Одетта. Восемь историй о любви - Эрик-Эмманюэль Шмитт

— Могла, если у нее были ключи. Иначе как бы она сюда попала?

Одиль пошатнулась. Полицейские, поддержав ее за локти, помогли ей сесть. Она начала осознавать, что они правы: женщина, проникшая в ее квартиру, должна была иметь дубликат ключей, чтобы входить и выходить, когда ей вздумается.

— Какой ужас…

— Вы можете описать эту женщину?

— Старуха.

— Кто, простите?

— Ну да, пожилая женщина. С седыми волосами.

— Как она была одета?

— Не помню. Совершенно обыденно.

— Она была в платье или в брюках?

— Кажется, в платье.

— Это совершенно непохоже на обычных воров и взломщиков. Вы уверены, что это не одна из ваших знакомых, может, вы ее просто не узнали?

Одиль взглянула на них с пренебрежением.

— Я отлично понимаю ваше замечание, это логично при вашей профессии, но заметьте, что в свои тридцать пять лет я далека от преклонного возраста и не страдаю слабоумием. Дипломов об образовании у меня явно побольше, чем у вас, я независимый журналист, специалист по ближневосточной политике, я говорю на шести языках и, несмотря на жару, нахожусь в отличной форме. Будьте добры, поверьте, я не имею обыкновения забывать, кому доверила ключи от своей квартиры.

— Извините нас, мадам, мы должны принимать во внимание все гипотезы. Иногда мы имеем дело с людьми незащищенными, которые…

— Разумеется, я утратила хладнокровие…

— Вы живете одна?

— Нет, я замужем.

— Где находится ваш муж?

Она с удивлением взглянула на полицейского: она вдруг осознала, что этого простого вопроса — «где ваш муж?» — ей не задавали уже давно.

Она улыбнулась:

— В поездке по Ближнему Востоку. Он готовит репортаж.

Полицейские в изумлении выпучили глаза, видимо из уважения к профессии ее мужа. Старший по званию тем не менее продолжил расспросы:

— А может, как раз ваш муж одолжил ключи кому-нибудь, кто…

— Что вы себе вообразили? Он бы меня предупредил.

— Не знаю.

— Да, он бы меня предупредил.

— Не могли бы вы ему позвонить, чтобы удостовериться в этом?

Одиль покачала головой.

— Он не любит, когда ему звонят на другой конец света. Тем более из-за истории с ключами. Это просто смешно.

— С вами раньше такого не происходило?

— Вы имеете в виду появление старухи? Да. Я ее вижу, по крайней мере, в третий раз.

— Уточните, пожалуйста.

— В прошлый раз я подумала, что мне просто померещилось, что это невозможно. Именно то, что сейчас предположили вы. Но теперь я точно знаю, что это не сон: она меня так напугала. Заметьте, я ее тоже!

— В таком случае могу дать вам лишь один совет, мадам Версини: смените замок. Тогда вы сможете спать спокойно. Позже, когда вернется ваш муж, вторжение объяснится. Но до тех пор это позволит вам спать спокойно.

Одиль согласилась, взяла новую пачку сигарет, включила любимый телеканал, по которому беспрерывно шли новости, и принялась распутывать эту головоломку и так и эдак.

Через час, поняв, что все ее предположения ни к чему не ведут, она взяла телефонную трубку и договорилась, чтобы на следующий день в квартире сменили замок.

Две тысячи двести погибших. Это смертоносное лето.

Надежно спрятав ключи в карман юбки и уверившись, что с новым замком ей ничто не грозит, Одиль предалась размышлениям о непредвиденных эффектах погоды. Высохшие реки. Рыба, гниющая на песке. Стада, изнемогающие от жары. Разгневанные фермеры. Ограничения на воду и электричество. Больницы переполнены. Студентов-медиков, проходящих практику, срочно именуют врачами. У похоронных агентств нет отбоя от клиентов. Могильщики вынуждены прервать отпуск на море. Зеленые призывают бороться с потеплением климата. Она следила за каждым выпуском новостей, будто то был самый занимательный сериал, в жажде все новых перипетий, новых катастроф, почти расстраиваясь, когда ситуация оставалась стабильной. Она даже не осознавала, что с наслаждением подсчитывает число жертв. Страшная жара ее не касалась, зато отвлекала от летней скуки.

На рабочем столе лежало несколько недомученных статей и рукопись будущей книги. Ей не хватало энергии их доделать, прежде чем главные редакторы начнут обрывать телефон. Странно, что они до сих пор этого не сделали… Может, их тоже сразила жара? Или они все умерли? Как только у нее найдется минутка — или желание — она им позвонит.

Она переключила несколько арабских каналов, оскорбившись, что те не уделяют никакого внимания ситуации в Европе. Конечно, для них жара — это пустяк…

Она добросовестно решила выпить стакан воды. По дороге на кухню Одиль опять испытала странное чувство, что незнакомка здесь!

Она сделала несколько шагов назад, быстро огляделась вокруг. Ничего. Однако ей показалось… На четверть секунды она отчетливо разглядела лицо старухи, видимо, это было отражение в зеркале, на лампе или на лакированном комоде. Изображение запечатлелось в ее мозгу.

В течение следующего часа она тщательно обыскала квартиру. Затем она по меньшей мере десять раз проверила, что прежние ключи не могут отпереть новые замки. Наконец успокоившись, она пришла к выводу, что старуха является плодом ее воображения.

Она вернулась в гостиную, включила телевизор и тут-то, по пути к дивану, ясно увидела ее в коридоре. Как и в прошлый раз, старуха на мгновение застыла, затем в панике скрылась.

Одиль бросилась на диван и схватила телефонную трубку. Полиция пообещала приехать как можно скорее.

В этот раз ожидание полиции Одиль переживала иначе. Раньше ее страх имел некую определенность, он был вызван незнакомкой, спрятавшейся в шкафу, и ее намерениями. Теперь страх уступил место ужасу. Одиль пыталась разгадать загадку: каким образом незнакомка умудрилась вернуться, хотя все замки сменены?

Полицейские обнаружили ее в состоянии полнейшего шока. Поскольку они уже приезжали накануне, они знали, что искать.

Она даже не удивилась, когда, закончив обыск, они зашли в гостиную и объявили, что никого не нашли.

— Это ужасно, — пыталась объяснить она. — Замки сменили сегодня утром, нового комплекта ключей нет ни у кого, кроме меня, но эта женщина таки нашла способ войти и выйти.

Полицейские сели напротив нее, чтобы записать показания.

— Мадам, простите нашу настойчивость: вы действительно уверены, что снова видели эту пожилую женщину?

— Я знала, что вы это спросите. Вы мне не верите… Я бы тоже себе не поверила, если бы сама этого не пережила. Я не могу вас осудить за то, что вы принимаете меня за сумасшедшую… я все понимаю… даже слишком хорошо понимаю… Вы наверняка посоветуете мне обследоваться у психиатра, нет, не отрицайте, именно это я бы и сказала на вашем месте.

— Нет, мадам. Мы придерживаемся фактов. Эта старуха была та самая, что и вчера?

— Только одета по-другому.

— Она вам кого-нибудь напоминает?

Этот вопрос подтвердил опасения Одиль: полицейские думают, что ее случай относится к области психиатрии. Невозможно их осуждать.

— Если бы вас попросили описать, на кого она похожа?

Одиль задумалась: если признаться, что она слегка напоминает мне собственную мать, они окончательно уверятся, что я сумасшедшая.

— Ни на кого. Я ее не знаю.

— По-вашему, чего она добивается?

— Не имею ни малейшего представления, я же вам сказала, что не знаю ее.

— Чего вы опасаетесь?

— Послушайте, уважаемый, не пытайтесь заниматься доморощенным психоанализом! Вы не психотерапевт, а я не больная. Эта особа не является проекцией моих страхов или фантазмов, просто она по неизвестным мне причинам забирается в мою квартиру.

Видя, что Одиль вышла из себя, полицейские принялись сумбурно извиняться. Вдруг Одиль осенило.

— Кольца. Где мои кольца?

Она подошла к комоду, стоявшему рядом с телевизором, открыла ящик и торжественно показала пустое блюдо.

— Мои кольца исчезли!

Отношение полицейских тут же изменилось. Они больше не принимали ее за полоумную, ее дело снова попадало в ячейку знакомой им рутины.

Она перечислила и описала кольца, не удержавшись, указала, по какому случаю каждое из них было подарено ей мужем, и поставила подпись под протоколом.

— Когда должен вернуться ваш муж?

— Не знаю. Обычно он меня не предупреждает.

— Вы справитесь, мадам?

— Да-да, не волнуйтесь, все будет в порядке.

После отбытия полиции все вновь стало обыденным, незнакомка превратилась в обычную воровку, обладавшую невероятной сноровкой; но эта банальность нанесла последний удар нервам Одиль, и та залилась слезами.

Две тысячи семьсот погибших от жары. Правительство подозревается в сокрытии реальных данных.

Одиль тоже была в этом уверена. По ее собственным подсчетам, количество жертв должно было возрасти. Только сегодня утром она собственными глазами видела двух мертвых воробьев возле водосточной трубы.