Средневековая история. Цена счастья - Галина Гончарова

Ганц Тримейн был одним из лучших. Он докапывался до такого, что Эдоард только руками разводил. Был верен и упрям. Еще с юности, с тех пор, как Эдоард, тогда еще принц, помог ему…

Но что случилось, если он просит принять его вечером? Сегодня, чем скорее, тем лучше. Это не слишком серьезно, но касается графини Иртон и ее дочери.

Что ж… Если дело касается Миранды – в нем надо разобраться. Внучка все-таки.

Эдоард не знал, что Ганц лгал в записке специально. Чтобы только получить аудиенцию – и как можно скорее. Тянуть он не собирался, не то дело, с которым можно ждать и жить. Если все так, как говорит Лилиан Иртон, – это страшно. И надо доложить королю как можно скорее.

А про Миранду? А кому это интересно…

Авось и подслушивать меньше будут.

Алисия Иртон же получила записку от Лили.

Невестка просила уделить ей вечером внимание. Она приедет во дворец, Алисия встретит ее, проведет к себе – и они поговорят. О Миранде.

Графиня ненадолго задумалась. Но потом решила, что все не так страшно. Лилиан Иртон – умная молодая женщина. Почему бы не поговорить с ней?

«И встречу, и проведу, и у меня посидит – ничего страшного».

А почему вечером? Ничего удивительного. Днем у нее столько дел…

– Скоро домой.

– Да, уже совсем скоро. – Рик усмехнулся. – Корабли готовы, вещи погружены, осталось дня три – и мы поднимаем паруса.

– Надоела эта Ивернея…

– Сам виноват. Между прочим, и здесь можно неплохо провести время. Мы накупили уйму свитков, которые здесь все равно уничтожат. Поговорили с купцами, теперь некоторые из них… более лояльны к Ативерне. Прогулялись по лавкам… правда, такое ощущение, что все диковинки сюда идут как раз от нас…

Джес повертел в руках золотое перо.

– Да уж… интересно, кто это у нас такой ловкий?

– Самому интересно. Ничего, приедем – узнаем.

– Ну и сами отчитаемся…

– А там – приезжают принцессы, пара приемов, я женюсь на Анелии… и все свободны.

– Кроме тебя.

– Увы…

Будущее не приводило Рика в восторг.

Лиля и Ганц ехали в карете, мрачно переглядываясь. Говорить не хотелось. Они уже обговорили все, что могли, уже поругались и уже помирились.

Лиля пыталась вытянуть из Ганца, кто была та дама на портрете.

Ганц уходил от ответа и говорил, что если та самая, то Лиля все обязательно узнает. А вот если нет, то лучше и не морочить себе голову. Но она обязательно должна посмотреть, опознать – и вообще, информация наше все.

Лиля предложила, раз такое дело, все же сходить с ним к Эдоарду. Но Ганц вторично разнес эту идею в пух и прах. Дескать, нет уж, увольте. Вам лучше быть от этого змеиного болота подальше. Гадюки целее будут.

Лиля расшипелась не хуже иной змеи.

Мол, ты – мой человек. И точка.

И вообще, государственные тайны жизненно опасны. Она все-таки графиня, а Ганц – просто королевский представитель. Его могут убрать, а ее, может быть, и не тронут.

Ганц взъерепенился, и Лиля получила отповедь в том ключе, что если за каждый секрет по королевскому представителю убивать – кто работать-то будет? Его, может, и пожалеют. Поскольку хранить тайны – это его работа. А вот графиню…

Поругались.

Поспорили.

И помирились. Времени все равно ни на что другое не оставалось. И сейчас Лиля ехала в карете и размышляла, что око тайфуна – это не метафора. Просто… судьба такая, видимо, – притягивать все ураганы.

Надо ли вообще с этим лезть к королю, подвергая и себя, и Ганца опасности? Может, проще договориться было с Ивельенами? В обмен на избавление от Джеса… она могла бы быть полезна любой династии…

Такая мысль у Лили была, чего уж там.

И была нещадно раздавлена.

Хорошо, когда на престоле – монарх. Действительно сильный и страшный. Эдоард, по крайней мере, правит справедливо. Да и спокойно тут.

Допустим, Ивельены воссядут. А удержатся ли? Уж простите, уместить попу на трон – одно, а высидеть на нем потомков – другое. У нас и Лжедмитрии отметились.

Но… они не усидели. А ведь если бы тогда поддержали Годунова… не было бы Смуты, не было бы Романовых… эх… какого геморроя избежали бы!

Нет, Лиля была за законную власть.

Ладно бы Эдоард был типа Николая Второго, который при своей жажде лучшего и стремлении к счастью для всех про… гадил сначала несколько войн, а затем и страну. Так нет же. Нормальный мужик, серьезный, не боящийся жестких решений, но и не утопающий в крови. Все вполне спокойно и даже уютно.

А если Ивельены не усидят?

Смута, кровь, война, революции… да кому это на фиг надо?

Уж точно не Лиле, которая воочию видела это в своей стране и жила с этими последствиями. Как перестройку ни назови… так что идите, товарищи сторонники перемен, идите… тут ведь за убийство далеко не всегда сажают…

Алисия встретила их у входа во дворец. Серьезно посмотрела…

– Лилиан, что это за секреты?

Ганц поднял руку, отметая все вопросы.

– Ваше сиятельство, прошу простить меня. Это я попросил графиню Иртон на всякий случай побыть во дворце. И – в вашем обществе. Мало ли что понадобится его величеству.

Алисия пожала плечами:

– Если это так необходимо…

Лилиан кивнула.

– Я верю лэйру Ганцу. Идем?

– Идем. Только…

Ганц уверенно шагнул куда-то в полумрак коридоров. Женщины следовали за ним. Лиля почти не приглядывалась. Да и что толком разглядишь впотьмах? Старинные портреты, старинные доспехи…

Пляшущий огонек свечи выхватил из темноты красивое женское лицо.

– Ваше сиятельство? – Ганц спрашивал – и видел, все так и есть.

– Это она. Кто это?

Ганц молчал, зато не удержалась Алисия:

– Первая супруга короля. Имоджин Авестерская.

Лиля огляделась внимательнее. Ну да. Сюда она забрела тогда, после аудиенции… кажется. Не важно. Во дворце она тогда не ориентировалась. И сейчас не намного лучше.

– Почему она здесь?

– Король приказал. Вроде как и на виду, но и… сюда почти никто не ходит.

Лиля кивнула.

Сложно уловить сходство между больным ребенком и дамой на портрете, но оно ведь было, черт возьми!

Будь девочка нормальной, была бы… копия!

Да и глаза… Форма, цвет, разрез… Ладно, это списываем на Амалию. Все-таки Эдоард ей приходится отцом, в этом Лиля уже и не сомневалась. Но внешность Имоджин?

Тот же нос, те же губы… Черт побери! И мозаика начала складываться с такой скоростью, что Лиля даже пошатнулась.

– Графиня? – искренне встревожился Ганц.

– Все в порядке, лэйр. Просто теперь… теперь я все поняла.

– Тогда идемте?