнули (другое слово подыскать тяжело) на улицу, и я молил Бога, чтобы Кэри с ее молодым человеком сидела уже в своем дешевом кафе, – было бы просто ужасно, если бы она увидела меня в такой момент. Вокруг этой женщины витало нечто нереальное. Мне уже казалось, что к седым усикам у меня теперь прибавились складной оперный котелок и пунцовый плащ в полоску. Я сказал:

– Как вы считаете, не взять ли нам конный кэб? Такая приятная благоуханная ночь…

– Пьяная, полковник?

– Благоуханная, – поправил я, но не был уверен, что она поняла.

Когда мы устроились в кэбе, я обратился к ней за помощью:

– Действительно, я ничего здесь не знаю. В ресторанах я обедаю редко. Сможем ли мы найти что-нибудь такое, где спокойно и тихо… какое-нибудь местечко для избранных?

Я мечтал, чтобы это место было недоступное, чтобы туда вообще никто не мог попасть, кроме нас двоих, – тогда бы я не чувствовал себя так неловко.

– Тут есть небольшой ресторанчик, скорее клуб, очень изысканный. Он называется «Орфей». Но, боюсь, полковник, там довольно дорого.

– Это не имеет значения – деньги для меня ничто.

Я назвал ресторан извозчику и откинулся на сиденье. Она сидела прямо как стрела, и я мог спрятаться за ней.

– Когда вы последний раз бывали в Челтенхэме? – спросил я.

Дьявол вертелся вокруг нас в ту ночь. Что бы я ни сказал, каждая реплика в той пьесе, роль в которой мне было суждено играть экспромтом, была предусмотрена:

– Родной Челтенхэм… – ответила она. – А как вы догадались?

– Ну, понимаете, красивая женщина всегда бросается в глаза.

– А вы там жили?

– В одном из тех красивых домов на Куинз Парейд.

– Мы были с вами, видимо, близкими соседями.

Я почувствовал, что ее массивное лиловое бедро пододвинулось ко мне немного ближе – видимо, она хотела подчеркнуть только что упомянутую близость. Я обрадовался, что кэб остановился: мы проехали от казино шагов двести, не более.

– Немного чванливо, а? – спросил я, уставившись на освещенный барельеф головы над входом. – Он напоминал огромную картофелину. Мы должны были прокладывать себе дорогу через обрезки хлопчатобумажной материи, которая, думается мне, имитировала легкую прозрачную ткань. Маленький зал был сплошь обвешан фотографиями писателей, актеров и кинозвезд. Мы также вынуждены были поставить свои автографы в книге почетных гостей и, таким образом, стали пожизненными членами этого клуба. Я подписался: «Роберт Деваро». Я чувствовал, как она навалилась на мои плечи, искоса подглядывая, как я расписываюсь.

Ресторан был переполнен и довольно ярко освещен круглыми стеклянными абажурами. Вокруг было много зеркал, которые, видимо, были закуплены при распродаже какого-то старинного ресторана, так как были украшены старомодными рекламными надписями вроде: «Баранина отбивная».

– На открытии этого ресторана был сам Кокто, – сказала она.

– А кто это?

– Ах, полковник, – пожурила она, – вы надо мной смеетесь!

Я ответил:

– Вы знаете, жизнь, которую мне приходится вести, не оставляет много времени для чтения…

И вдруг, как раз под рекламой «баранины отбивной», я увидел Кэри – она внимательно всматривалась в меня.

– Как я завидую людям, ведущим бурную жизнь, полную приключений и опасностей, – воскликнула моя спутница и положила сумочку – со звоном – на стол.

Все ее птичье гнездо всколыхнулось, а серьги задрожали, когда она, повернувшись ко мне, доверительно сообщила:

– Расскажите, полковник, о себе. Я так люблю… просто обожаю… слушать, как настоящие мужчины вспоминают эпизоды из своей бурной жизни.

Глаза Кэри в зеркале стали огромными, а ее челюсть немного отвисла, будто бы она онемела на середине фразы.

– О, понимаете, мне нечего особенно вспоминать.

– Мужчины такие скромные в отличие от нас, женщин. Если бы у меня были какие-нибудь необычайные приключения, которыми я могла бы гордиться, я бы при каждом удобном случае рассказывала о них. Челтенхэм, конечно же, казался вам слишком тихим местом.

Я услышал, как за соседним столиком звякнула ложка, и неуверенно пробормотал:

– О, мне нравится тихая и спокойная жизнь. Что вы будете есть?

– У меня такой совсем маленький аппетитик, полковник. Разве что лангуст «Термидор»…

– И бутылочку доброго винца? – я чуть не откусил себе язык, но ужасные слова были уже произнесены.

Я хотел обернуться к Кэри и сказать: «Это не я говорю. Это совсем не мои слова. Это слова моего персонажа. Виновен автор пьесы, а не я».

Незнакомый голос произнес:

– Я горячо тебя люблю. Я люблю все, что ты делаешь, как ты разговариваешь, как ты молчишь. Жаль, что я не знаю хорошо английского языка, чтобы высказать тебе…

Я медленно повернулся в сторону и бросил взгляд на Кэри. Никогда – кроме момента, когда я впервые поцеловал ее, – не видел, чтобы она так покраснела.

Птичье Гнездо сказала:

– Какие же они молоденькие и какие романтичные, правда? Я всегда считала, что англичане очень сдержанные люди. Именно это делает наше свидание таким неожиданным. Полчаса назад мы даже не слышали ничего друг о друге, а теперь вот сидим вместе за столом за бутылочкой доброго винца, как вы только что выразились. Как мне нравятся эти колоритные выражения настоящих мужчин! Вы женаты, полковник?

– Ну, в некотором смысле…

– Что вы имеете в виду?

– В некотором смысле мы разведены.

– Как грустно. И я также потеряла мужа – он умер. Возможно, это не так грустно.

Голос, который я начал уже ненавидеть, произнес:

– Твой муж не заслуживает того, чтобы ты сохраняла ему верность. Покинуть тебя одну на целую ночь ради игры в рулетку…

– Сегодня вечером он не в казино, – сказала Кэри и добавила сдавленным голосом:

– Он сейчас в Каннах ужинает с молодой, красивой и умной вдовой.

– Не плачь, дорогая.

– Я не плачу, Филипп, я… я… я смеюсь. Если бы только он мог меня видеть…

– Он наверняка пришел бы в ярость от ревности. А ты ревнивая?

– Так трогательно, – заметила Птичье Гнездо, – Тяжело удержаться, чтобы не слушать. Кажется, целая жизнь проходит перед глазами…

Вся эта сцена, по-моему, выглядела до отвращения однообразно.

– Женщины такие доверчивые, – сказал я, специально повысив голос. – Все началось с того, что моя жена начала ухаживать за молодым человеком, потому что он выглядел голодным. Верно, он и был голоден. Он обычно ходил с ней по дорогим ресторанам, как этот, и заставлял ее платить. Вы знаете, сколько содрали с нас за лангусты «Термидор»? Это блюдо такое дорогое, что в меню даже не проставлена цена. Простое, дешевое студенческое кафе.

– Я ничего не понимаю, полковник. Что-нибудь вас расстроило?

– А возьмите вино. Разве, по-вашему, я должен тянуть из себя жилы, чтобы он пил это вино за мой счет?

– Вы ведете себя непристойно.

Кто-то поставил бокал на стол с такой силой, что он разбился. Ненавистный голос сказал:

– Дорогая, это хорошая примета. Видишь – я вылил чуточку вина тебе за ушки и на макушку… Ты думаешь, твой муж переспит с той красивой леди в Каннах?

– Спать – это все, на что он пригоден.

Я вскочил на ноги и закричал на нее:

– Не могу больше выдерживать всего этого нахальства. Как ты смеешь такое говорить?

– Филипп, – сказала Кэри, – уйдем.

Она оставила на столе несколько банкнот и повела его за собою. Он был слишком удивлен, чтобы сопротивляться.

Птичье Гнездо сказала:

– Они действительно вели себя не очень хорошо, зашли слишком далеко, правда? Такие вещи говорить при всех, вслух! Мне нравится ваше старомодное рыцарское поведение, полковник. Пусть это послужит им наукой.

Чтобы съесть земляничное мороженое и лангусты «Термидор», ей понадобился почти час. За это время она рассказала мне всю историю своей жизни. Начала с младенчества в старом доме приходского пастора в Кенте – это было за лангустом – и закончила своей горькой вдовьей долей в Челтенхэме – за мороженым. В Монте-Карло она остановилась в небольшом пансионе, потому что он был «для избранных», и, на мой взгляд, ее махинации в казино помогали ей оплачивать свое проживание.

В конце концов я избавился от нее и пошел домой. Я боялся, что не найду там Кэри. Но она сидела на кровати, уставившись в один из тех доходчивых самоучителей французского языка, которые читаются, как увлекательные романы.

Когда я открыл дверь, она глянула поверх книги и сказала:

– Входите, мой полковник.

– Зачем тебе это нужно? – спросил я.