Камбер Кулдский - Кэтрин Куртц

— Катан не может предотвратить казнь двух первых заложников, — сказал он, щелчком пальцев приказав собакам лечь. — Он будет продолжать давить на Имре, но надежды на милость почти никакой. Коул Хоувелл, родственник жены Катана, настаивает на казнях и репрессиях против виллимитов. Он утверждает, что они — убийцы Раннульфа.

— Отец, неужели ты не заступишься за бедных крестьян? — прошептала Ивейн.

Камбер печально покачал головой.

— Нет, дитя мое, если даже Катан, любимец короля, не может убедить его, то какие же у меня шансы? Ведь я отверг службу при дворе, когда Имре вступил на трон. Нет, Катан — единственный, кто способен помочь этим несчастным.

Он посмотрел на всех, скрестив руки на груди, затем опустил голову и уставился на носок сапога, выглядывавший из-под плаща.

— Но в письме есть и добрые слова. Катан желает нам всем весело провести праздник и пьет за наше здоровье. Я думаю, что и мы должны поднять за него бокалы.

С этими словами он неспешно наполнил кубок, поднял его и кивнул детям, которые встали и сделали то же самое. Они выпили молча. Тишина длилась несколько минут, затем беседа возобновилась. Теперь все говорили только на нейтральные темы.

ГЛАВА V

Царь в это время, в девятом месяце, сидел в зимнем доме, и перед ним горела жаровня.[6]

В этот праздничный вечер дня Святого Михаила в королевском дворце Валорета никто и не поминал об умеренности. Молодой правитель с огромной неохотой исполнил то, что было положено ему по сану: отбыл мессу, поприветствовал знать и показался народу у Светлых Врат, как того требовал обычай; однако нынешний вечер принадлежал лишь ему, его приближенным и свите.

Ни о каком уединении не могло быть и речи!

Сразу по окончании церемоний, король удалился, дабы переодеться для бала. Уже звучали приглушенные мелодии — это придворные музыканты готовили инструменты, дабы вскоре усладить слух знати зажигательными джигами и степенными паванами. Расфранченная свита Имре собралась в богато украшенном зале, где обычно устраивались балы и званые вечера. Ожидали лишь возвращения молодого повелителя. И среди всего этого разудалого веселья хмурое лицо Катана казалось совсем не к месту.

Катан Мак-Рори пользовался известностью при дворе. Сын самого графа Кулдского, наследник всех владений и титулов, он был также членом королевского Совета и доверенным лицом короля. Многим казалось, Катан готов повторить путь своего знаменитого отца — хотя внешне он мало походил на него.

Ростом он был пониже Камбера, глаза и волосы — более темные, кожа чуть смуглее и все же он был Мак-Рори. Голос здравого рассудка при горячем молодом короле.

Даже Дерини, находившиеся при дворе на особом положении, не всегда одобряли крутой нрав и жестокие выходки Имре. Катану единственному зачастую удавалось смирить эти вспышки, к вящему удивлению окружающих. Хотя многие, да и сам Катан, сомневались, что этого влияния хватит надолго. Взять хоть нынешний вечер.

Катан посмотрел на дверь, через которую должен войти Имре, а затем снова повернулся к своему собеседнику Гвейру Арлисскому.

Гвейр был одним из ближайших друзей Катана при дворе и помощником известного графа Молдреда, который должен был руководить казнями пятидесяти заложников. День первой казни был назначен на завтра.

Сейчас Гвейр Арлисский перечислял достоинства своего нынешнего господина Молдреда, которые выгодно отличали его от старого господина Ноэра Сантейра. Граф Сантейр сейчас смотрел на них с другого конца зала и, судя по выражению лица, говорил о них что-то оскорбительное молодому офицеру, стоящему рядом.

Коул Хоувелл еще не появился, и Катан был рад этому. Его хитрый родственник наверняка объединится с Молдредом и Сантейром.

— Я уверен, что Молдред может быть очень жестоким, — продолжал говорить Гвейр. — Он честно выполняет приказы, но должен же человек быть чист перед своей совестью. Это ведь не чрезмерное требование?

Катан покачал головой и слегка улыбнулся.

— Нет, конечно. Но сегодня вечером меня беспокоит именно Молдред. Ты думаешь, он поддержит короля в этом вопросе?

— Молдред поддержит короля, а не его политику. — Гвейр нахмурился. — Думаю, у тебя мало шансов, Катан.

— Это у заложников мало шансов. И не потому, что они сделали что-то плохое. Просто они родились не в той деревне. Чтецы мыслей знают, что они невиновны.

Гвейр презрительно фыркнул.

— Тебе не нужно меня убеждать. Я на твоей стороне. Но ты сам знаешь, что тебе ответят. И знаешь это лучше меня. Зачем королю-Дерини думать о каких-то крестьянах, если убит дворянин? Тем более что крестьяне — люди, а убитый дворянин — Дерини.

— Но он был мерзавцем, и ты это знаешь.

— Мерзавцем, согласен. Но все же он — Дерини и дворянин. Его убийца до сих пор не найден. Имре просто следует закону, установленному еще его дедом. Пятьдесят человеческих жизней за жизнь одного Дерини, вот и все, чего требует Имре. Раньше это было необходимо: цена за завоевание. А сейчас… Вероятно, Имре считает, что эта цена должна сохраниться, чтобы сохранить завоеванное для потомков.

Гвейр снова презрительно фыркнул.

— Впрочем, это только пустые разговоры. Едва ли у него будут потомки.

Катан внимательно взглянул на Гвейра и был готов применить считывание, чтобы понять, в чем же смысл последнего замечания, но в этот момент музыканты подняли трубы, и прозвучали торжественные звуки фанфар.

С противоположного конца зала появилась шеренга охранников в одежде коричневого цвета с золотом. Они прошли к центру и выстроились возле трона. Снова взметнулись вверх трубы, и прозвучали звуки фанфар, Раскрылись двери, и в зале появился король Гвиннеда, господин Мурина и Меары. Рядом с ним стояла его сестра Эриелла, которая была старше брата на шесть лет и все еще не была замужем.

Они стояли в дверях, усиливая эффект своего положения, пока не затихли звуки фанфар.

Над их головами было сияние — так по древним обычаям должны были появляться на публике высшие Дерини.

Поприветствовав всех кивком, они медленно пошли по залу к двум тронам.

Когда они проходили мимо, придворные и их дамы склонились в почтительном поклоне. Казалось, что по просторному залу пронесся ветер. Каковы бы ни были нынешние правители Гвиннеда, никто не мог бы сказать, что у королей из династии Фестилов неэффектный выход.

Сам Имре производил сильное впечатление, несмотря на свой маленький рост и молодость. На полголовы ниже большинства мужчин в зале, он, тем не менее, величественно шел через зал вместе с сестрой.