Подлинная история королевы Мелисенты Иерусалимской - Елена Хаецкая

И вот тогда обильные сладкие слезы потоком хлынули из глаз королевы.

34. О том, как королева возвратилась в Иерусалим

— Когда Мелисента вернулась из рая, мусульманский Иерусалим уже пал.

Медленно шла она по тропе вдоль райской речки, долго мешкала у поворота, не решаясь снова войти в мир живых. И все же она была еще жива и ей предстояло продолжать бороться. Потому, преодолев себя, шагнула Мелисента за поворот и оказалась в шумной, бестолковой Александрии.

Мир людей с их суетой и криками навалился на Мелисенту, раня ее болезненно и страшно. Закрывая уши, отводя глаза, брела она по дороге к тому месту, где осталось ее бренное тело, погруженное в молитвенный экстаз над трупом Евангелины.

И вот видит она разоренный Иерусалим, видит, как сбрасывают с обломков башни зеленое знамя Пророка, как бродят вокруг раненые, как госпитальеры, сбиваясь с ног, пытаются спасти тех, кто еще может жить, как наемники милосердно перерезают горло тем, кого надлежит избавить от лишних мучений. Беспорядок, шум, суета — неизбежные спутники первых часов победы. Ни одного мусульманина в крепости уже не было.

Впрочем, один все же нашелся. Стоял со связанными руками. Один крестоносец бойко продавал его второму.

— Ваше величество! Вы живы, — встретила Мелисенту фрейлина.

— Ну конечно я жива, Агнес. Сегодня мужчинам было не до меня, слабой женщины.

— Где вы были?

— В раю.

— Евангелина?

— Мертва.

Агнес посмотрела в глаза своей королеве, но ничего не сказала. Вместо этого она махнула рукой в сторону Балдуина:

— Я привела его сюда, ваше величество, как вы и просили.

— Отлично. Я хочу отвести его в Дамаск. Этот юный негодяй действительно болен. Интересно, остался ли в живых мой друг эмир? Я предложила немалую сумму тому, кто сумел бы отправить его на тот свет.

С этими словами Мелисента подхватила под руку Балдуина и потащила его к Дамаску. Посреди всеобщей неразберихи исчезнуть незаметно не составило никакого труда.

В Дамаске было печально — безлюдно, пусто. Над стенами кружили вороны. Однако эмир, хоть и израненный в последнем бою, был жив и встретил Мелисенту коварной улыбкой.

— Вам удалось выкурить нас из цитадели, да вот только надолго ли? Завтра мы вернемся.

— Завтра будет завтра, — отозвалась королева. — Я привела к вам моего сына. Вы обещали мне исцелить его.

Эмир ухмыльнулся в крашеную хной бороду и заверил Мелисенту, что все произойдет согласно их старому уговору.

Естественно, Мелисента не сомневалась в том, что эмир воспользуется этой отличной возможностью и перевербует Балдуина на свою сторону. Возможно, даже заставит его действовать против родной матери. Однако противиться этому заговору сил у нее уже не было.

— Кстати, мои поздравления, — сказал вдруг эмир Мелисенте. — Ты ловко убрала папу Римского. Как тебе это удалось?

Повисло недоуменное молчание. Затем Мелисента вымолвила:

— Разве это не ты убрал папу Римского?

Настала очередь моего отца удивляться.

— Нет… Я думал, это сделала ты.

Некоторое время они испытующе глядели друг другу в глаза. Затем оба рассмеялись. Стало быть, нашелся кто-то третий, столь же ловкий и хитроумный!

— Так кто же тогда убил папу Римского? — воскликнули они в один голос.

Впоследствии выяснилось, что то была рука Старца Горы. Это поведал моему отцу Старец Горы, однако спустя много времени после того, как свершилось само событие.

35. О горном старце из Аламута и об ассасинах

— Один сведущий франк, к чьим знаниям я прибегаю ныне, так рассказывает о горном старце из Аламута:

«Развел он большой, отличный сад в долине, между двух гор; такого и видано не было. Были там самые лучшие в свете плоды. Настроил он там самых лучших домов, самых красивых дворцов; они были золоченые и самыми лучшими в свете вещами раскрашены. Провел он там каналы; в одних было вино, в других — молоко, в третьих — мед, а в иных — вода. Самые красивые в свете жены и девы были тут; умели они играть на всех инструментах, петь и плясать лучше других жен.

Сад этот, толковал старец своим людям, есть рай. Развел он его точно таким, как Мухаммед описывал сарацинам рай. И тамошние сарацины верили, что этот сад — рай. Входил в него только тот, кто пожелал сделаться ассасином. При входе в сад стояла неприступная крепость; никто в свете не мог овладеть ею; а другого входа туда не было.

Содержал старец при своем дворе всех тамошних юношей от двенадцати до двадцати лет. Приказывал старец вводить в этот рай юношей, смотря по своему желанию, и вот как: сперва их напоят, сонными брали и вводили в сад; там их будили.

Проснется юноша и, как увидит все то, что я вам описывал, поистине уверует, что находится в раю, а жены и девы во весь день с ним: играют, поют, забавляют его, всякое его желание исполняют; все, что захочет, у него есть; и не вышел бы оттуда по своей воле. Двор свой горный старец держит отлично, богато, живет прекрасно; простых горцев уверяет, что он пророк, и они этому поистине верят.

Захочет старец послать куда-либо кого из своих убить кого-нибудь, приказывает он напоить столько юношей, сколько пожелает; когда же они заснут, приказывает перенести их в свой дворец. Проснутся юноши во дворце, изумляются, но не радуются, оттого что из рая по своей воле они никогда не вышли бы. Идут они к старцу и, почитая его за пророка, смиренно ему кланяются; а старец их спрашивает, откуда они пришли. Из рая, отвечают юноши. Готовы они и на смерть, лишь бы только попасть в рай. Захочет старец убить кого-либо из важных, прикажет испытать и выбрать самых лучших из своих ассасинов; посылает он многих из них в недалекие страны с приказом убивать людей; они идут туда и приказ его исполняют; кто останется цел, тот возвращается ко двору; случается, что после смертоубийства они попадаются в плен и сами убиваются.

Кого горный старец порешил убить, тому не спастись».

Вот что рассказывает ученый франк. От себя же добавлю, что многие искали в нашей земле крепость Аламут, но так и нашли ее; а что до королевы Мелисенты, что горный старец не убил ее лишь за ненадобностью — сама себя погубила впоследствии.

36. О телохранителе Мелисенты

— Слишком усталая для того, чтобы размышлять или скорбеть, Мелисента возвратилась в Иерусалим. Сына же своего она оставила в руках Дамасского эмира с такой легкой душой, словно препоручила его родному отцу.

Несколько крестоносцев, немалое число из которых были ранены, обступили солдата из числа штурмовавших цитадель — одного из немногих уцелевших. Солдат этот, простой наемник, шотландец родом, держал на веревке пленного араба. Араб со связанными руками являл собою весьма плачевное зрелище. Крестоносцы, смеясь, давали солдату различные советы, как тому поступить с пленником. Араб, явно понимая их речь, то и дело вздрагивал.

— Отруби ему правую руку!

— Зашей ему в колени конский волос, чтобы своему дурному Аллаху не молился!

Мелисента подошла ближе.

— Что здесь происходит?

— Вот это, ваше величество, — мой раб, говорит, будто он — ученый астролог, — пояснил шотландец. — Я купил его за шесть талеров.

— Зачем тебе астролог?

Солдат пожал плечами. Видать, и сам не ведал, а потратил деньги на бесполезного араба из чистого озорства.

— Хорошо же, — обратилась королева к астрологу. Она любила иной раз блеснуть своими обширными познаниями, особенно перед простыми людьми, на которых это, по ее мнению, производило сильное впечатление. — Ты, говоришь, астролог?

Пленник кивнул.

Мелисента подумала немного.

— Если ты астролог, — сказала она наконец, — то ответь: скоро ли разойдется зловещая квадратура Нинурты к Нергалу?

— Таковых названий я не ведаю, — признал астролог.

— Ответь на другой вопрос, попроще: каковы нынче констелляции?

— И это слово мне незнакомо, — вынужден был сознаться астролог.

— Да он никакой не астролог! — восклкнула королева. — Он шпион, либо бесполезный шарлатан, коли не знает столь простых вещей. Лучше бы тебе подрезать ему сухожилия под коленями, и пусть таскает камни.

— Я сам решу, что мне с ним делать, — негромко отозвался шотландец. — А скажите мне, ваше величество, нет ли у вас нужды в телохранителе? Я мог бы стеречь вас, когда захотите.

— Нужна такая у меня есть. Сколько ты хочешь в час?

— По талеру.

Мелисента согласилась. Деньги у нее были. Надо сказать, что она бессовестно обобрала Агнес де Вуазен и прикарманила ее денежки, даже не спросив разрешения. Да и в дальнейшем деньги у нее всегда водились. Добывала она их хоть и с трудом, но в изобилии, полагая, что на доброе дело средства всегда сыщутся.