Заклинатель - Алекс Каменев

На свет был извлечен компактный кувшинчик, запечатанный деревянной пробкой. Последним на дне лежал кожаный бурдюк с водой.

Вода это хорошо, даже просто отлично. Литров три-четыре, не меньше. А в кувшине (пробка с хлопком вылетела), оказалось хмельное. Я принюхался:

— Что-то непонятное.

Дохнуло алкоголем, но легким. Местный аналог вина? Нет, что-то другое, похожее на пиво или сидр. Сделал осторожный глоток, задумчиво обкатав во рту.

А недурно. Чувствуется нотки хмеля и ржи. В голове всплыло — «эль».

И всего за две монеты. Интересно много переплатил? Судя по вытянувшемуся лицу здоровяка порядочно. Наверняка хватило бы одной монеты. Но что сделано, то сделано, в следующий раз попробую торговаться.

Вспомнив, как медленно говорил, с трудом подбирая слова, усмехнулся. Ставка на знание языка от тени оправдала себя, но приходилось прилагать усилия, будто выталкивая каждое слово из глубин разума.

Заметил, что когда заговорил, кузнец сильно удивился. Видно, по архаичному звучали фразы, или был жуткий акцент. В конце концов Га-Хор Куэль Ас-Аджар много столетий не общался с живыми, мог что-то забыть. Или за время язык претерпел изменения, такое тоже бывало не раз.

Любопытный момент, когда женщина перечисляла продукты в протянутом вперед мешке, то я ее понял. Слова звучали похоже, но со своими особенностями. Как у двух версии одного языка, усложненный и упрощенный варианты. Возможно из-за этого удивился кузнец, услышав непривычную версию.

Впрочем, неважно. Главное меня поняли, и предоставили требуемое. Еда и вода есть, пора возвращаться обратно.

Можно было задержаться, но слишком опасно, для первого раза достаточно. Соорудив бутерброд из хлеба сыра и колбасы, я неспешно двинулся по дороге, стараясь держаться поближе к деревьям. Начало темнеть, ощутимо похолодало.

Сначала хотел переночевать у деревни, схоронившись в лесу, но подумав отказался от этой затеи. С кузнецом и неизвестной женщиной вышло пообщаться нормально, но кто мог дать гарантию, что с остальными будет так же? Донесут и сюда прискачут солдаты ближайшего феодала. А мне сейчас и толпы крестьян хватит, не то что схватиться с профессиональными вояками.

Прожевав очередной кусок, запил глотком эля. Манящие теплом и уютом деревенские дома остались позади, впереди лежал темный неприветливый лес. Предстоял долгий переход к руинам форта ночью.

Глава 7

7.

Забавно, но руины казавшиеся до этого зловещими теперь воспринимались чуть ли не родными. В предрассветных сумерках развалины выглядели почти как дом, куда можно вернуться после долгого путешествия.

— Пора оформлять ипотеку, заезжать и жить, — хмыкнул я, без особого восторга разглядывая стелящийся над травой туман.

Когда-то леса вокруг имперской крепости не было. Знание пришло внезапно, подобно вспышке. Всю растительность вокруг вырубили для лучшего обзора, а сам форт находился на пригорке, контролируя проходящий мимо торговый тракт, в те времена весьма оживленный.

Но минуло пять столетий и на месте оплота власти Старой Империи остались только развилины, вокруг которых появились деревья.

— Ничто не бывает вечным, — сказал я и начал быстро подниматься по знакомой дороге, ведущей к остаткам врат и погибшего каравана.

Пройдя через обвалившуюся арку и добравшись до спрятанной у входа книги, бросил на землю мешок с едой, постоял, а потом к собственному изумлению, улегся на землю и спокойно заснул, словно подчиняясь внутренней команде, дать организму необходимый отдых.

Снилась всякая чертовщина. Горящие в воздухе знаки, налитые лиловым огнем. Странные фигуры, парящие в воздухе и исходившие свечением. Гортанные призывы, раздававшиеся вокруг.

Потом вообще начался ад, на сознание обрушился поток непроницаемого мрака, плотного как камень и одновременно подвижного. Я захлебывался, стараясь держаться повыше, но течение захватывало, утягивая в воронку.

Разум обуяла паника, одновременно хлынули знания подобно мощной реке. Барьеры пали, открывая палитру незнакомого мира. Уже не разрозненные куски, а более связанные части чужой памяти входили в сознании, подвергая личность окончательной трансформации.

В какой-то момент я ощутил себя в центре пустоты. Тьма вокруг пульсировала как живая, текла, обволакивая искорку человеческого сознания, выглядевшей песчинкой на фоне окружающей бесконечности.

Понять себя… нет, не так. Познать себя… познать пределы собственного могущества.

Я увидел себя со стороны, свою прошлую жизнь. Насколько ничтожной и мелочной она казалась. Сколь мелкие проблемы ее населяли. Что выглядело важным, но в действительности являлось незначительным.

Без целей, без амбиций, скучное серое существование простейшей амебы. Еще одной личинки, никогда не превратившейся в бабочку. Без стремления к лучшему, отличному от привычной жизни вокруг, в том числе лучшей версии себя.

Я мог прожить такую жизнь и даже не понять, что потратил годы впустую. Примитивные желания и столь же примитивные потребности вели сквозь время со скоростью пролетающих мимо лет.

Жизнь, определенная другими, где ничего невозможно, потому что слишком глубоко погряз в пучину повседневности. Тебя затягивает в этот водоворот все глубже, и ты с ужасом понимаешь, что обратно пути нет…

Я резко проснулся, судорожно дыша, как выброшенная на берег рыба. Лоб покрывал липкий пот, кончиков пальцев подрагивали. По лицу скользнули солнечные лучи, утро оказалось в самом разгаре.

Сколько проспал? Три-четыре часа? А ощущение будто всю ночь разгружал вагоны.

— Чертов Га-Хор и его чертов мар-шааг, — простонал я и замер.

Проклятье, а ведь это действительно так. «Восхождение к собственному могуществу» — желание, амбиции и цель, переданные от духа Га-Хор Куэль Ас-Аджара, заклинателя и великого колдуна, погибшего в ходе мятежа и предательства.

Вот откуда кадры из прошлой жизни. Показать ничтожность собственного существования. Больше того, теперь я точно знал, что такое «мар-шааг». Древнее искусство пути духа и одновременно философское учение, не терпящее слабости. Если ты слаб, то уязвим. Всегда совершенствоваться, во всем, в телесных, в магических формах. Нет предела, есть только лень и нежелание возвыситься над собой прежним. Превзойти вчерашнюю версию себя, и достигнуть идеала тебя сегодняшнего.

Мар-шааг изучали не только колдуны и заклинатели, его активно применяли в жизни люди без магического дара. Среди аристократии философия была весьма популярна. Даже если сами не практиковали, благородные весьма уважительно относились к адептам мар-шааг, отдавая должное их силе воли и духа.

Но именно заклинатели в свое время использовали практику этого философского течения для изучения магических техник. Оно идеально дополнило стремление одаренных становится сильнее, превращаясь в нечто большее, чем обычный человек. Вставая выше обыденности и разрушая пределы, выстроенные окружающим обществом. Потому что для адептов мар-шааг не было авторитетов, они проповедовали собственные принципы, и никогда не оглядывались на других.

— Отрицание через познание, — тихо проронил я, перестав удивляться всплывающим в глубине сознания чужим знаниям.