Маршал Блюхер - Николай Кондратьев

Вместе с Блюхером вели агитацию его товарищи — большевики Волков, Козырьков, Крисер–Брин, Цинтроблат.

О своих успехах, о борьбе с меньшевиками и эсерами Василий Блюхер охотно рассказывал Валериану Владимировичу Куйбышеву.

Весть о вооруженном восстании в Петрограде долетела до Самары вечером 25 октября. В. В. Куйбышев вызвал к себе членов губкома. Посовещались и решили созвать экстренное заседание Совета рабочих и солдатских депутатов. На почту и телеграф были посланы отряды Красной гвардии, возглавляемые большевиком М. Т. Козырьковым.

В ночь на 26 октября в театре «Триумф» собрались депутаты.

Василий Блюхер, занимая место рядом с Михаилом Герасимовым, сказал улыбаясь:

— Ну, вот и дождались. Пришел и к нам праздник…

— До праздника еще далеко. За власть придется воевать.

— Власть наша! Об этом сейчас и скажет товарищ Валериан.

Председательствующий Куйбышев встал и попросил соблюдать тишину. Со стола взял листок бумаги и громко объявил:

— Товарищи депутаты! Нами только что получена телеграмма чрезвычайной важности. Вот она:

«В Петрограде сегодня ночью военно–революционный комитет занял вокзалы, государственный банк, телеграф и почту. Теперь занимает Зимний дворец. Правительство будет низложено. Сегодня в пять часов открывается съезд Советов»[7].

Депутаты, сидящие слева, встали и громко зааплодировали. Правая сторона встретила весть о революции свирепым топотом и свистом. Несколько минут от неистового шума жалобно звенели запотевшие стекла. На сцене стоял высокий, широкоплечий, мужественный, уверенный в своих силах Валериан Владимирович Куйбышев и спокойно ждал, когда его противники устанут, выдохнутся. Пусть побеснуются в последний раз — время работает на Революцию.

И когда правая сторона утихла, председательствующий твердо и уверенно провозгласил:

— Трудовая Самара последует за красным Питером. Предлагаю передать всю власть в городе и губернии в надежные руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Переходим к обсуждению этого главного вопроса.

Василий Блюхер шепнул Герасимову:

— Выходит, что я прав. А ты вот сомневался…

— Подожди, подожди, фельдмаршал. Сейчас полезут горе–оратели. Разведут канитель.

И он оказался прав, сапер–поэт Михаил Герасимов. Меньшевики и эсеры защищали Временное правительство, которого уже не существовало, предлагали вопрос о власти оставить нерешенным до открытия Учредительного собрания.

В связи с поздним временем Куйбышев закрыл заседание и предложил продолжить прения днем 26 октября.

Большевики Самары хорошо подготовились к предстоящей схватке с врагами. В театр «Триумф» кроме депутатов Совета пришли представители полковых комитетов, правлений профсоюзов, железнодорожных и почтово–телеграфных рабочих. Все желающие не могли попасть в зал, и пришлось перейти в более вместительный театр «Олимп».

Ожесточенные споры продолжались несколько часов. Только в 6 часов утра 27 октября приняли предложенную Куйбышевым резолюцию о передачи власти Советам. На этом же заседании был создан Военно–революционный комитет во главе с В. В. Куйбышевым.

Довольный и усталый, возвратился Василий Блюхер в казарму. Самое трудное позади. Теперь можно вернуться на завод. А сейчас нужно уснуть. Голова кружится: третьи сутки на ногах…

Отдохнуть не удалось. Вызвали в ревком.

Куйбышев подал руку, хрипловатым голосом сообщил:

— Мы здесь посоветовались и решили ввести вас в состав штаба охраны города. Свяжитесь с членами штаба Серовым и Сидельниковым и наводите революционный порядок. Вам будут подчиняться квартальные комитеты охраны, которые сейчас выбираются населением, и, конечно, Красная гвардия и местный гарнизон. Да, чуть не забыл. Вы назначаетесь помощником комиссара гарнизона Сергея Мельникова.

Блюхер не ожидал, что ему поручат такие ответственные дела, растерялся:

— А не много ли будет? На одного—две такие огромные должности. И в полку есть обязанности…

Куйбышев провел ладонью по густым длинным волосам, улыбнулся:

— Что за счеты, была бы охота! Революция требует напряжения всех сил.

Председатель ревкома встал и крепко пожал руку Блюхеру.

«Вот и вернулся на завод», — усмехнулся Блюхер, выходя из комнаты. Старший писарь вдруг стал помощником комиссара гарнизона. Еще вчера беспорядки в городе были на совести Губернского комитета народной власти и начальника 31–й запасной бригады генерал–майора Савич–Заблоцкого. А сегодня за революционный порядок должен отвечать рядовой Василий Блюхер. И надо бороться со всеми, кто ненавидит Советскую власть. С чего начать? Пожалуй, надо сначала представиться начальнику гарнизона.

Генерал–майор Савич–Заблоцкий, выслушав Блюхера, усмехнулся:

— Рядовой Блюхер, разрешите осведомиться: чем могу служить?

— Служить не мне, а Революции.

— Революции не присягал.

— Каждый выполняет свой долг, как подсказывает совесть.

Генерал встал, сказал угрюмо:

— Я выполню свой долг перед своим народом без напоминаний.

Блюхер понял, что разговор окончен, и вышел из кабинета. Неладно получилось. Видно, генерал еще не решил, к какой стороне примкнуть, кому отдать свои знания и опыт. Блюхер не знал, что за час до его прихода у начальника гарнизона побывал эсер Фортунатов и проинформировал о только что организованном Комитете спасения родины и революции».

Засевшие в городской управе самарские промышленники и купцы, эсеры и меньшевики рассчитывали свергнуть Советскую власть, опираясь на контрреволюционное офицерство и на казачью сотню.

Большевистский штаб охраны порядка, возглавляемый Блюхером, разработал план ликвидации антисоветского подполья. Комиссар гарнизона Сергей Мельников и прапорщик Николай Щербинский с отрядом солдат ночью скрытно подошли к казачьей казарме. Сняв часовых, бойцы обезоружили казачью сотню.

В ту же ночь отряд, организованный Блюхером, сменил часовых у всех военных складов и взял на учет оружие.

Враждебно настроенные офицеры были уволены из армии.

Не сразу удалось ликвидировать боевую дружину анархистов. Вооруженные бандиты захватили типографию буржуазной газетки «Волжский день», выставили охрану, стали набирать листовку, призывавшую к погромам. Узнав об этом, Блюхер выслал в типографию отряд красногвардейцев. Анархисты разбежались. На следующий день ревком национализировал типографию.

Большую организационную работу Василий Блюхер проводил в частях гарнизона. За две бессонные ночи ему удалось разработать Инструкцию выборным комиссарам при воинских частях и опубликовать в «Приволжской правде».

16 ноября Блюхера срочно вызвали в ревком. Куйбышев сидел за столом и что‑то торопливо писал. Услышав шаги, поднял голову. Блюхер увидел усталые глаза, суровые складки на лбу и в углах рта. Мелькнула догадка— случилась какая‑то беда.

Куйбышев закрыл дверь на ключ. Внимательно осмотрел Блюхера, как будто видел впервые. Начал разговор, как всегда, с главного:

— Товарищ Блюхер, ревком решил послать вас комиссаром сводного отряда против Дутова. В район Челябинска. Мы только что получили боевое задание из Центрального Комитета партии, непосредственно от Ленина. Мы посовещались и остановились на вашей кандидатуре. Поручение чрезвычайной важности…

В дверь постучали.

Куйбышев раздраженно махнул рукой:

— Я отключился от текущих дел, чтобы нам никто не мешал. Белоказачьи отряды окружили Челябинск и перерезали железную дорогу, имеющую огромнейшее хозяйственное и политическое значение. Подчеркиваю — огромнейшее! Москва и Питер ждут продовольственные эшелоны, а они отрезаны казаками. Высылаются отряды из Петрограда и с Урала. Когда они прибудут, неизвестно, а промедление гибели подобно. Нам поручено выделить полтысячи бойцов на челябинский участок фронта. Нанести первый удар. И вы, как комиссар, должны обеспечить незамедлительное выполнение этой операции.

Блюхер нервно потер вспотевшие ладони. Неожиданные вести ошеломили. Как все резко поворачивается — задание самого Ленина. Решающий участок. Первый удар. И полная неизвестность.

Валериан Владимирович не торопил собеседника. Он хорошо понимал его состояние. Пусть приобретет уверенность в своих силах. В такую минуту следует подбодрить человека. И Куйбышев встал, сказал задушевно:

— Не робей! Не робей, Василий Константинович. Поможем. Непременно поможем. Надо энергично действовать. На формирование и сборы мы можем отпустить двадцать четыре часа и ни минуты больше. Советую укрепить отряд солдатами–большевиками. Ты их всех знаешь. Я уверен в успехе…

Блюхер поднялся, спросил:

— А кто будет командовать отрядом? Сейчас у многих тяготение к домашней жизни. Удерет… А я еще никогда не командовал.