Дед (роман нашего времени) - Эдуард Лимонов

Вернувшись, они уселись ужинать. Брут/Закстельский извлёк из сумки, принесённой из кухни, две пластиковые бутылки с чифиром. От кипятка бутыли сжались и стали причудливо деформированными. Из второй сумки Брут/Закстельский, улыбаясь в пегие усы, извлёк невероятные вещи: салат оливье в контейнерах и пластиковую банку с красной икрой. В тюрьме – икра!

– Тётка со второго этажа дала. Они в Новый год дежурили, всё не съели. Возьми, говорят, Андрей, а то протухнет!

– У нас не протухнет, – заверил Кирилл.

– А что за тётка? Нас не отравят? – выразил опасение Дед.

– Да там в коридоре сидит, кабинет у неё близко к кухне. Тучная такая. Бухгалтер, может быть.

– В Андрея влюбилась, – отметил хулиган Сергей.

Дед подумал, что возникла обычная бытовая ситуация. Продукты начали портиться, оливье и икра – скоропортящиеся, чего не отдать зэкам. И Дед решил съесть икры. Но сказал:

– Кто из вас первый на икру. А я посмотрю. Если конвульсий не будет, и я съем.

Все заулыбались, кроме Кирилла. Он-то знал, что Дед не шутит. А Дед помнил, как они отравили Лечи Исмаилова, чеченского бригадного генерала, отравленными бутербродами перед этапом. Следователи его поужинали. На этапе Исмаилов и скончался. Тут тебе не шутки, в тюрьме, пусть это и маленькая тюрьма. Исмаилов получил восемь лет всего-то. Дед никогда не брал ту тарелку, которую ему протягивали, всегда старался взять другую. Одно время его служба безопасности носилась с идеей, чтобы покупать ему еду ежедневно в разных магазинах. Отказались от такой идеи только по причине её трудоёмкости.

Всё очень серьёзно. Идёт война. Дед живёт неудобно и погано. Вроде и на свободе, а хуже, чем в тюрьме. Дед не планировал так жить. Но власть восприняла его самого, его идеи и его политическую организацию как крайне опасные. Его назначили врагом государства и, видимо, врагом номер один. От «перебежчиков» из ФСБ Дед знал, что его партией и им самим занимается тот же отдел ФСБ, что и чеченскими боевиками. Позднее арестованного в 2001-м Деда и его группу вели те же следователи, что занимались чеченцами. И сидели Дед и его группа в тюрьме для государственных преступников вместе с чеченцами. Ни один из тех чеченцев, включая генерала Радуева, не прожил долго. Получив сроки, они уехали в лагеря, и там их убили. Всех. Так что Дед относился к окружающему миру серьёзно и подозрительно. Потому что имел право. Имел основания. Убитых среди его сторонников насчитывалось десять человек.

Поужинав второй раз и опустошив обе бутыли чифира (по правде говоря, это был скорее «купец», очень крепкий чай, но ещё не чифир), сокамерники пошли курить к комплексу дальняк – раковина. Они энергично развернули одну из коек, поставив её вдоль перегородки, отделяющей дальняк от камеры, лицом к окну и ледяной батарее. Поставили перед койкой «дубок» (тюремная тумбочка) и расселись кто как, кто на кровати, кто у стены, на корточках. Кирилл стал им рассказывать, как в тюрьме был дорожником. Простые хулиганы и дебоширы слушали с уважением.

Дед же взял книжку «Повседневная жизнь Древнего Египта» и стал её перелистывать, время от времени прислушиваясь к разговору курящих. Книжка оказалась переводом книги ветхозаветного немца из 19 века, была потому полна небылиц, впоследствии опровергнутых наукой, однако время от времени, как золотинку в песке, Дед замечал в немецкой старине резкие детали. Деда поразило то, что немец ни разу не упомянул народ «иври» – предков современных евреев, а ведь они должны были оставить в Египте следы…

– Мама умерла и оставила трёхкомнатную квартиру мне и сестре. Ещё там прописана моя дочь…. бу-бу-бу… Ей 14 лет, она живёт с моей бывшей женой в Алтайском крае… бу-бу-бу. Я её одиннадцать лет не видел. Вот в этой квартире вся и проблема…

Андрей Брут/Закстельский повествовал свою если не всю жизнь, то обширный эпизод этой жизни товарищам по камере. Реплики, издаваемые понурым с нездоровым красным лицом мужчиной, и доселе изобличали его как истерика, как человека подавленного, а сейчас он живописал словами более широкое полотно.

– «Москвичей испортила жилплощадь», – помните, у Булгакова… бу-бу-бу…. Вот и мою сестру…

Брут/Закстельский более образован, чем средний обитатель спецприёмника, констатировал Дед, отвлёкшись от древнеегипетской реальности.

– К ней ходит участковый, и она к нему ходит. Спелись.

– Она, видимо, пообещала отблагодарить его, если он тебя посадит. Тогда она тебя выпишет.

Реплика принадлежала Сергею, молодому хулигану. Сергей также был «дублёром», повторением друга его покойного охранника Кости Локоткова, Костяна, они вместе служили в Германии. Как же звали друга: Вешняков? Вишняков? Сквозь прутья кровати Дед поразглядывал Сергея пристальнее. Красивый, скорее, парень. Такой напористый наглец, видимо, на свободе, здесь он стесняется «политических».

Дверь открыли. Толстый улыбчивый лейтенант, показавшись в двери, отодвинулся, и за ним оказался «политик Илья Яшин», как всегда называли этого юношу, все его 27 лет от роду, стоял в коридоре спецприёмника.

– Здравствуйте, – сказал Яшин радушным тоном, словно это Дед к нему пришёл, а не он к Деду. – Меня вот поместили в 5-ю хату.

– Мы его к англичанину, – уточнил толстый лейтенант.

– Да какой он англичанин, он родился и вырос в Таллине… – возразил Яшин, – новый англичанин.

– Да вы выйдите в коридор, поговорите, только недолго, – разрешил толстый, – а то отбой скоро.

Дед переступил в коридор.

– Сколько вам дали, Илья?

– Меньше, чем вам и Немцову, – застеснялся Яшин, – пять суток. Это судья мне за то, что я не стал вызывать своих свидетелей, не задерживал процесс.

– А Немцов, его что, не с вами привезли?

– Вот Бориса судили семь часов, – сообщил Яшин, – ему, видимо, судейское решение всё ещё печатают. Когда меня увезли из суда, он всё ещё был там.

Дед подумал, что Немцова привезут совсем ночью и тем ещё дополнительно напугают. Если уж ночью все кошки чёрные, то зэки, которые и днем-то выглядят пугающе, ночью выглядят как совсем злодеи. В спецприёмнике же, где бритвы запрещены, человек через двое суток похож на разбойника из старых фильмов, на душегуба.

– А нельзя Яшина к нам? – спросил Дед сержанта, стоящего рядом.

– Если бы было можно, он бы был у вас. Приказ есть всех по разным камерам разбросать.

Яшин, подумал Дед, в чёрной этой шапочке «пидорке» до бровей, в спортивной куртке с капюшоном и таких же штанах похож на рэпера. Сутуловатый, нахальный, мелкие черты лица, «политик» Яшин начинал свою карьеру как лидер молодёжного состава партии «Яблоко». За то, что Яшин несколько лет назад вошёл в формировавшееся тогда движение «Солидарность», строгие пожилые буржуа исключили Яшина из партии. Яшин добивался восстановления, но Высший совет «Яблока» исключил его вновь…

В достоинства «политика Яшина» помимо хорошо подвешенного языка входила ещё не совсем обычная для буржуйского юноши личная наглость, похожая на храбрость. Для последователей Деда храбрость, впрочем, была как раз обычным, само собой разумеющимся качеством. Что же он сделал? – попытался вспомнить Дед. Ага, вот, нащупал он в памяти. Во главе группы активистов «Яблока» забрызгал красной краской мемориальную табличку на здании ФСБ на Лубянской площади. О, как были счастливы тогда буржуйские СМИ и буржуйская оппозиция! Наконец у них появились пусть маленькие, но «герои».

Ещё одним подвигом Яшина было свисание с моста напротив Кремля вместе с дочерью Гайдара – Машей. Висели они на альпинистском тросе, вместе с лозунгом, вот лозунга Дед не помнил. Акция была слизана с акции активистов партии Деда, прошедшей за несколько лет до этого. Активисты сняли тогда номер в гостинице «Россия», вылезли из окна и долго висели, пока их не сняли, вместе с лозунгом «Путин! Уйди сам!». Ольге Кудриной тогда дали три года срока, и ей пришлось бежать в Украину, где она получила политическое убежище. А Маша Гайдар и Илья Яшин за свой поступок сроков не получили. Их оштрафовали, и всё. Буржуйские дети в буржуйском государстве не могут быть наказаны так же, как сторонники Деда… А что ещё совершил «политик Яшин»? А, вот: во время «Марша несогласных» 24 ноября 2007 года вскочил на крышу автомобиля и там «хулиганил», что-то выкрикивал. Что именно, Дед не помнил… И всё же, при всем скепсисе Деда, Яшин был храбрейшим из буржуев. Правда, плохо креативным. Буржуи вообще плохо креативны, подумал Дед. И в области чистого разума, также и в области революционной тактики. Всё слизывают с нас.

– Мы шли с Борисом вместе, переходили Тверскую, митинг уже кончился, и вдруг ОМОН преградил нам путь, Борис как раз разговаривал со своей дочерью… Я пытался вступиться. Вы чего делаете, мы мирно расходимся с митинга! Но у них приказ, они аргументов не слушают. Продержали нас 48 часов в ОВД. Там ещё ваш Константин был с Борисом в одной клетке. Судили вот только сегодня. Я был у Бориса свидетелем. Так его весь процесс, все семь часов, заставили простоять, в стуле отказали.