Трактир на Пятницкой. Агония - Николай Леонов

— Если этого человека убьют, я вам не помощник, — пробормотал Серж.

— А ты мне уже и не нужен, — Серый веселился от души. — Ты назвал четырех человек. Я их запомнил. А это же мент. Ты мне два часа объяснял, что у тебя с ними старые счеты. Сиди, — Серый опустил руку в карман, хотя пистолета при нем не было.

— Идиот, — зашептал Серж. — Идиот, ты сейчас все испортишь. Этого человека мы знаем и выявим через него остальных. Но только через живого, — Серж говорил захлебываясь. — Ты понял? Только через живого.

Серый встал.

— Идем, — он посмотрел в проход и увидел улыбающуюся морду Свистка. — Кажется, опоздали. Идем проверим.

В коридоре они встретили Валета, который вел под руки упирающуюся девицу и говорил:

— Краля, зачем нервничать? Ваш кавалер — наш старинный друг и приятель. Иди себе. Пей и гуляй спокойно, за все будет уплачено.

В кабинете, собравшись в кучу, шумели ребята. Неожиданно из самой гущи выскочил Цыган с наганом в руке. Черные кудри прилипли ко лбу, а в глазах было такое бешенство, что Серый сделал шаг в сторону.

Цыган подпрыгнул и с размаху ударил Свистка по голове рукояткой нагана, потом — сапогом в пах. Когда Свисток упал. Цыган стал топтать его ногами.

— Прекратить! — крикнул Серый. На Цыгана навалились трое, отняли наган и оттащили в угол.

— Где? — спросил Серый.

Все расступились, и Серый увидел человека в пенсне. Он лежал вдоль стенки, лицом вниз, между худых лопаток торчала корявая ручка ножа.

Серый оглядел кабинет. Цыган сидел на стуле с закрытыми глазами и шумно дышал. Двое ребят держали его за руки. Серж стоял, прислонившись к притолоке, и держал у носа свою склянку. Свисток сидел на полу, щупал ручищами голову и что-то бормотал.

— Хозяина! — сказал Серый и, когда отец Василий явился, кивнул на тело и приказал: — Убрать! Валет и Хват, помогите вынести во двор. Цыган, закрой дверь в залу.

Через пять минут кабинет принял свой обычный вид.

— Садись, — Серый показал Сержу на стул. — Цыган, подойди. Почему у тебя пушка при себе? Хочешь сгореть сам и сжечь остальных?

— Если мы сгорим, то не по моей вине. Вот бандюга, мокрушник чертов! — Цыган сморщился и показал на Свистка. — Чуешь, что сделал твой любимчик? — он схватил Серого за рукав и стал трясти. — Ты понимаешь или нет? Если милиционер пришел с заданием, то обязательно на связь к кому-то. И именно к тому, кого мы ищем. Мы имели возможность прозреть, но останемся слепыми. Если он был здесь просто так, то этим убийством мы вывели на себя уголовный розыск. Я одному рад, — Цыган показал пальцем на Свистка, — теперь ты стопроцентный покойник. О сегодняшнем убийстве уголовный розыск узнает, самое позднее, завтра. Они о нас сейчас все знают. Они тебя за это дело на дне морском найдут. Считай, что на тебя уже побрызгали водой и зашили в мешок.

Серый переводил взгляд с Цыгана на Сержа и обратно. Эти двое говорят одинаково. Но кто из них кто? Он улыбнулся неожиданной мысли, подошел к Сержу и громко сказал:

— Мой новый приятель. Свой в доску.

Потом подошел к Цыгану и, обнимая его за плечи, зашептал:

— Присмотрись, Цыган Внимательно присмотрись, понял?

— Чего же не понять? — громко сказал Цыган. — Мы с Михаилом старые знакомые.

Глава шестая

Не для того погиб человек…

Климов нажал кнопку настольной лампы, и строчки протоколов стали выпуклыми и рельефными. Климов откинулся в кресле и прикрыл на секунду глаза.

Дело, с которым знакомился Климов, поначалу показалось ерундовым, и его поручили самому молодому оперативнику в отделе. Витун, как ласково звали Виктора Конова старожилы, только прибыл с шестимесячных курсов, поскрипывая новенькой портупеей, и любой правонарушитель без труда угадывал в нем работника милиции. Витун взялся за расследование рьяно, но через несколько дней к первому заявлению о мошенничестве прибавилось второе, потом третье. А мошенник, продающий алчным или доверчивым людям под видом золотого песка медные и бронзовые опилки, разгуливал на свободе и продолжал совершать одно преступление за другим. Проверка по картотеке МУРа ничего не дала. Приметы, называемые многочисленными потерпевшими, не подходили ни к одному из известных в Москве мошенников. Следовательно, разыскиваемый преступник был или приезжим, или талантливым новичком.

Мошенничеством заинтересовались «старички».

Шленов провел большим пальцем по усам и сказал:

— Сегодня некогда, а завтра обедать не буду и за час словлю золотушника.

Прошла неделя, Шленов ходил хмурый и отмахивался могучей рукой от шуток товарищей. А преступник то всучит свое «золотишко» приехавшему в Москву крестьянину, то разыграет из себя налетчика, который торопится сбыть левый товар, и «удачливый» нэпман приобретает по дешевке полкилограмма медного «золота». Имя преступника оставалось неизвестным, а предугадать, где и когда он появится со своим холщовым мешочком, Шленову не удавалось.

Когда количество заявлений перевалило за десяток, Климов решил сам ознакомиться с материалами. Вот они лежат — тоненькие приплюснутые папочки, разные и одинаковые одновременно, как различно одетые братья-близнецы. Климов не волшебник — сидя в кабинете, ничего конкретного предложить не может. Если бы пойти в город, потолкаться среди людей, может, и попался бы на глаза этот ловкий пройдоха. Но уходить из кабинета нельзя. Климов сложил все дела в аккуратную стопку, выстроил рядком злополучные холщовые мешочки с опилками, потом посмотрел на них и улыбнулся. Такие дела спать не мешают. Конечно, начальство по головке не погладит, но совесть не мучает и злости на этого мошенника нет. Может, и не прав он, Климов, но нет злости, и все тут. Потерпевших не жалко, а порой даже смех разбирает, когда они хватаются за голову и рассказывают, как их провели.

Климов достал из стола листки, полученные днем от Николая, стал их читать и переписывать аккуратным ученическим почерком. Банду Серого в одну сторону, остальных — в другую. А этого парня Климов вроде знает, встречал где-то… Около двадцати лет, среднего роста, русоволос, кудряв, веснушки на носу и щеках… В скобках стоит буква «м».

Климов, как мальчишка, хлопнул в ладоши. Мошенник! Этот САМЫЙ мошенник, чьи приметы он сегодня перечитывал много раз. Вот ловко! Климов вылез из-за стола, открыл дверь и крикнул в гулкий коридор:

— Витун! Витун, зайди на минуточку!

Через минуту Конов вошел в кабинет. Климов сразу отметил происшедшую в парне перемену: портупея исчезла, вместо щеголеватого полувоенного костюма старенький пиджачок и полузамызганные клеши, на ногах — стоптанные штиблеты.

— Тебя не узнать, Витун. Прямо блатной с Сухаревки, — сказал, улыбаясь, Климов.

— Вконец замучили, — Конов покосился в коридор. — И какой я представитель в этом наряде? — он одернул пиджак и поправил сползающую на живот кобуру.

— Сейчас ты им нос утрешь, — Климов протянул Витуну листок с фамилией и адресом мошенника. — Возьми машину и езжай. В квартиру входи вместе с шофером и тащите его сюда, паршивца. Обыск не делай, никаких доказательств не надо. Завтра вызовем всех потерпевших. Они на очных ставках преступника опознают. Он вмиг расколется.

— Где же вы его отыскали, Василий Васильевич? — спросил Витун удивленно. — Я ноги до крови стер, бегая по городу, а вы два часа — и… — он хлопнул рукой по листку.

— Его отыскал другой человек. Но для ребят жулика нашел ты, — Климов подтолкнул Конова к дверям: — Давай, давай, пока машина на месте.

Затрещал телефон.

— Климов? Слушай, Климов, говорит Власов из политпросвета. Ты почему молчишь?

— Тебя слушаю, — ответил Климов.

— Вот, ты слушай. Ты почему саботируешь? Бывший красный командир — и саботируешь партийные мероприятия. Ты почему молчишь?

— Тебя слушаю, — повторил Климов.

— Ты слушай, слушай. Я на тебя жаловаться буду, ты уклонист, Климов. Я четыре раза тебе звонил и предупреждал, что в четверг у нас митинг, посвященный смычке с деревней. Звонил?

— Звонил, — Климов вздохнул. — Ты понимаешь, Леша, у меня в этот вечер получилась нечаянная встреча с бандитами. Постреляли малость.

— В тебя?

— Ив меня тоже, Леша, — ответил Климов и улыбнулся, представив озабоченное лицо приятеля. — Но не попали.

— Так зачем же вы, товарищ Климов, мне об этом рассказываете? И не называйте меня по имени, я вас, кажется, не в кино приглашаю. Я вас категорически предупреждаю, что буду жаловаться. Послезавтра у нас митинг, посвященный благоустройству Москвы. В семь часов. Вы знаете, что в Москве полтора миллиона жителей и жилой площади не хватает. Знаете? Попробуйте не прийти!

Климов пожал плечами и повесил трубку. Телефон, снова захлебываясь, затрещал.

— Василий Васильевич, это я, — раздался глухой голос Панина. — Жду на углу Кадашевской набережной и Старомонетного переулка. Приезжайте скорее и обязательно на машине.