SMS-роман ; Рассказы - Сергей Шапурко

— Вы меня, наверное, с кем-то путаете, — с презрением, как защитник не взятой крепости, спокойным и ровным голосом, сказал он.

Я плюнул в третий раз. Он еще более спокойным голосом изрек:

— Извините, но я пойду…

Когда он скрылся из виду, я грубо выругался и пошел в ближайший бар, чтобы хорошо выпить.

Следующий день. Студент в рваных джинсах (по моде) и стоптанных кроссовках (по факту) куда-то, видимо, спешил. Торопливость в движениях, сумбур в мыслях — это нормально для его возраста и статуса. Новый социальный тип, так что продолжим эксперимент! Бац! Он нимало не удивился, почти не снижая скорости, плюнул мне в ответ (и попал!) и продолжил свое движение. Ни одна мышца его лица (кроме тех, что были задействованы в выбросе слюны) не дрогнула и не выказала удивления. Интересный тип! Мне тоже пришлось утираться.

Самый короткий эксперимент прошел у меня над крупным качком с бычьей шеей и безразмерными плечами. Не успела моя слюна долететь до него, как кто-то выключил свет. Наверное, где-то внутри меня перегорели пробки. Поменять бы их! Да уже поздно — я лежу в гробу. Ну ничего, я не унываю. Сейчас кто-нибудь, прощаясь, наклонится надо мной, и я продолжу свой эксперимент!

Магия слова

Вот возьмем, к примеру, СЛОВО. Что оно есть такое? На первый взгляд, в сущности, ничего. Оно — бестелесно. Оно — фантом, не видимый глазом. А если взять воздействие на весь жизненный процесс? Колоссальное! И, по большому счету, изобретение колеса многое дало человечеству, но изобретение слова важнее во сто крат. А еще, по более большому счету, довести до разумного состояния живую плоть смогло только слово, а не какие-то там палки и каменные топоры.

А то, что слово не материально, так и не нуждается оно в материализации, как, допустим, детские кубики с буквами. Вся материальность внутри него, скрытый потенциал сродни огромной внутренней энергии урана. Слово — это атом нематериального мира, того нового для нас мира, на пороге которого мы, возможно, стоим.

А сила воздействия какова! Куда там атомной бомбе.

Порой, короткое «Пошел вон!» сильнее пощечины или пинка. Боксер, выстояв десять раундов и выиграв бой, приходит домой, а жена — ему: «Я ухожу от тебя!», и он падает нокаутированный.

Даже корявое матерное слово, упиваясь независимостью от установленных норм, подчас разрушает дворцы и ломает судьбы.

Слова — это посланцы души, волны ума, катящиеся то девятым валом, то легкой рябью. Они — тонкие нити, связывающие людей крепче корабельных канатов. Но они же делают тех же людей далекими друг от друга, как Арктика от Антарктики. Они, клокочущие в гортани в ритме сердца проводники вечности, сотрясают своими колебаниями бесконечные просторы Вселенной.

Я — писатель. Профессионал слова. Я его укротил, приручил, и теперь оно служит мне верой и правдой. Так вот, написал я рассказ. И сейчас спешу к редактору популярного журнала. Само произведение, скажу без ложной скромности — шедевр! Вершина! Джомолунгма! Безупречный слог, великолепные образы, поучительный сюжет и главное — вкус! Резцом-словом высек из цельного куска бытия что-то неподражаемое! Я уже вижу, как мой рассказ яркими буквами сияет на страницах журнала.

— Редактор занят! — секретарша телом закрыла обшитую хорошей кожей дверь.

Знала бы она, с чем я пришел к ее шефу, тут же на колени бы упала передо мной, как перед божеством.

Растворяю губы и выпускаю рой слов-пчел, которые отгоняют от заветной двери недалекую женщину. И вот я уже внутри последней проходной перед заветными страницами популярного журнала. Редактор, по моему взгляду поняв, что отделаться не удастся, отложил в сторону документы и взял рукопись.

Он так долго читал, что, казалось, я смог бы за это время построить пирамиду.

Ну вот, наконец-то он поднял голову. Немного подумав, изрек:

— Не подходит!

Одна единственная частица, в две буквы длиной, вмиг уничтожила душевный порыв, разрушила сложное психологическое построение. НЕ подходит!

Не сказав ни слова, я траурной походкой бреду к двери. Мир разбился для меня, словно лабораторная колба, на мелкие кусочки и навсегда. Все! Нет у слова созидания, только разрушение.

Редактор поправил очки, слегка откашлялся и задумчиво проговорил:

— Хотя…

Сны

Страдающий бессонницей фермер Жадин, ложась спать, принимался считать коров своего стада. Сосчитав, начинал мысленно заготавливать корма, продавать молоко и сметану, увольнять пьяниц-пастухов, соблазнять доярок, платить налоги, давать взятки пожарным инспекторам. Уставший, но довольный, засыпал только под утро.

Жена фермера так же не отличалась здоровым сном, поэтому, как и муж, считала перед сном. Своих любовников.

Засыпала хорошо. Во сне стонала. Утром просыпалась с виноватой улыбкой и подбитым глазом.

Папироса

Возвращаясь после работы домой, Василий Семечкин, попыхивая папиросой, перешел улицу на красный свет и неожиданно ощутил непреодолимое желание совершить что-нибудь героическое.

Накрошив хлебушка на асфальт, он обманом приманил пролетавшую мимо Бабу Ягу. Воспользовавшись тем, что та клевала крошки, Вася надел ей на шею уздечку и полетел на ней верхом на Луну. Злая старуха, отойдя от первоначального потрясения, связанного с утратой независимости, слегка приободрилась и даже начала постреливать в надоедливых орлов из бортовых орудий, расположенных по окружности не весть откуда взявшейся ступы.

На Луне у Бабы Яги открылась застарелая астма, и было решено вернуться назад. Взяв образцы пород и колесо от лунохода, они после короткого полета приземлились на льды Антарктиды. У двух пингвинов оказались абонементы и их пришлось взять на борт. Взмыв к небесам, Баба Яга включила форсаж.

— На абордаж! — неожиданно сам для себя закричал Семечкин и направил вредную старуху на пролетавший мимо аэробус.

Взломав дверь, они ворвались в салон и потребовали изменить курс и холодного пива. Пингвины стали бесцеремонно забирать у пассажиров теплые вещи. При этом они сильно матерились.

Повинуясь воле наглых захватчиков, самолет развернулся и, резко уменьшившись в размерах, совершил посадку среди игрушек мальчика Вити, живущего во втором подъезде.

Вступив в неравную схватку с домашним котом Борей, Баба Яга прикрыла отход Семечкина. Пингвины забрались на глобус и скрылись в районе Южного материка. Вася влез на подоконник и, сплетя веревку из собственных волос, спустился на улицу, где был тут же сбит колесницей римского императора Августа, пытавшегося проскочить на красный свет. Внезапно появившийся инспектор ГИБДД забрал у Васи водительские права. Семечкин пытался указать службисту на явную ошибку, но тот выхватил пистолет и выстрелил в Василия. Спасло Семочкина чудо — пистолет оказался водяной.

Мокрый и счастливый он забрался на крышу трамвая. Там он обнаружил Чебурашку и крокодила Гену, которые делили отобранную у Шапокляк пенсию. Бедная старушка металась внизу, распугивая милиционеров и воробьев.

Вася с помощью зубочистки сделал из Гены чемодан, сложил туда деньги и был таков.

Однако донести домой неожиданно свалившееся богатство он не смог — кассирша супермаркета заиграла на волшебной флейте, и все деньги под воздействием божественной музыки перекочевали в ее карман.

Гена ожил и нырнул в ближайшую лужу.

Понимая, что катастрофа неизбежна, действуя в русле естества и беря под сомнение безусловные истины, Василий решил покончить с собой.

Он забрался на крышу небоскреба и прыгнул вниз. Но и тут его постигла неудача — стая дельтапланеристов подхватила его и уволокла в горы. Там он в течение пятнадцати минут оброс щетиной и научился пасти коз.

Неожиданно началось извержение вулкана. Поток лавы подхватил Василия и вынес его к гастроному № 12.

Обрадовавшись тому, что все так хорошо закончилось, Вася, выщипывая на ходу брови, побежал в сторону водокачки. Но тут киномеханик выключил свет.

…Весеннее ласковое солнце тактично заглянуло под грибок на детской площадке и, одарив теплом слегка присыпанного песком Семечкина, беззвучным будильником вырвало его из объятий Морфея. Сознание Васи начало робко входить в наступивший день, в объективную реальность, с которой он был в разлуке с прошлого вечера.

Чуть позже Вася поймет, почему вчера вечером так загадочно улыбался худощавый паренек с красными глазами, протягивая ему помятую папиросу в ответ на его просьбу дать закурить…

Осколок счастья

Вдалекие-далекие времена, когда еще зарплаты хватало чтобы жить целый месяц, в канун новогодних праздников покупал я в магазине лезвия «Нева». Они были настолько тупыми, эти лезвия, что при бритье волосы не срезались, а вырывались. Однако других не было, приходилось покупать эти. А продавщица мне и говорит: