Подпасок с огурцом - Ольга Лаврова

-- Для профессионального глаза -- это прежде всего безупреч-ность, почти фантастическая безупречность изделия со всех то-чек зрения. Рассказывают, что старик Фаберже обходил по утрам мастерскую с молоточком и, если замечал малейший изъян, вдре-безги разбивал вещь. На любой стадии работы. Ну, а вообще принадлежность определяется по клейму. Оно встречается в различных вариантах: "Фаберже", "К. Фаберже", просто инициа-лы "К.Ф.". Для вещей на вывоз употреблялся при этом латинский шрифт. Но тут уже начинаются тонкости для гурманов. И, наконец, доказательством подлинности являются фирменные коро-бочки.

-- То бишь упаковка? Неужели они сохранились?

-- В хороших руках сохранились. Ну, мне пора.

Он прощается, уходит. Томин в задумчивости вертит чашку.

-- Значит, мне всучили лимпопо... Большое спасибо за профес-сора, Зинуля.

-- А почему "лимпопо"?

-- Погоди, не сбей смысли... -- Томин набирает номер. -- Алло, Сергей Рудольфыч?.. Снова я, что приобретает уже хронический характер. Два слова: те вещи, о которых мы говорили, -- они были в коробочках?.. А пресс-папье -нет?.. Все. Еще раз до свидания.

Кладет трубку, подпирает щеку кулаком.

-- Как мне быть, да как мне быть... В бильярд Фаберже не выиграешь, купить не могу, время жмет... Зинуля, кипяток остал-ся? Налей-ка еще. Что воды в рот набрала?

-- Сам же велел молчать.

-- Слушай, есть безумная идея. Что, если я попрошу задержать-ся попозже вечером и подыграть мне в маленьком спектакле?

-- Хорошо попросишь -- соглашусь. А в каком?

-- По жанру это будет водевиль. Конечно, при условии, что начальство позволит.

x x x

Поздним вечером на Петровке, когда из лифта выходят Томин и Руднева, в пустынных коридорах нет никого, кто бы мог сказать: "Привет, Саша" или "Добрый день, товарищ майор". Спокойно можно чувствовать себя "Сашей с юга".

-- Мы люди доверчивые, -- говорит он, размашисто жестикули-руя. -- Но гордые. Покупаем настоящую вещь -- не торгуемся. А хотят обмануть -из-ви-ни-те!

-- Правильно, Саша! -- воинственно поддерживает Руднева.

-- Я за сервиз не обижаюсь, ладно. Но где один раз надули, там и второй раз могут, правильно?

-- Еще как!

-- Поглядел я на ваш портсигар и загорелся два заказать. Себе и старшему брату. Хоть я человек не бедный, однако это уже сумма!

-- Я тоже не нищая, но такие деньги на ветер кидать -- пусть другую дуру найдут!

Томин стучит в дверь:

-- Кажется, сюда.

Слышен голос Кибрит: "Входите".

Они входят в криминалистическую лабораторию.

-- Ты слишком долго ехал, милый. Я уже начала ревновать. -- Кибрит окидывает Рудневу "женским" взглядом. -- Здравствуй-те. Меня зовут Зина.

Руднева энергично пожимает протянутую руку.

-- Альбина.

Томин осматривается: батюшки, сколько тут всяких мудреных приборов! -написано на его лице.

-- Значит, здесь ты и работаешь? -- восхищается он.

-- Присаживайтесь, Альбина. Что стряслось?

-- Понимаете, приобрела портсигар Фаберже. Клеймо есть, вроде все на месте... -- Она показывает Кибрит портсигар. -- Но напало сомнение: вдруг что не так? Саша сказал, вы можете проверить.

-- Давайте подумаем... Время обработки металла выяснить несложно. Попрошу девочек -- проведут спектральный анализ. Я только возьму соскоб.

-- А вещь не попортится?

-- Нет, нам требуются буквально пылинки. Но как быть с проверкой клейма? Его ведь надо сравнить с подлинным.

-- Зинуля, Фаберже есть в музеях.

-- В Эрмитаже, в Историческом и Оружейной палате, -- бойко цитирует Руднева.

-- Тогда не проблема. Делаем фотографию клейма с вашего портсигара и сличаем с оттисками на музейных вещах.

-- Академик! -- восклицает Томин. -- Лобзаю тебя!

Кибрит едва сдерживает смех.

-- Шурик, перестань!

-- Альбиночка не осудит.

-- Чего там, дело житейское, -- снисходительно улыбается Руднева.

-- Если опасаетесь за него, -- говорит Кибрит Рудневой о портсигаре, -пойдемте, будете присутствовать.

-- Н-нет... уж понадеюсь на вас.

Кибрит уходит в смежное помещение.

-- Сделает? -- спрашивает Руднева, не спуская глаз с затворив-шейся за Кибрит двери; хоть и решила понадеяться, а сердце не на месте.

-- Как в аптеке! -- заверяет Томин. -- Она каждый год отдыхает у нас на юге, в меня -- по уши.

-- Ну, если фальшивый, я ему устрою! Вселенная у него, видите ли, расширяется! Так сужу -- с овчинку покажется!

x x x

-- Добрый вечер, Зинаида, -- входит Томин в лабораторию. -- Вероятно, я вчера выглядел несколько?..

-- Искупается результатом, -- улыбается Кибрит.

-- Да? Чем порадуешь?

-- Ну, во-первых, серебро: переплавляли его от силы месяц назад.

-- Красиво! "Мадам стройматериалы" получила портсигарчик с пылу с жару!

-- Что она предпримет, когда узнает?

-- Подождем сообщать, всех распугает... Ну, Зинаида, ты мне сдала очень крупный козырь!

-- А про клеймо не желаешь послушать?

-- Напиши заключение для следователя. Мне ситуация ясна.

-- Не так все просто, как воображаешь. На портсигаре сегод-няшнего изготовления стоит подлинное клеймо фирмы. Одно из старых московских.

Томин присвистывает:

-- Ни малейших сомнений?

-- Ну посуди, можно имитировать изгиб шерстинки, попавшей в заливку клейма? Или расположение крошечных воздушных пузырьков в букве "Ф"?

-- Нда... Прелюбопытное разматывается дело!

x x x

А у полковника Скопина ход расследования вызывает сомне-ние.

-- Вы не забыли, что ведете дело о краже картин? -- замечает он, слушая доклад Зыкова. -- Я слышу только о Фаберже.

-- Надеюсь кружным путем прийти все-таки куда нужно. Если по дороге обнаруживаешь еще одно преступление, трудно зак-рыть глаза, товарищ полковник.

-- Закрывать не надо, но держите в уме и главную цель.

-- Уперся я в Цветкова и застрял. Хотя уверен, что он замешан, тем более что имел неприятности по линии фарцовки.

-- Давно?

-- Давно. Но контакты с иностранцами могли остаться.

-- Томин видел наконец у Боборыкиных пресловутый лондон-ский фолиант? Краденый он или нет?

-- Пока не выяснено, товарищ полковник. Томину обещали портсигар. При продаже, он думает, покажут книгу, и тогда он убедится.

-- Ну хорошо. Я прервал вас на повести об исторических изыс-каниях. Продолжайте.

-- Мы нырнули на шестьдесят лет назад. Удалось восстановить некоторые судьбы и разузнать кое-что про клейма. Одно, напри-мер, похоронено. В буквальном смысле -- по желанию мастера было положено с ним в гроб. Еще одно сгинуло: в той семье война всех подобрала, а дом в сорок втором сгорел от зажигательной бомбы. Но повезло: нашли! -- Зыков торжественно опускает ладонь на папку с делом.

-- Что или кого?

-- Дочку мастера, который перед революцией практически возглавлял московское отделение фирмы. Старушка говорит: цело клеймо. Отцова, говорит, память, разве я выкину? Начала искать, все перерыла -- нету. Спрашиваем, когда она его послед-ний раз видела. Говорит, давно. Тогда спрашиваем, не интересо-вался ли кто вещами после отца? Кому она их показывала? Раньше, говорит, жил по соседству хороший человек, понимающий, вот он интересовался. А теперь вовсе не с кем стало про старину поговорить. Мы намекаем: не он ли, мол, "того"? Старуш-ка руками машет: "Что вы, редкий был человек". А звали того человека, товарищ полковник, Боборыкин Анатолий Кузьмич!

-- Увлекательно. Но что тут служит доказательством? К одной старушке ходил один старичок. У старушки пропала печать. Похоже, старичок стащил. Если действительно он, то он же стянул и картины из музея. Так?

-- Но при его широчайших связях, товарищ полковник, при финансовых возможностях он как раз годится в руководители крупной аферы!

-- Годится -- не значит является. Кто он в прошлом?

-- Томин выехал в Ленинград. За прошлым Боборыкина.

x x x

-- Моих нет, -- предупреждает Муза, впуская в квартиру Кима.

-- Вот и хорошо, я к вам, -- потирает Ким озябшие руки.

-- Ты опять бросил работу?

-- Не могу я учителем рисования!

-- Ишь! Алик может учителем, а он не может. Чайку вскипя-тить?

-- Только демократично, на кухне.

Пока Музы нет, Ким вынимает и ставит на виду небольшую серебряную фигурку.

Возвращаясь, Муза замечает ее еще с порога.

-- Что это?!.. -- Она поспешно берет фигурку, осматривает и ощупывает -- нет ли клейма. -- Ох, даже напугал -- почудился новый Фаберже!.. Твоя?

-- Моя. Купил немного серебряного лома и поработал наконец в свое удовольствие. Как?

-- Очень неплохо, Кимушка. С фантазией и со вкусом. С боль-шим чувством материала. Приятно посмотреть.

-- И только?

-- Чего же тебе еще?

-- "Приятно посмотреть"... Если на то пошло, это -- выше Фаберже!

-- Ну-ну, не заносись в облака, -- смеется Муза.

-- Да будь тут проклятый штамп -- вы бы рыдали от восторга!

-- Слушай, не строй из меня дурочку. -- Муза достает пепельни-цу-лягушку и ставит рядом с фигуркой Фалеева. -- Гляди сам. Сравнивай. Тебе не хватает школы, не хватает стиля, аромата эпохи. -- Она оглаживает пальцами обе вещи. -- И на ощупь совсем не то. Нашел с кем тягаться!