На берегу Тёмного моря - Эндрю Питерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джаннер жалел, что не может заснуть, как младшие. Ему мешал страх. Он тщетно пытался думать хоть о чём-нибудь, кроме зловещей Чёрной Кареты, которая катила по тёмным холмам и залитым лунным светом долинам в Глибвуд. Мальчик подумал, как вкусно готовит его мама, какой тёплый у них очаг, как уютно устроился их дом в тени деревьев. Джаннер грустил о Подо, своём милом ворчливом дедушке, которого Великая война сделала вдовцом. Он грустил о матери, которая потеряла мужа.
Подо и Нию вновь ждёт горе – потому что Джаннер плохо присматривал за Лили.
Джаннер вздохнул и прислонился к стене. Он подумал об отце, и ему как никогда захотелось оказаться на корабле, в открытом море. Мальчик собирался вынуть из кармана рисунок, но вспомнил, что в темноте ничего не разглядит. Конечно, отец сумел бы вырваться из этой жуткой камеры и избежать ужасного путешествия в Чёрной Карете. Если бы он был жив, он бы пришёл к ним на помощь. Но у юного Джаннера Игиби, сидящего вместе с братом и сестрой в мрачной пустой камере, не было отца – и почти не осталось надежды.
Лили подняла голову и посмотрела на окно:
– Ты слышал?
Тинк, вздрогнув, сонно произнёс:
– Передайте подливку!
– Кажется, это Малыш, – сказала Лили. – Малыш! Это ты, мой хороший?
Три пары глаз устремились к окну. Дети прислушались. Они услышали скулёж и нечто среднее между тявканьем и воем. Джаннер вдруг обрадовался, сам не зная почему. Собака ничем не могла им помочь, но при мысли, что Малыш вернулся, Джаннер ощутил прилив надежды.
Затем они услышали голоса Клыков, которые спорили в передней комнате. Раздался глухой удар и треск – и один из голосов затих.
Командор Гнорм рыкнул, что нужно повиноваться приказам, и зашагал к камерам.
Дверь открылась, и появился неуклюжий силуэт Гнорма. На полу за ним Джаннер увидел распростёртое тело Сларба. Второй раз за день из-за детей Игиби Сларб получил по голове.
Гнорм снял со стены ключи и отпер камеру.
– Везёт вам, детишки, – проклокотал он. – Кое-кто решил, что вы стоите пары блестяшек. – Он поиграл перед ними растопыренными пухлыми пальцами, на которых блестели четыре золотых перстня – раньше их точно не было. Запястья Гнорма украшали сверкающие браслеты, с шеи свисал золотой медальон на серебряной цепочке. Всё это выглядело совершенно неуместно на этом уродливом создании.
Гнорм распахнул дверь и жестом велел детям выходить.
– То есть… мы можем идти? – робко спросил Джаннер.
– Да. Вон отсюда, – нетерпеливо сказал Гнорм.
Пока дети выходили из камеры, он любовался новыми украшениями. Но когда с ним поравнялся Джаннер, Клык ухватил его за щёки и притянул к себе. Над мальчиком нависла одутловатая морда Гнорма, и Джаннер увидел своё испуганное лицо в глазах Клыка – бездонных чёрных озёрах, полных ненависти – и почувствовал, как в кожу впиваются когти…
– Ещё раз тронешь кого-нибудь из моих солдат – и вашу семью не с-спасёт даже тысяча сундуков с золотом, – угрожающе прорычал Гнорм и оттолкнул Джаннера с такой силой, что тот полетел на пол.
Тинк помог брату подняться, не смея взглянуть на Клыка или произнести хоть слово. Мальчики вместе провели Лили по коридору мимо Сларба, который уже пришёл в себя и молча кипел от гнева, видя, что дети уходят целыми и невредимыми.
В тусклом свете фонаря, посреди улицы, стояла Ния, белая как мел.
13. Песня Сияющего Острова
Боязливо поглядывая на Клыков, маячивших на крыльце, Джаннер, Тинк и Лили спустились по деревянным ступенькам на улицу. Джаннеру всё не верилось, что они свободны. Может, Гнорм задумал какую-то хитрость?
Командор вышел на крыльцо и плюхнулся в кресло, продолжая любоваться драгоценностями, сияющими у него на пальцах. Поддерживая Лили, мальчики медленно приблизились к матери, у которой глаза были полны слёз.
– Пойдёмте домой, – решительно сказала она, обняла детей и осторожно повернулась к Клыкам спиной.
Они молча зашагали по улице, как будто боялись потревожить спящего дракона. Джаннеру хотелось бежать со всех ног, чтобы как можно дальше убраться от Клыков и от тюрьмы. Тинк и Лили тоже охотно прибавили бы шагу, но Ния понимала это и удерживала их.
Она шла по безлюдной глибвудской улице, держа спину прямо и вскинув голову.
Из «Единственной гостиницы» доносился негромкий смех, фонари мигали жёлтыми глазами, а ветер носил в лунном свете облачка пыли, похожие на крошечных призраков.
Когда тюрьма осталась далеко за спиной, Ния заговорила:
– Я не знаю, что делала бы без вас.
При звуках родного голоса Джаннер ощутил огромное облегчение – как если бы до сих пор он плыл под водой, задержав дыхание, а мать вытащила его на поверхность.
– Я просто не знаю, что бы я делала, – повторила она. Ния опустилась на колени, притянула детей к себе и крепко обняла.
Лили обернулась и увидела, что к ней несётся Малыш. Он подскочил к девочке, скуля и бешено виляя хвостом, и принялся облизывать всех троих буквально с ног до головы. Лили прижала пёсика к груди и засмеялась.
– Где ты был, мальчик? – спросила она, нежно гладя Малыша. – Почему ты нас бросил?
– Мы с дедушкой не нашли вас на утёсах и стали волноваться, – сказала Ния. – Но там было столько народу. Но драконья песнь закончилась, и люди разошлись, а мы всё никак не могли вас отыскать. Мы побежали домой, подумав, что, может быть, разминулись с вами… – Ния нагнулась к чёрному пёсику на руках у дочери. – И тогда к нам прибежал Малыш. Он привёл меня к тюрьме… – она почесала Малыша за ухом. – Я велела дедушке сидеть дома. Он разнёс бы тюрьму по кирпичику и схватился бы с целой армией Клыков, но тогда нас бы просто убили, и всё. Поэтому я пошла одна.
– А откуда взялись драгоценности? – спросил Джаннер. – Ну, те, что нацепил на себя Гнорм?
Ния устремила взгляд в сторону тюрьмы.
– Я припрятала их на чёрный день, – ответила она и пристально посмотрела на сына. – Вот он и настал.
– Но где ты их взяла? – спросил Тинк. – Это же целая куча золота!
Ния вздохнула:
– Они остались от вашего отца. – Она повернулась к Джаннеру, явно намереваясь сменить тему. – Ох, сынок… – мать
