Утраченный рай - Марина Серова

Однако любопытные разговоры ведутся в этом уединенном уголке. Вот черт, из-за проклятых очков я ничего не могла разглядеть сквозь щели беседки. А если пошевелюсь, чтобы снять очки, сладкая парочка меня наверняка обнаружит.

Ай-ай, Иванова Татьяна, разве не учили тебя в школе, что подслушивать нехорошо? Да, но весь мой последующий опыт сыщика цинично опровергал эту детскую веру. Пока я мучилась дилеммой: обнаружить свое присутствие громким кашлем или тихонько дослушать разговор до конца, вопрос решился сам собой. Какая-то птица размером с голубя вдруг вылетела из зарослей, наделав массу треска и шума.

Следом раздался приглушенный женский вскрик:

— Здесь кто-то есть, бежим!

Я рухнула на землю под ветви жасмина и постаралась слиться с густой тенью от куста. В ту же секунду из беседки, с противоположной от меня стороны, выскочили два человека и тотчас скрылись в зарослях. Я так ничего и не успела разглядеть. Только услышала легкий топот двух пар ног, удаляющийся в сторону лощины. На всякий случай я полежала еще несколько секунд, пока не убедилась, что кругом тихо. Тогда я тихонько поднялась и подошла к беседке. Заглянула внутрь. Ничто не говорило о том, что здесь недавно кто-то был. Может, я все-таки перегрелась? И куда же так стремительно могли исчезнуть эти двое в непролазной изгороди, через сплетение ветвей? Я подошла к тому месту, где парочка испарилась, и осмотрелась повнимательнее. Ах, вот оно что! Между двумя соседними кустами был небольшой зазор, прикрытый ветвями так, что человек непосвященный вряд ли заметил бы этот лаз. Я раздвинула ветви и, протиснувшись между кустами, высунула голову по ту сторону изгороди. Лаз вел к лощине. Но никого уже не было видно, слышалось только отдаленное шуршание прошлогодних листьев — таинственная парочка стремительно удалялась в неизвестном направлении. Во всяком случае, я не могла определить его по звуку — в лесу совершенно особая акустика, обманчивая, искаженная, сбивающая с толку такого типично городского жителя, как я. Ну да ладно. Не мое это дело — выслеживать неизвестно кого. Кто бы и о чем ни говорил в беседке, меня это не касается, если не содержит информации о местоположении «Танцовщицы». А из любопытства забивать себе голову посторонними секретами мне недосуг, самой бы не раскрыться. Да пусть в этом доме хоть привидения водятся, им не удастся отвлечь меня от намеченной цели. Я протиснулась обратно и сочла, что самое лучшее сейчас убраться в противоположную часть сада, что и сделала.

Около полудня я вспомнила, что надо зайти к шефу. Подробности моего контракта мы еще вчера обсудили с Виталием. Все прекрасно. Вернее, все было бы прекрасно, если бы я действительно собиралась остаться садовницей Алексеева. Контракт подписывался пока на полгода — у садовников работа сезонная, — но при этом на таких выгодных условиях, что у меня даже мелькнула шальная мыслишка: «А что, Иванова, не пожить ли тебе немного как белый человек? Без всякого там мордобоя, смертоубийств, погонь, взломов и прочих прелестей твоей профессии. Уж с цветочками бы ты как-нибудь справилась. За полгода-то всяко может статься! Глядишь, и любовь-морковь с господином Алексеевым образуется. А что? О супруге ни слуху ни духу. Красотка Туся самоустранится, если увидит меня в моем нормальном облике. Алексеев мужчина вполне в моем вкусе, следовательно, стоит мне только захотеть…» В общем, эти мысли были, конечно, бредовые, просто весна взыграла в молодом теле. Но полностью выкидывать из головы такой ход событий не хотелось. Я оставила его — чтобы было о чем помечтать перед сном.

Однако мечты мечтами, а дело — делом. Поэтому для подписания контракта я взяла свою особенную ручку. Чернила в ней такие интересные — через две недели от моей подписи и следа не останется. И даже экспертиза не сможет установить, что подпись делалась каким-то особым составом. Просто не было ее — и все тут.

Я деликатно постучала в кабинет Алексеева и зашла.

— А, Татьяна Александровна, здравствуйте!

Алексеев познакомил меня с юристом. Мы быстро уладили все бумажные формальности. Затем я спросила:

— Максим Леонидович, когда вы смогли бы уделить мне некоторое время? Я хотела посоветоваться с вами относительно устройства сада.

— Ох, Татьяна, мне в ближайшие дни предстоит очень много работы с коллекцией. Вы же представляете — надо все разобрать, продумать, как оптимально разместить каждый экспонат. Я еще недостаточно хорошо знаком с домом, ремонт делался в мое отсутствие — я только раз приезжал, чтобы утвердить проект дизайнера. Поэтому мне нужно изучить освещенность, решить, каким должно быть сочетание естественного и искусственного света… Впрочем, это сугубо специфические нюансы, я не стану морочить вам голову.

(Ясное дело! Зачем мне об этом знать? Ведь к «сугубо специфическим нюансам» наверняка относится и устройство тайников.)

— Поступим так, — продолжал Алексеев, — вы эти дни побродите по саду, прикиньте варианты. Ну и всякая повседневная работа у вас, разумеется, есть.

— Да, всего невпроворот.

— Ну вот, а как только у меня появится время, мы с вами вместе погуляем по саду, и вы расскажете, что придумали, обсудим все. Я очень доверяю вашему вкусу, — добавил Максим Леонидович таким проникновенным тоном, каким разговаривают только с очень робкими, некрасивыми, но ценными работниками. Значит, роль моя мне пока удается. Йес! А с планировкой сада, стало быть, полный карт-бланш. Отлично, так даже проще.

Я уже выходила из кабинета, когда Алексеев окликнул меня:

— Да, Татьяна Александровна, сегодня к вечеру я закончу разбирать свою библиотеку. Можете совершенно без стеснения в любое время заходить и брать любые книги. Скажу без ложной скромности, библиотека у меня очень неплохая. И, кстати, целый стеллаж посвящен китаистике.

— О, Максим Леонидович! — Я изобразила на лице благоговейный трепет. — Обязательно воспользуюсь вашей любезностью. Но не беспокойтесь, я постараюсь знать меру!

— Не говорите глупостей. Вы же помните: «Книги живы, пока есть кому их читать, истины живы, пока кто-то их ищет».

Наверняка он процитировал кого-нибудь из великих китайцев, но я этого афоризма не знала, поэтому только покивала с умным видом.

Своим предложением Алексеев обрадовал меня больше, чем мог предположить. Библиотечная комната имела очень удачное (для моих целей) расположение. Она находилась в центре второго этажа и имела несколько выходов: со стороны фасада — к парадной лестнице, ведущей вниз, с противоположной стороны — на веранду, которая опоясывала две стены дома, через нее можно было попасть на половину прислуги, и справа — в каминный зал, откуда также можно было выйти к лестнице. Таким образом, библиотека была прекрасным наблюдательным пунктом, из которого можно удалиться в любом направлении.

Остаток рабочего дня я провела в саду, неторопливо прохаживаясь вдоль прошлогодних клумб и придумывая для алексеевского сада уголки один живописнее другого. Время пролетело незаметно.

После ужина — по здешнему распорядку он был в восемь часов, что для меня непривычно (обычно я ем как и где придется, без всякого распорядка), — я отправилась в библиотеку. Мне нужен был предлог, чтобы побродить по дому и лучше уяснить взаимное расположение всех его частей — для составления плана. В библиотеке было пусто, и я смогла внимательно осмотреться, запомнить расположение стеллажей с книгами и остальной мебели. Затем взяла что-то наобум со стеллажа с китайской литературой — надо держать марку. Заглянула в каминный зал. Там тоже никого не оказалось, и я смогла некоторое время спокойно осматривать его, чтобы запомнить все до мелочей — расположение мебели, окон, ниш, самого камина. Из зала я вышла на веранду, прошлась вдоль нее. Заглянула на половину прислуги — в маленькой общей столовой смотрели телевизор. Я прошлась по коридору вдоль комнат, запоминая их расположение. Вышла к парадной лестнице. Планировка второго этажа была изучена. Я решила спуститься вниз и по возможности продолжить осмотр. Первый этаж я уже более или менее представляла после вчерашнего собрания. И, по моим предположениям, в настоящий момент все картины и ценности хранились в задней комнате, примыкающей к гостиной, — вчера я заметила, что эта комната заперта. Причем замок оказался очень серьезный, кодовый, как на сейфе. Неплохо было бы в нее проникнуть. Видимо, это и есть хранилище ценностей, устроенное по первому варианту из описанных Завадским. Но если мое предположение верно, то комната наверняка оснащена камерой слежения. Поэтому пока я решила только получше рассмотреть замок, выяснить, какой он системы, уточнить наличие камер, чтобы продумать, каким образом и с помощью каких технических штучек я смогу пробраться туда незамеченной.

Однако моим планам не суждено было сбыться. Двери гостиной оказались приоткрыты, из них сочился неяркий свет. Слышны были голоса Максима Леонидовича и Виталия. Они что-то оживленно обсуждали. Вероятно, собирались в ближайшее время начать развешивать картины. Я подошла поближе к двери и прислушалась. Да, я не ошиблась. Разговор шел об освещении, о новых типах крепления и прочих технических деталях. Я поняла, что работы должны начаться завтра. Затем беседа стала более предметной — о том, какие полотна будут вывешиваться внизу, какие — в каминном зале, а какие пока вообще не стоит вывешивать. Я насторожила ушки. Но «Танцовщица» Дега вообще не упоминалась. Что же это, Алексеев не доверял даже своему личному секретарю и брату? А ведь из всего предыдущего разговора мне показалось, что Виталий очень неплохо знаком с коллекцией. Я решила дослушать до конца. Но не тут-то было. Со второго этажа вдруг донесся пронзительный женский визг, судя по тембру — Тусин. Я отпрянула от двери гостиной и, скача вверх по лестнице через две ступеньки, ретировалась на нейтральную территорию — в библиотеку. Уже оттуда я как ни в чем не бывало снова выбежала на лестницу, как раз навстречу Алексееву с Виталием.