Красивая - Скотт Вестерфельд

Зейн подвинулся ближе к ней, протянул руку и нежно дотронулся кончиками пальцев до ссадины на лбу, покрытой заживляющим спреем. Широко раскрыв золотые глаза, он проговорил:

— Я так рад, что ты вернулась.

Тэлли улыбнулась и провела рукой по тыльной стороне его ладони.

— Я тоже.

Пальцы Зейна скользнули в ее волосы, он бережно притянул ее к себе. Тэлли закрыла глаза. Его губы прижались к ее губам, она прикоснулась рукой к гладкой, безупречной коже его щеки…

Сердце Тэлли снова забилось учащенно. Она разжала губы, а ее мысли отчаянно метались. Мир вокруг снова закружился, только теперь это было здорово, и вовсе не хотелось, чтобы он остановился…

Когда Тэлли попала в Нью-Красотаун, Перис предупредил ее насчет секса. Свежеиспеченные красотки были готовы броситься в объятия первого встречного. Не сразу новенькие привыкали к тому, что их со всех сторон окружают чудесные, идеальные люди, что все смотрят на них громадными сияющими глазами. Когда все вокруг красивы, легко влюбиться по уши в первого же, с кем поцелуешься.

Но может быть, пришла пора. Тэлли уже месяц жила в Нью-Красотауне, а Зейн был особенный. Не только потому, что он возглавлял «кримов» и выделялся внешне, а потому что старался держаться независимо и круто, и был не прочь нарушить правила. Почему-то из-за этого он казался Тэлли даже красивее других.

Кроме того, из всех неожиданных поворотов судьбы за последние двадцать четыре часа этот оказался самым приятным. От поцелуя Зейна у Тэлли голова пошла кругом. Его губы были теплыми, мягкими, прекрасными, и Тэлли чувствовала себя защищенной.

После долгих мгновений блаженства они немного отстранились друг от друга. Тэлли так и не открыла глаза. Она чувствовала на лице его дыхание, чувствовала прикосновение его теплой руки к своей шее.

— Дэвид… — прошептала она.

ПРОСВЕТЛЕННОСТЬ

Зейн резко отодвинулся и прищурился.

— Ой, прости, — пробормотала Тэлли. — Сама не знаю, что это на меня вдруг нашло…

Она осеклась, а Зейн медленно кивнул.

— Нет-нет, все нормально.

— Я не хотела… — опять начала было Тэлли, но Зейн махнул рукой, чтобы она перестала.

Красивые черты его лица выражали глубокую задумчивость. Уставившись на землю, он принялся выдергивать травинки и вертеть их, зажав двумя пальцами.

— Теперь вспомнил, — сказал он наконец.

— Что вспомнил?

— Так его звали.

— Кого?

Негромко и спокойно, словно боясь разбудить кого-то, кто спал поблизости, Зейн ответил:

— Того парня, который должен был отвести нас в Дым. Дэвид.

Тэлли, не сдержавшись, тихо ахнула и зажмурилась, словно солнце вдруг засветило ярче. Она все еще ощущала вкус поцелуя Зейна, тепло его рук, но вдруг ей стало зябко.

Она взяла Зейна за руку.

— Я не хотела этого говорить.

— Понимаю. Но порой что-то само приходит на ум. — Он отвел взгляд от травы, его золотые глаза сверкнули. — Расскажи мне о Дэвиде.

Тэлли сглотнула подступивший к горлу ком и отвернулась.

Дэвид. Она так ярко представляла его теперь. Смешной большой нос, слишком высокий лоб. Самодельные ботинки, куртка, сшитая из шкурок убитых зверей. Дэвид вырос в Дыме, он за всю свою жизнь ни разу не бывал в городе. Его лицо было уродливым сверху донизу, кожу покрывал неровный загар, бровь рассекал белый шрам… Но стоило о нем вспомнить, как сердце затрепетало.

Она изумленно покачала головой. Все это время она ни разу не вспоминала о Дэвиде. Как это она ухитрилась?

— Ты с ним встречалась в Ржавых руинах, да? — не отступался Зейн.

— Нет, — ответила Тэлли. — Я слышала о нем от Шэй. Она как-то раз при мне пыталась сигналить ему фальшфейером, но тогда он так и не появился. А потом он отвел Шэй в Дым.

— И меня должен был отвести, — со вздохом проговорил Зейн. — А ты до Дыма добралась сама?

— Да. Но когда я там жила, мы с ним…

Тэлли вдруг все вспомнила. Ей казалось, что это было миллион лет назад, и все же она ясно видела себя, еще уродливую, целующуюся с Дэвидом на окраине Дыма. И как потом они несколько недель странствовали с ним по диким краям… Воспоминания нахлынули щемящей волной. Как остро она воспринимала жизнь, находясь рядом с ним! И была уверена, что так будет всегда…

А потом Дэвид вдруг исчез.

— Где он сейчас? — спросил Зейн. — Чрезвычайники задержали его, когда захватили Дым?

Тэлли покачала головой. Воспоминания о Дэвиде стали разрозненными и тусклыми, а мгновение их расставания попросту стерлось из памяти.

— Я не знаю.

Тэлли стало плохо. Уже в сотый раз за день она почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Она потянулась к контейнеру с завтраком, но Зейн взял ее за руку.

— Нет, не ешь.

— Почему?

— Не ешь больше ничего, Тэлли. Лучше прими парочку… — Он вытащил из кармана упаковку сжигателя калорий. Четыре таблетки уже были использованы. — Когда сердце бьется часто — это полезно.

С этими словами он взял из упаковки еще две таблетки и запил их глотком кофе.

— Полезно для чего? — непонимающе спросила Тэлли.

Зейн постучал пальцем по лбу.

— Думать. От голода лучше соображаешь. И от волнения тоже, кстати. — Он усмехнулся и положил упаковку на ладонь Тэлли. — Например, когда целуешься с кем-то в первый раз. Это просто потрясающе просветляет.

Тэлли обескураженно смотрела на таблетки. Блестящая фольга так сверкала на солнце, что на нее больно было смотреть. Края упаковки казались острыми, как бритва.

— Да ведь я почти ничего не съела. От такого не потолстеешь.

— Дело не в том, чтобы беречь фигуру. Мне нужно поговорить с тобой, Тэлли. Ты мне нужна. Я так давно ждал кого-то вроде тебя. Я хочу, чтобы ты была просветленная.

— Хочешь сказать, что сжигатель калорий дает это твое просветление?

— Способствует. Потом объясню. Пока просто поверь мне, Тэлли-ва.

Он не отводил от нее глаз. Сейчас они блестели почти лихорадочно, как у безумца. Таким становился его взгляд всякий раз, когда Зейн объяснял «кримам» какую-нибудь свою хули ганскую затею. Противостоять этому взгляду было почти невозможно, хотелось немедленно согласиться, даже если Зейн предлагал сущее безумие.

— Ну, ладно. Кажется, я поняла, о чем ты…

Дрожащими пальцами Тэлли выдавила из облатки две таблетки и сунула в рот, но сразу проглотить не решилась. Такие препараты не следовало принимать на голодный желудок. Считалось, что это опасно. Во времена ржавников, когда все были уродами и Операцию Красоты еще не придумали, существовала такая болезнь, при которой люди нарочно переставали есть. Они настолько боялись растолстеть, что добровольно морили себя голодом и превращались в ходячие скелеты, а то и вовсе погибали — это при том, что в мире было полным-полно еды. Операция Красоты помогла спасти человечество и от этой напасти тоже.