Сумасшедшая принцесса - Татьяна Устименко

В таком приятном расслаблении мы провели несколько минут, но потом Чума взяла себя в руки и шумно высморкалась в оборку нарядного белоснежного савана. И хотя она тщательно скрывала от меня свое лицо, я была готова дать на отсечение правую руку, что видела: в ужасных глазницах Чумы сверкнули капли чистых материнских слез.

– Прости, девочка, отвлеклась. А ведь я к тебе по делу! – Чума вновь говорила властно и холодно. – Матушка Смерть твоей помощи просит, а мне велела пособить тебе всем, чем только смогу!

Определенно слишком многие за последнюю пару дней ощутили потребность в моей помощи!

– Неладное творится в твоей семье, ой неладное! – рассказывала Чума. – После исчезновения Альзиры король долго горевал, но потом одумался, объявил принца Ульриха наследником престола и серьезно взялся воспитывать будущего властелина. Принц радовал всем – и умом, и душевными качествами, и настоящим талантом к воинскому искусству (тут мой рот сам собой расплылся от уха до уха). Вот только лицом юный принц пошел в короля-папеньку и поэтому с младых лет тоже вынужден был носить черную маску. О тебе в то время король Мор и слыхом не слыхивал. Когда принцу исполнилось два годика, король рассудил, что негоже двум мужчинам жить без женского присмотра, и женился вторично. Жену на этот раз он выбрал под стать себе – могущественную черную фею. Молодая жена вскоре тоже порадовала короля детьми, как и первая супруга подарив ему близнецов, брата и сестру. Великие силы предопределили рождение этих детей, сами Пресветлые боги нарекли им имена – Страх и Ужас. Король Мор был недоволен, но подлые боги, преследуя одним им ведомые цели, сумели усыпить его бдительность, предрекая детям славное будущее. Вскоре после рождения детей умерла королева-фея, и король, рассудив, что, видно, не суждено ему стать счастливым в личной жизни, остался один, с тремя детишками на руках. Вот только брат с сестрой, достигнув тринадцати лет, решили самостоятельно править государством. Заточили наследника престола, вместе с его воспитателем-эльфом, в подземелье, а батюшку-короля, – я громко ахнула, – то ли околдовали, то ли тоже куда-то спрятали. И такие злодейства они творить начали, что сама Смерть ужаснулась и решила призвать неразумных внуков к ответу. Только не послушались они бабушку: им-де сами Пресветлые боги покровительствуют. Вот и велела матушка Смерть тебе кланяться, – Чума в самом деле склонила передо мной голову, – и помощи твоей просить – вызволить брата твоего единокровного из заточения и отца своего спасти, если это еще возможно.

Рассказ Чумы поразил меня намного больше, чем даже слова Лионеля. Оказывается, не напрасно мучило меня предчувствие страшной беды, грозящей отцу и брату. Безусловно, мне просто необходимо прибыть в столицу королевства как можно скорее.

– А ты, тетушка, чем помочь мне можешь?

– А вот этим, – произнесла Чума, извлекая из рукава савана огарок белой свечи. – Этой свечкой много кого от самого порога царства мертвых вернуть можно. Бери, авось пригодится. И еще… – При этих словах Чума ловко выдернула у меня из-за пояса кинжал маркиза де Ризо, положила на колено кисть правой руки и одним ударом (я и помешать ей не успела) отсекла себе указательный палец. Он мгновенно высох, превратившись в белую косточку. Вырвав прядь двуцветных волос, Чума свила тонкий шнурок, на который и повесила мне на шею свой отрубленный палец. – Это, милая племянница, даст тебе власть над всеми черными колдунами, колдуньями и некромантами, которые только встретятся на пути.

– Тетушка, тетушка, – выйдя из ступора, закричала я, – подожди чуть-чуть! Там в сумке у меня бинты и мази…

Чума засмеялась и нежно ущипнула меня за щеку:

– Ай спасибо за заботу, племянница! Только чего же сделается мертвой плоти-то? А палец вырастет новый – через пару дней!

Я взволнованно смотрела на Чуму. Как-то не совмещались в моей голове эти нежные заботы страшной твари и рассказы о злодеяниях Пресветлых богов. Осененная внезапной догадкой, я вытащила из кармана Зеркало истинного облика, подала его Чуме и сама заглянула ей через плечо.

Чума смотрелась в зеркало, поправляя пряди длинных волос. В стеклянной поверхности отражалось усталое лицо молодой, симпатичной женщины, с нежной перламутровой кожей и огромными васильковыми глазами. Глаза излучали доброту и всеобъемлющее сострадание ко всему живому. Лицо обрамляли шелковистые локоны цвета воронова крыла.

– Хороша! – довольно резюмировала Чума, продолжая любоваться своим отражением. – И впрямь хороша! Недаром, видать, ко мне сам архидемон Азур сватался. Вот подумаю, подумаю еще, да и дам согласие! – И тетушка счастливо зарделась, как невеста под венцом.

Я, не веря своим глазам, потерла их пальцами, но сказочное видение в железной рамке зеркала от этого не исчезло.

– Эх, Морра, Морра, – покачала головой Чума, возвращая мне волшебную вещицу, – молода ты еще, не понимаешь, что душу – ее и без зеркала видно…

Чума поднялась, потом вновь наклонилась и нежно поцеловала меня в лоб. Заглянув в черные провалы ее глазниц, я и без помощи зеркала явственно увидела в их глубине яркий васильковый отблеск.

– Засиделась я, а тебе отдохнуть нужно. Спи, племянница, под моей защитой вас никто тронуть не посмеет. – Чума тихонько отступила в сумрак ночи.

Уже засыпая, я все еще продолжала ощущать витающий в лесном воздухе удивительный аромат цветущих фиалок.

ГЛАВА 4

Наутро Тим проснулся совсем слабым, испарина выступила на его бледном лбу. Но это оказалось прощальным знаком бесследно ушедшего жара, и я с облегчением констатировала, что мальчик находится на пути к выздоровлению. Еще пару дней мы провели в лесу, на этой же гостеприимной полянке, дожидаясь, когда мой спутник наберется сил и сможет тронуться в дальнейший путь. Непосредственная болтовня этого совсем не глупого мальчишки помогла мне немного разобраться в странных фактах, совершенно перемешавшихся в голове после разговора с тетушкой Чумой. Впрочем, я не сочла нужным посвящать Тима в подробности того ночного свидания. Меньше знаешь – крепче спишь, так звучит проверенная народная мудрость. А мне вовсе не хотелось лишать мальчишку возможности спать крепко, пугая его рассказами о своих родственных связях. Весьма умилило меня откровенное желание Тима добровольно принять на себя обязанности моего оруженосца, высказанное им с прямотой и щепетильностью, делавшими честь его храбрости и отнюдь не дурным манерам. Оставалось только поздравить себя с тем, что в такой глухой местности нашелся молодой человек, своей внешностью и незаурядными умственными данными способный удовлетворить и более взыскательного хозяина, чем тот, которым когда-либо могла стать я. Будучи не слишком далекими друг от друга по возрасту, мы вскоре по-настоящему сдружились и легко перешли на «ты». Хотя Тим, выздоравливая, начал относиться ко мне немного покровительственно, как, впрочем, наверно, и должен относиться к молодой девушке заботливый юноша, к тому же рослый и широкоплечий не по годам. Вот только обращаться ко мне по имени без добавления приставки «моя госпожа» Тим отказался раз и навсегда, мотивируя это безоговорочной верой в мое благородное происхождение. Я не стала разубеждать своего свежеиспеченного оруженосца, подозревая, что самомнению Тима безмерно льстят его прозорливые мысли.