Как женить маркиза - Сара Блейн

– Неблагодарная дрянь, – проговорил он с уничтожающим презрением. – Если бы не я, твоя мать была бы заклеймена как шлюха, а ты осталась бы незаконнорожденной, без имени, без прав. Так что будь добра, научись придерживать свой язык и делать то, что прикажут. А если ты и дальше станешь упираться и противиться браку с Альбертом, впереди тебя ждет только одно – приют для неизлечимых помешанных, в стенах которого ты и закончишь свою жалкую и недолгую жизнь. Потому как только помешанная посмеет ослушаться своего любящего отца, ведь так, Констанс? Не сомневайся, одного моего слова будет достаточно. Так что ж, я понятно объяснил тебе положение дел?

Констанс, еще не совсем пришедшая в себя после жестокой и внезапной пощечины, усилием воли подавила тошноту. Потрясенная неожиданными откровениями, но не запуганная, она подняла глаза на человека, объявившего, что он ей не отец.

– Вы можете быть уверены, что я поняла вас как нельзя лучше, – сказала она, удивляясь тому, как твердо прозвучал ее голос, хотя внутри у нее все дрожало. Она заставила себя спокойно подняться. – Несомненно, мне следует поблагодарить вас за вашу откровенность. Вы наконец открыли мне причину, почему я никогда не испытывала к вам чувств, даже отдаленно напоминающих дочернюю привязанность. Больше мне не нужно будет подавлять в душе отвращение, которое я всегда к вам испытывала. – И она с подчеркнутым благонравием сложила руки на животе. – А теперь, если вы не имеете больше ничего сказать мне, милорд, я хотела бы вернуться в свою комнату, дабы обдумать предложение капитана Синклера.

Блейдсдейл вперил в нее свой тяжелый, невыразительный взгляд. Какое-то мгновение казалось, что она перегнула палку, и Констанс собрала все свое мужество, готовясь к тому, что ярость графа сейчас обрушится на нее.

Но внезапно привычная маска сурового самообладания вновь появилась на лице Блейдсдейла.

– До приезда Альберта у тебя будет некоторое время, чтобы подготовиться к свадьбе, – объявил граф бесстрастно. – Вас обвенчают по специальному разрешению без оглашения еще до исхода дня. До того момента ты должна оставаться в своей комнате. Чем скорее ты смиришься с тем, что тебе предстоит стать миссис Альберт Синклер, тем скорее получишь некоторую свободу. Могу предположить, что после того, как вас обвенчают и Альберт выполнит по отношению к тебе свой супружеский долг, ты сможешь считать, что Альберт Синклер более к тебе претензий не имеет. Возможно, он даже позволит тебе вернуться к твоей тете Софи.

– Поразительное великодушие, – отозвалась Констанс, которая нисколько не сомневалась, что, как только Альберт сможет наложить лапу на ее состояние, он будет рад избавиться от постылой жены. Ведь Альберту нужна была только одна женщина в мире – его мамочка, которая направляла действия сына железной рукой. Жена, тем более жена, питающая к нему отвращение и презрение, окажется помехой этим трогательным взаимоотношениям сына и матери.

Но она, Констанс, скорее умрет, чем позволит Альберту или кому-то из его родни тронуть хоть фартинг из наследства своей матери.

Видимо, чувства ее отразились на лице. Внезапно брови Блейдсдейла сомкнулись. Грозный и страшный, он двинулся на нее.

Констанс, твердо решившая, что не даст графу бить себя, прикинула, сможет ли дотянуться до кочерги.

Вне всякого сомнения, было большой удачей, что как раз в этот момент в дверь кто-то поскребся – и графа известили о прибытии вице-адмирала сэра Оливера Лэндфорда.

Блейдсдейл стал как вкопанный. Констанс, наблюдавшая за графом, не могла не отметить, что он был отнюдь не рад предстоящей беседе со своим младшим братом. На мгновение ей даже показалось, что он вовсе забыл о ее существовании, так заставил его призадуматься этот неожиданный визит.

Констанс, всегда полагавшая, что своевременное отступление есть главная составляющая доблести, воспользовалась минутным замешательством Блейдсдейла, чтобы добраться до двери.

– Так как другие дела, лорд Блейдсдейл, кажется, требуют вашего внимания, – сказала она, взявшись за ручку двери, – не стану отнимать у вас время.

Он не остановил ее, но и она не дождалась позволения выйти. Выходя из кабинета, она как раз столкнулась нос к носу с Лэндфордом.

Вице-адмирал не удостоил ее даже взглядом и, протиснувшись мимо нее в кабинет, сразу же загремел:

– Он опять взялся за свое, Блейдсдейл! Вир, этот негодяй! Он ухитрился скупить мои долговые расписки! И где, черт возьми, он разжился наличными? У Албемарла он не имел ничего, это точно. А своего состояния у него нет – он же ни гроша не унаследовал после отца благодаря нашим усилиям. Давно пора этому дьявольскому отродью преподать хороший урок. Черт побери, Блейдсдейл! Трудно, что ли, это устроить?

– Успокойся, Оливер, – сказал Блейдсдейл и значительно посмотрел через плечо полнотелого вице-адмирала на Констанс. С подчеркнутой тщательностью он закрыл дверь перед самым ее носом.

Слова Лэндфорда все звучали в ее мозгу. «Трудно, что ли, это устроить?» Урок вроде того, который они преподали отцу Вира. Пресловутые долговые расписки, крушение «Ласточки», во время которого погибли и маркиз, и его супруга, – не было ли это все частью урока, устроенного Блейдсдейлом и Лэндфордом? Констанс почувствовала, как нехорошо стало у нее на душе. Может, ее мать в свое время поняла, до какой низости способен опуститься граф? Потому-то, забрав дочь, и покинула его? Как бы то ни было, все это произошло за пять лет до событий, приведших к трагической гибели родителей Вира и потере состояния, которое должно бы было перейти к нему по наследству. А теперь Блейдсдейл и Лэндфорд, наверное, вынашивают новый план, который должен погубить самого Вира.

Но теперь кое-кто узнал правду. Она, Констанс, узнала, и уж она постарается, чтобы Вир узнал об этом тоже. Для нее стало еще важнее сбежать из Лэндфорд-Парка и избегнуть злонамеренных махинаций Блейдсдейла.

Чье-то негромкое покашливание вывело ее из задумчивости.

– Прошу прощения, миледи, но мне приказано препроводить вас в вашу комнату. – Это был Хиггинс, дворецкий. Очевидно, он поджидал Констанс у дверей кабинета.

– Да, конечно же, Хиггинс. – Констанс улыбнулась и пошла по коридору. – Полагаю, тебе также приказано запереть дверь моей комнаты?

– Боюсь, что так, миледи, – отозвался дворецкий, которого, судя по всему, не слишком радовало данное ему поручение.

– Что ж, Хиггинс, раз приказано, так приказано. Совсем как в старые времена, верно? Помнится, частенько мне тогда приходилось сидеть в своей комнате под замком. Но в те времена маман скрашивала мое заключение, потихоньку передавая мне мою собачку Тоби, а заодно молоко с печеньем.