Лжец великолепный - Артём Курамшин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, просто… — Майор сделал неопределённый жест рукой, наморщил лоб, подыскивая слова. — Просто, мы прорабатываем различные варианты… Давайте ещё раз посмотрим ролик! — заключил он, вероятно, не придумав ничего более вразумительного.
Белов, милый добрый Белов — как здорово ощущать его поддержку. Ни за что не даст в обиду. Как за каменной стеной.
Его поведение так не вяжется с тем, что было до этого…
Когда я вернулась из каюты в диспетчерский пункт, застала там совершенно потерянного Алекса и восьмерых полицейских, оповещение Белова стало объективной необходимостью. Не звонить было уже просто невозможно. Алекс, естественно, слился, предоставив эту обязанность мне.
— К нам прибыли полицейские, — сказала я.
— Какие полицейские? Зачем? — Белов хлопал заспанными глазами.
— Они ищут беглых преступников.
— А мы-то тут при чём? У нас на станции нет никаких преступников. — Шеф не мог взять в толк. Не удивительно: середина ночи, самый сон, а тут…
— Есть. — Я совсем поникла. — Полчаса назад я разрешила им пристыковаться к станции…
Несколько секунд шеф молчал, а потом зашёлся:
— Дейдра! Дейдра! Вы… Вы… Что же это?.. — в негодовании запинался, не мог связать слова между собой. — Почему не доложили? Почему не согласовали со мной?
— Всё произошло так быстро… Ситуация развивалась…
— За это вы у меня получите выговор! Строгий! Я вас на Землю спишу! — Замолчал, потом угрюмо буркнул: — Приду через пять минут.
Я была готова ко всему: к ещё одному нагоняю, к немедленному увольнению, к скандалу, но не к такому. Всё время, пока нас допрашивали представители власти, Белов проявлял всяческую заботу, ограждал от нападок нетактичных, а где-то даже и грубых копов.
Во многом благодаря ему, его стараниям, визит полицейских в итоге оказался не таким продолжительным, каким мог быть. Они свернули поиски улик и нестыковок и даже отказались от просмотра архивов записей с других видеокамер. И это, весьма вероятно, спасло меня от катастрофы: вполне возможно, какая-нибудь из них запечатлела нас, бегущих в мою каюту взявшись за руки. Боже, гадость-то какая!
— «Корвет» мы забираем, — сказал майор в заключение, — отбуксируем его на Землю. Ввиду особой важности дела и крайней опасности сообщников нейтрализованных преступников, обстоятельства произошедшего не подлежат огласке. Потрудитесь составить расписки о неразглашении… Уверены, что вам нечего добавить к сказанному? — Майор оглядел нас своими белёсыми глазами, но теперь это совсем другой взгляд, безразличный, холодный.
Мы с Алексом отрицательно замотали головами.
— Ну хорошо. Если вдруг что-то вспомните, сообщите нам, — завершил стандартной фразой.
Ближе к утру они улетели. Глядя на удаляющуюся от станции точку, я вдруг ощутила, насколько же устала. Напряжение ушло. Но руки всё ещё тряслись — теперь уже от утомления. Дико хотелось спать.
В диспетчерскую вошёл Белов. Тоже измотан, перенервничал старик. Присел, задумчиво уставился в сводный экран на стене.
— Налейте-ка мне кофе… — Посмотрел на часы. — Хотя нет, лучше чаю.
Я подошла к кухонному столику и принялась выполнять указание.
— Алекс, а тебе?
— Кофе, — не отрываясь от своего монитора, ответил Алекс.
Себе тоже налила кофе. Через минуту три горячих кружки были готовы, поднесла шефу и Алексу.
— Ну вы, ребята, заварили кашу, — произнёс Белов. — Чувствую, ещё долго расхлёбывать. Столько народу пришлось поднять, когда пристыковывали «Корвет» к полицейскому катеру…
— Простите, шеф, — сказала я. — Хотели как лучше. Была вероятность того, что на борту есть выжившие.
— Всё правильно сделали, Дейдра, — ответил он. — С точки зрения человечности. Но не по инструкции! Выговор вы у меня всё же схватите!
Шеф хотел отчитать, тон строгий, грозный. Однако выговором меня не напугаешь. Это — малая мера воздействия, самое безобидное, что заслуживала за свои прегрешения. За выговор на Землю не спишут. Через полгода выговор снимается, а забывается ещё раньше.
Желая нагнать большей жути, шеф продолжил:
— И без премиальных останетесь! Никаких надбавок в этом месяце!
Я изобразила на лице сожаление и смиренно произнесла:
— Понятно.
— Да, и ещё: с вас рапорт, подробнейший отчёт о произошедшем. Тебя, Алекс, это тоже касается. Кстати, такой к тебе вопрос: где ты был, когда «Корвет» запросил пристыковку?
Глава 10. Несуществующие обстоятельства
Нашивка… нашивка… Далась тебе эта нашивка!..
Глаза слипаются, закрываются сами собой. Строки на мониторе водят хоровод, закругляются к краям, кажется, что это вовсе не прямые. Потом всё сливается в одно серое пятно — пока не проморгаешься, ничего не разобрать.
Нужно писать отчёт, а тут — пристала эта нашивка. До неё ли теперь?..
Но всё же это важно. Нужно нашить на блузу бирку с именем и фамилией. Важно… Дело не в том, что бирка должна быть, а в том…
В чём?..
Вот чёрт! Сосредоточилась на экране и ахнула. Размышления насчёт нашивки попали в рапорт. Пальцы сами набрали текст. Пора передохнуть, всё равно до конца смены не успею завершить отчёт.
Встала, размяла конечности.
А что в ней такого? Не обязана я носить нашивку с именем. И бейджики нам не положены. Нет в контракте такого пункта, и должностные инструкции молчат по этому поводу. Половина персонала ходит без нашивок, за что регулярно получает втык от шефа.
Традиция! Шеф свято чтит традиции, вот и заставляет нашивать имена на одежду. Осталось со времён первых строителей «Ксении» — полувоенной организации космических монтажников. Те обязательно подписаны: имя, фамилия, номер подразделения, группа крови и всё такое прочее. Работа у них такая: экстремальная, в открытом космосе. Сделали своё дело и ушли — заложили каркас станции, запустили первые мощности и — на новый объект, нам тут делать больше нечего. Вот и мы: униформа армейского образца, так и просится нашить бирку с именем. Шеф, когда уходил спать, сделал мне замечание.
Ещё парочка разминающих движений, кровь расходится к кончикам пальцев. Приятно…
Дежавю! То же делала, когда увидела на экране жирную красную точку, которая обозначала положение «Корвета», приближавшегося к станции. Фу ты, чёрт, не нужно! Хватит на сегодня приключений.
Шеф, кстати, сам не носит никаких нашивок. И ничего — нормально.
Да ведь то — шеф. Кто ему что скажет? На то он и шеф, чтобы делать замечания. Да бог с ней, пришью
