История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I - Коллектив авторов

Кроме самодержавной «великой» и аристократической «малой» Руси, в XV веке складывается и третья Русь – демократическая. Это – казачья вольница. Русские люди, не желавшие быть данниками панов или московского князя, бросали свои села и уходили за пределы Литовского и Московского государств в Дикое Поле и предгорья Кавказа. Здесь, на Нижнем Днепре, на Дону, Тереке и Яике создаются в XV–XVI столетиях казачьи самоуправляющиеся общества. Впервые летописи упоминают казаков в 1444 г., как союзников Московского князя в войне с татарами. Запорожская Сечь была чисто мужским обществом – жены и дети запорожских казаков жили в селах и городах Малой Руси и под страхом смерти не могли являться на днепровский остров Хортицу, где казачий совет решал все дела войска. Казаки Дона, определенно известные с 1549 г., а также казаки Терские и Яицкие жили семьями в своих станицах. Все дела тут решал казачий круг, на котором выбиралось руководство общин – атаман (в Запорожье – гетман) и его заместители. Казаки считали себя православными русскими людьми, но подчинялись они власти великих князей только с большими оговорками. Принимали к себе всех, кто приходил к ним и признавал казачьи законы и веру православную. Беглецов из Руси казаки назад не выдавали: «С Дона выдачи нет» – формула, известная с конца XVI в. Промышляли казаки охотой, рыбалкой, на Дону и Яике – скотоводством и земледелием, но больше всего – набегами и грабежами «неверных» – крымских татар, турок, черкесов. Свободолюбие, высокая способность к самоорганизации, авантюризм и воинская доблесть отличали казаков до того времени, пока советская власть не уничтожила это своеобразное сообщество в жестоком расказачивании 1920—1930-х гг.

После смерти Василия III при малолетнем Царе Иване создается боярский совет. Вдова Василия, западнорусская княжна Елена поддерживает аристократические принципы в организации власти и в то же время с ордынской жестокостью убивает возможных претендентов на московский трон – дядьев малолетнего Царя – Юрия и Андрея Ивановичей. При избрании Великого князя, как в Литве, убийство ближайших родственников воцаряющегося правителя – дело и ненужное и немыслимое, но в Москве, как ранее и в Орде, оно становится страшной нормой.

Незаконная связь Елены с боярином Иваном Телепневым-Оболенским, начавшаяся еще при жизни князя Василия III, вызывает всеобщее осуждение, но пугливый митрополит Даниил никак не пытается навести нравственный порядок. В 1538 г. бояре изводят ядом саму царицу Елену, и начинается разнузданный грабеж Русской земли русским боярством, группирующимся в две соперничающие клики Шуйских и Бельских. Деспотическое самодержавие Василия III замещается хаосом безвластия. Простой народ видит, как ведут себя «лучшие люди» Русской земли, и проникается к князьям и боярам ненавистью. Многие начинают подражать высокопоставленным грабителям: по Русской земле размножаются шайки разбойников и душегубов, мздоимство свирепствует в судах и гражданском управлении. «Мятежи и нестроения в те времена быша в христианской земле, государю младу сущу, а бояре на мзду уклонишася без возбрания, и много кровопролития промеж собою воздвигоша, и в неправду суд держаще… всяк своим печется, а не государским, не земским», – под 1539 г. повествует Никоновский летописец.

Взяв в свои руки власть в 16 лет (Иван IV венчался на царство 16 января 1547 г.), новый Московский Государь вскоре начинает под влиянием своих просвещенных советников – Алексея Адашева и попа Сильвестра – широкие реформы. Подавив жестокими мерами боярский грабеж народа, Иван IV привносит в государственную систему Московии как элементы литовского, так и традиционного русского порядка, чтобы создать массовую основу для своих преобразований. С одной стороны, он в 1550 г. созывает первый собор русской шляхты и на нем обсуждает целый ряд реформ, в том числе и новый судебный устав взамен малоудачного и не получившего распространения Судебника 1497 г. С другой – в 1554–1555 гг. он восстанавливает широкое местное самоуправление на уровне волостей и земель и даже отзывает своих наместников из ряда провинций, заменяя их выбранными народом «излюбленными» судьями и старостами. Вместо наместнических кормлений вводится прямой налог (оброк), уплачиваемый в государственную казну. Церковный собор 1551 г., руководимый митрополитом Макарием, обсуждает и пытается устранить множество церковных злоупотреблений, накопившихся в Русской Церкви за сто лет автокефалии. Он получает название Стоглавого собора, так как его определения были сгруппированы в ста разделах.

В 1552 г. 150-тысячное московское войско штурмом берет Казань и покоряет Казанское ханство, превращая его в московскую провинцию. Через четыре года Москва покоряет и Астраханское ханство. Вся Волга становится теперь «русской рекой», и на плодородные приволжские земли переселяется множество крестьян, до того обрабатывавших скудные суглинки северо-востока. Юный царь находится в зените славы, а Московское царство превращается в мощное европейское государство. И тут происходит слом. Не слушая своих советников, рекомендовавших царю в союзе с Литвой покорить главного грабителя Руси – Крымское ханство и, заняв низовья Днепра, Дона и Кубани, открыть Москве и Литве средиземноморскую торговлю и вновь восстановить союз Западной и Восточной Руси, Иван IV начинает в 1558 г. Ливонскую войну за свои древние «отчины» и Балтийские прибрежья.

И в военном и в политическом отношении решение это было глубоко ошибочным. Европейские войска в XVI в. уже значительно опережали по оснащенности, вооружению и дисциплине московские, которые, как и вся Московия, существенно отстали за предшествующее столетие-полтора. Для ханских войск Казани Москва была передовой страной, для европейских армий московское войско было отсталым азиатским. В политическом же плане нападение Ивана IV на Ливонию тут же привело к формированию коалиции Польши и Швеции, как защитников единоверной им страны (часть Ливонии к тому времени перешла в протестантизм, часть оставалась католической). Великое княжество Литовское, оказавшись под угрозой завоевания Москвой, отказалось от остатков былой независимости и полностью объединилось с Польшей, уравняв одновременно права своих православных дворян с католической шляхтой (Люблинская уния 1569 г.). Земли Киевского княжества, Подолья и Волыни при этом из Литвы были переданы в Польшу.

Западная Русь как государство перестала существовать. Это очень способствовало ополячиванию русского народа, особенно его ведущего слоя. И хотя большая часть жителей Западной Руси оставалась православной по вере и русской по языку, жители Московского царства видели теперь в своих западных соседях не братьев, но врагов и веры и национальности, а русских из Малой Руси, продолжавших служить «ляшскому королю латынскому», к тому же и предателями. Ливонская война завершила откол Западной Руси от Восточной.

Но другим, не менее страшным последствием Ливонской войны, скоро принявшей тяжелый, затяжной и неудачный для Москвы ход, стала опричнина. В совете Адашева и Сильвестра выступить вместе с Литвой против крымского хана, в их реформах русской жизни по литовскому образцу болезненно подозрительный Царь Иван увидел желание знати заменить московское самодержавие выборной монархией литовско-польского типа. Военные неудачи в Ливонии заставляли его подозревать измену. Эти подозрения стали уверенностью, когда в Литву бежал один из самых талантливых воевод Царя – князь Андрей Курбский. В своих посланиях московскому самодержцу князь обвиняет Царя во властном произволе и настаивает на восстановлении в Московском царстве Боярской думы и Соборного народного правления. Отвечая князю, Иван IV объявляет себя сторонником полного, ничем не ограниченного самодержавия. Всех своих граждан он именует уже не смердами, как Василий III, а просто холопами и рабами, в жизни и смерти которых Царь имеет полную власть. Над собой он не признает и церковного авторитета. Это он, Царь, определяет, что православно и что неправославно в его царстве: «Тщуся со усердием люди на истину и на свет наставити, да познают единого истинного Бога, в Троице славимаго, и от Бога данного им Государя». Дело духовенства – осуществлять его повеления. Такого полного абсолютизма Москва еще никогда не знала.

5. Сползание в смуту. 1564—1612

От теории Царь Иван в декабре 1564 г. переходит к практике. Он разделяет Московское царство на земщину, управлявшуюся по-старому, и опричнину, где вводится абсолютное правление. В опричнине ликвидируются боярские вотчины и эти земли передаются новому опричному дворянству, набранному из всех слоев населения от княжат до холопов и от татар до немцев. В стране начинается террор. Уничтожаются целые боярские семьи, с женщинами, детьми, челядью и даже скотом. Разоряются дотла русские города, монастыри, храмы. Опричники буквально до нитки грабят русских граждан и обогащаются в одночасье. В нарушение всех законов войны тысячами убивают военнопленных. Страшные казни и пытки, о которых Русь раньше только слышала из Орды, теперь творятся повсеместно. Достаточно доноса об измене, и оклеветанный погибает со всей родней и домочадцами, а клеветнику переходит его имущество. Из опричнины Иван IV изничтожает земскую часть Московского царства и одновременно разоряет грабежами и деморализует убийствами опричную половину страны. Умело стравливая общественные группы: простонародье на бояр, москвичей – на новгородцев, всех распаляя ненавистью к инородцам и иноверцам; возбуждая в людях самые низменные инстинкты и одновременно нравственно опустошая их бесконечными казнями и пытками, отрывая огромное число людей от родных земель и очагов и перебрасывая их в новые, часто неосвоенные районы страны – царь и его клевреты добиваются полного повиновения. За сто лет только что сложившееся московское самодержавие вырождается в страшную тиранию полубезумного маньяка самовластья. И, что самое страшное, этому кровавому тиранству не находится отпора. Иван III и Василий III подавили, ради утверждения своей неограниченной власти, все источники гражданской независимости и самостояния в Восточной Руси и теперь, когда надо объединяться для сопротивления бесчинствам опричнины, народ пребывает в «безумном молчании».