Отражение Улле - Александр Марков

Внезапно из тьмы позади возвышения выплыла громадная черная фигура. Очертания ее были расплывчатые, терялись, сливаясь с окружающим мраком. И единственное, что можно было сказать наверняка, — эти очертания не имели ничего общего с человеческим телом или любой живой тварью, ходящей по земле. От движения черного призрака всколыхнулся воздух. Аги едва устоял на ногах. Затем наверху, высоко над головами стражников, зажегся мутный красный эллипс, подернутый серой пленкой, как остывающие угли костра. Чудовище раскрыло свой единственный глаз. Аги, наверное, умер бы на месте, если бы взгляд призрака упал на него. Но неведомая тварь смотрела пока на того, кто неподвижно лежал на каменном возвышении.

Из тьмы, из-под красного глаза, донесся глухой тягучий голос:

— Аруг тридцать шесть, служитель второго преобразователя, уходит в пустоту. Он нерадиво относился к обязанностям и пытался разгласить тайные сведения. Мы милостивы и вместо наказания жалуем его полной и вечной смертью. Пошел!

Скрипнули невидимые механизмы, и основание каменного возвышения осветилось снизу дрожащими сполохами. И вдруг вся прямоугольная глыба с лежащим на ней телом начала проваливаться. Человек по-прежнему лежал неподвижно и казался мертвым. Вот он исчез в зияющей дыре; оттуда повалил едкий дым. С двух сторон начали наползать на провал железные створки. В последний миг, перед тем как исчезла щель между ними, из бездны метнулось к потолку красное пламя.

Створки сомкнулись, из-под них донесся пронзительный вопль. Потом все стихло. Одноглазый призрак произнес:

— Аги семьсот двенадцать, подойди ко мне.

Глава 5

ОДНОГЛАЗЫЙ

На этом месте Аги запнулся. Оглядел своих новых товарищей, почесал в затылке и протянул:

— Да-а… вот те раз…

— Что случилось? Давай рассказывай! — наперебой заговорили его спутники. Аги беспомощно развел руками:

— Представляете, вылетело из головы. А что я, собственно, хотел сказать? О чем я… ах да. Подземелье… Нет, не знаю.

Наступила пауза. Потом Орми сказал:

— Ну-ка, Аги, напрягись. Ты рассказывал, как тебя привели в подземелье. Как отправили в адское пекло какого-то служителя. Потом тебя позвала одноглазая тварь. Что было дальше? Ну, говори!

Аги вытаращил глаза и молча уставился на Орми. Перевел дух и с видимым трудом выдавил из себя:

— Ч-чего? Т-ты хочешь сказать, что я, Аги семьсот двенадцать, только что говорил о подземелье, в которое меня кто-то привел, и о служителе, отправившем в пекло какую-то одноглазую тварь? Это же бред. В жизни не говорил ничего подобного.

— Кто-то из нас рехнулся, — заметил Бату. — Скорее всего, ты, Аги, потому что мы все слышали твой рассказ. Ты действительно говорил о подземелье, одноглазой твари и адском пламени.

Эйле спросила:

— Ну все-таки, Аги, ты был в этом подземелье? Может быть, ты не говорил об этом, но собирался сказать?

— Нет, конечно же нет! Что за чепуха! Я говорил, что меня привезли в Хаз. Это я помню. Помню, как катили по улицам. Потом я, кажется, потерял сознание. А дальше… очнулся в лесу. Не представляю, как я там оказался… Почему-то я знал, что нахожусь в Диких землях и могучее существо, о котором говорил Кру, где-то поблизости. Я даже знал, в какой стороне… Странно. Очень странно.

— Что именно? — мрачно поинтересовался Бату.

— Почему-то меня не удивило все это… Не помню, чтобы я удивился…

— А откуда ты знал о нас? — спросил Энки. — Когда мы встретились, ты сказал, что насилу догнал нас. Ты знал, кто мы и куда идем?

— Действительно… — Аги совсем растерялся. — И это я тоже знал… Четыре выродка… знал, что вы — мои друзья и тоже ищете могучее существо. Но откуда? Что со мной было? — Аги схватился за голову. — Наваждение! Тени, обрывки… слепцы… дырявая голова…

Он готов был разрыдаться. Эйле сказала:

— Ничего, не горюй. Наверное, ты просто забыл что-то, о чем не хочется вспоминать.

— Это бывает, — хмыкнул Энки.

— Но не так внезапно! — сказал Бату.

— Постойте! — Аги резко взмахнул рукой. — Кажется, я догадался… Да, конечно. Сейчас все объясню. Вот оно что! Вы знаете, что выродки видят мысли людей? Ну еще бы… А у меня, когда я очнулся в лесу, неподалеку отсюда, метка на руке пропала… Стало быть, я тоже выродок. Сейчас, правда, снова чуть-чуть появилась. — Аги взглянул на ладонь. — Хм… Так вот. Я рассказывал, как меня привезли в Хаз. Мне оставалось сказать всего одну фразу — «потом я потерял сознание». Но в этот миг в мой мозг вошли чужие мысли. И я заговорил словами другого, неизвестного мне человека. Он-то и стал нести всю эту околесицу про одноглазых в подземелье. По-моему, только так можно объяснить…

Аги запнулся. Видно, все это ему самому казалось не слишком правдоподобным. Эйле сказала:

— Да, здесь не обошлось без чужого. Но это не главное. Главное — мы тебе верим.

Они двинулись дальше впятером и шли по плотному мокрому снегу, оставляя цепочку глубоких следов. Один раз Эйле, шедшая впереди, остановилась и сказала, обращаясь к Орми:

— Ты учил меня разбирать следы, помнишь? Взгляни на снег впереди нас.

— Но здесь нет никаких следов.

— Правда? А по-моему, есть. Я вижу их… смутно, но вижу. Орми! Это же наши следы!

— Где? — растерялся Орми.

— Перед нами! Мы уже шли здесь когда-то. Мне кажется, я даже помню, как мы здесь шли.

— Чепуха! Мы здесь в первый раз.

— Хорошо, — вздохнула Эйле. — Пусть так. И все-таки жаль, что ты ничего не видишь, ведь я уверена, что не ошиблась.

Орми пожал плечами, и они зашагали дальше на юго-восток.

Шли дотемна, потом стали искать место для ночлега. Очень скоро им попалась уютная сухая расщелина — о лучшем местечке трудно было и мечтать. Они уже расположились там и развели огонь, когда Эйле вдруг сказала, что не хочет здесь оставаться. В ответ на удивленные возгласы друзей она пробормотала, потупив взгляд:

— Здесь кончается наш след… пахнет смертью… но я знаю, вы не послушаете меня.

— Конечно, не послушаем! — сказал Орми. — Опасно везде! Смертью пахнет везде! А это место — лучше многих других, где нам приходилось ночевать. Ты, Эйле, успокойся. Положись на нас с Энки. Вот увидишь, все будет в порядке.

— В порядке все будет или нет, никто не знает, — сказал Бату задумчиво. — И, пожалуй, стоило бы послушаться Эйле и уйти отсюда, если бы она сказала об этом чуть раньше. Но теперь уже и костер горит, и мясо жарится, и поздно…

— И мы останемся здесь, — подхватил Аги. — И будем ждать того, что уготовано судьбой. Потому что, как говорят мудрые люди, судьба — хитрая штука и от нее не сбежишь. Хотя, чтобы проверить это, следовало бы по крайней мере дважды прожить одну и ту же жизнь.

— Что-то ты совсем заговорился, — буркнул Энки. — Хватай скорей вон тот кусок, он уже готов.

На сытый желудок унылые мысли в голову не шли; говорили о пустяках. Засыпая, Эйле пробормотала:

— Здесь кончился наш след… и кругом валяются наши кости. Мы совершили ошибку, но она уже исправлена… Демон из Марбе разорвет ткань времени… Аги с нами, все будет хорошо.

Аги и Бату уже спали; Орми махнул рукой и сказал Энки:

— Не обращай внимания. У девчонки, видать, и впрямь что-то с головой.

Спустя недолгое время Орми шепотом позвал брата:

— Энки! Ты спишь? Пойдем поговорим.

Энки не спал.

— Это верно, — откликнулся он. — Поговорить надо.

Подкинув в костер веток, братья выбрались на каменную плиту, уступом торчавшую над расщелиной.

Влажный ветер с востока гнал в кромешной тьме клочья тумана. Далеко внизу протяжно, тоскливо выли волки: «У-улле!» Рев мамонта отдавался эхом в скалах.

Братья долго сидели молча. Они почти ничего не видели в темноте, но звуки и запахи говорили им больше, чем зрение.

— Странно, — сказал Орми. — Мне вдруг захотелось на минуту стать человеком… то есть обычным, меченым.

— Почему? — В голосе Энки слышалось недоумение.

— Я хотел бы увидеть все это… скалы, деревья…

— Днем не насмотрелся?

— Ночью, наверное, все по-другому. Ночью воздух чище. Знаешь, в последние дни я стал замечать странные вещи. Мир как будто стал чуть-чуть лучше. Он уже не кажется мне таким злым и враждебным, как раньше. Или это мы стали сильнее? Эти горы, цветы… они красивые.

— Да ты спятил! — Энки не мог сдержать возмущения. — Этот грязный, вонючий, гнилой насквозь мир ты называешь красивым? Эти голые безжизненные горы? Цветы с трупным запахом? Мерзкие ночные твари, ходячие трупы, сосущие кровь, — их ты тоже теперь полюбил? Ну уж нет! Не время сейчас благодушничать. Вот если бы нам удалось победить Улле и сделать все таким, как было раньше, тогда, пожалуй, я бы подумал еще над твоими словами. Но не теперь. Нашел, тоже мне, красоту.

Орми вздохнул.