Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - Генри Хаггард

— У меня с собой, — сообщил Джон, — но у мистера Лео с собой только охотничий нож!

Делать было нечего, мы смело двинулись вперед и расположились перед огнем. Едва мы успели сесть, как нам передали глиняный кувшин с крепкой жидкостью с неприятным запахом, способным вывернуть наизнанку желудок. Этот кувшин был замечательный. Такие сосуды находят в древних гробницах, и я думаю, что они употреблялись при погребении умерших по египетским обрядам.

На одной стороне кувшина был нарисован белый человек, нападающий с ружьем на слона, а на противоположной находился рисунок, изображавший охотника, пускающего стрелу в антилопу.

Мы сидели молча, смотрели на огонь и на тени, отбрасываемые лампами. Никто не произнес ни слова. Между нами и огнем на земле стояло большое деревянное корыто. Около него — пара больших железных щипцов. Мне очень не нравились эти вещи. Я сидел, смотрел на них и на свирепые лица мужчин, размышляя о том, как это ужасно, что мы находимся в полной власти этих людей, страшных в молчании и таинственности.

Это был странный пир: есть было положительно нечего.

Наконец один из мужчин, сидевших перед огнем, громко произнес:

— Где же мясо, которое мы будем есть?

Остальные, вытянув правые руки по направлению к огню, ответили размеренным, певучим тоном:

— Мясо скоро будет!

— Что же, это козел?

— Козел без рогов лучше, чем козел, и мы убьем его! — ответили дикари в один голос, схватились за копья и подняли их.

— Что же, это бык?

— Бык без рогов лучше, чем бык, и мы убьем его! — был ответ, и снова копья взметнулись вверх.

Наступило молчание, и я заметил с ужасом, что женщина, сидевшая рядом с Магометом, начала ласкаться к нему, трепать его по щекам и называть ласковыми именами в то время, как ее злые глаза блестели и бегали по его дрожащим рукам и ногам. Я не знаю, почему это зрелище испугало всех нас, особенно Лео. Ее ласки так напоминали движения змеи, что нам стало страшно[6].

Я увидел, что Магомет побелел от страха.

— Все ли готово? — опять спросил голос.

— Все готово, готово!

— Горшок хорошо ли нагрелся? — продолжал голос с каким-то визгом, страшно зазвучавший под сводами пещеры.

— Нагрелся, нагрелся!

— Праведное Небо! — воскликнул Лео. — Это народу который надевает раскаленные горшки на головы чужеземцев!

Не успел он произнести эти слова, как два высоких человека схватили огромные щипцы, сунули их в огонь, а женщина, недавно ласкавшая Магомета, достала откуда-то петлю из растительных волокон и, скользнув, как змея, набросила ее на ноги араба. Тогда злодеи вытащили щипцами из огня большой глиняный горшок, раскаленный добела, и быстро направились к Магомету. Тот барахтался и боролся отчаянно, крича во всю мочь, несмотря на опутывавшую его петлю и на все усилия державших его за ноги людей. Злодеи не могли выполнить своего замысла — надеть ему на голову раскаленный горшок.

С криком ужаса я вскочил на ноги, вытащил револьвер и выстрелил в дьявольскую женщину, недавно ласкавшую Магомета, которая теперь держала его за руки. Пуля попала ей в затылок, убив наповал. Магомет же нечеловеческим усилием вырвался из рук мучителей и, подпрыгнув вверх, упал мертвым на ее труп: пуля из моего револьвера задела несчастного араба и убила его, избавив от более ужасной смерти.

С минуту длилось изумленное молчание. Народ амахаггер никогда не слыхал выстрелов и был поражен этим. Затем один из дикарей опомнился и, схватив копье, бросился на Лео, который стоял близ него.

— Беги скорее! — крикнул я, показывая ему пример и удирая из пещеры во всю силу ног. Но около входа стояла толпа, загораживая мне дорогу. Я все-таки выбрался из пещеры. За мной бежали Лео и Джон, а позади них ревела и вопила толпа каннибалов, разъяренная смертью женщины. Когда я перескочил через распростертое тело Магомета, то почувствовал жар от раскаленного горшка и заметил, что руки араба слабо двигались. Наконец, мы достигли площадки у входа в пещеру и решили дорого продать свою жизнь. Через несколько минут толпа, бежавшая по нашим следам, окружила нас. Джон стоял слева у скалы, Лео — в центре, я — справа.

Лео наклонился вперед, глядя в темноту, откуда на нас неслись дикари, блестя копьями, страшные в своей молчаливой ярости, как бульдоги. Во мраке виднелся раскаленный шипящий горшок. Странный блеск появился в глазах Лео, и красивое лицо его словно окаменело.

В правой руке он держал тяжелый охотничий нож. Юноша ласково обнял меня.

— Прощай, старый дружище! — произнес он. — Мой дорогой друг, ты был для меня более, чем отец! Нам ничего не поделать с этими дикарями, они покончат с нами в несколько минут, а потом съедят. Прощай, Джон, прощай!

— Божья воля! — произнес я, стиснув зубы и готовясь к смерти. В этот момент Джон вскрикнул, поднял револьвер и выстрелил.

Дикари бежали на нас с шумом. Мы с Джоном не переставали стрелять, пока не истратили заряды. Заряжать же вновь было некогда.

Огромный дикарь выскочил на площадку, и Лео уложил его на месте ударом своей сильной руки. Я убил другого, но Джон промахнулся, какой-то дикарь схватил его за туловище и повалил. Что было дальше, я не знаю, потому что вступил в отчаянную борьбу с двумя злодеями, которые, на мое счастье, не имели копий. Впервые в жизни моя физическая сила оказала мне услугу. Я воткнул свой большой охотничий нож, острый, как меч, в голову дикаря с такой силой, что сталь прошла насквозь, и нож выскользнул из моей руки.

Двое других дикарей прыгнули на меня, мы свалились на землю и стали кататься взад и вперед. Они были очень сильны, но я обезумел от ярости и дрался, как лев. Я обхватил их обеими руками, а они извивались, шипели, как змеи и колотили меня кулаками. Лежа на спине так, что тела дикарей защищали меня от ударов копья, я почему-то вспомнил Кембридж, моих товарищей. Если бы они могли видеть меня сейчас! Скоро мои противники ослабели и перестали бороться, дыхание их остановилось и они затихли, но я не решился уйти от них, боясь, что они оживут.

Остальные дикари, вероятно, думали, что мы были мертвы и не вмешивались.

Я повернул голову и увидел в свете лампы Лео на площадке. Он еще держался на ногах, но находился в центре кучки освирепевших дикарей, которые готовы были растерзать его, как волки. Над ними возвышалось его прекрасное бледное лицо с золотыми кудрями. Я видел, что он борется с энергией отчаяния. Дикари так тесно сплотились вокруг него, что не могли убить его копьями, а ножей у них не было. Нож выпал из рук Лео, он остался безоружным. Я думал, что конец его настал. Нет еще! Снова отчаянным усилием он оттолкнул дикарей, схватил труп убитого и, подняв его кверху, начал им махать вправо и влево. Пять или шесть человек свалились на землю, но скоро поднялись и бросились на него, как волки на льва. Лео убил еще одного дикаря кулаком, но это было больше, чем мог сделать один человек против многих. Наконец силы оставили его, он упал на землю, потянув за собой всех, кто повис на нем.