Осознанный риск - Робин Карр

— Думаю, мы сегодня можем зажечь огонь, — сказал он. — На улице так холодно и дождливо.

— Мама сказала, что камин совсем новый.

— Я им пользуюсь. Пойдем, — сказал он, забыв, что несет ее на руках в кухню, где Крис разрезала мясо.

Не многим нравились тако, но Майку показалось, в кухне пахнет удивительно по-домашнему. Вероятно, она еще испекла хлеб. Может быть, на ней даже вечерний наряд; она прибралась действительно хорошо. Но на ней были джинсы. Его взгляд задержался чуть ниже ее спины, хотя, когда она повернулась поприветствовать его, он виновато поднял глаза. Крис улыбнулась и поздоровалась, а он покраснел, потому что подумал о сексе и боялся, что она догадалась. Много времени прошло с тех пор, когда у него была подобная реакция. Майк почти не знал эту женщину, но не мог ждать. Он чувствовал и стыд, и облегчение. И верил, что эта часть его не износилась. А также надеялся, что не сильно разочаруется, когда не получит того, что хочет. Он протянул ей пакет.

— Пахнет вкусно. Зажжем огонь? Каминная решетка безопасна, и я присмотрю за детьми.

— Было бы здорово. Я не хочу, чтобы они боялись огнестойких каминов.

Он покачал головой, посмотрев на нее, впечатленный.

— Я думал, вы должны больше беспокоиться об этом. Вы ведь потеряли… все.

— У меня есть они, — улыбнулась Крис. — Остальное не важно.

Кайл сидел на стуле у раковины, и Майк ухватил его свободной рукой. Держа обоих детей под мышкой, он отнес их в гостиную, чтобы показать, как разжигать огонь, пока Крис готовила тако.

Она услышала, как он разговаривает с детьми, и выглянула из кухни посмотреть, что происходит.

— Мы сложим бревна очень аккуратно, вот так, чтобы они не упали. Что будет, если горящее бревно выпадет из камина? Правильно, оно попадет на ковер. Так. Положим немного бумаги вниз, сюда, чтобы легче было разжигать огонь. Да, бревна горят и без бумаги, но с ней это происходит быстрее. Итак, Кайл, очень жарко? Да, ты не должен подходить ближе. Решетка будет очень горячей, пока горит огонь. А сейчас станет тепло и уютно.

Крис вышла и дала ему пива.

— Спасибо, — сказал Майк.

— Тако будут готовы примерно через десять минут.

— Дети тоже хотят пить, правда?

Малыши с надеждой уставились на него.

— Как насчет шоколадного молока?

Дети, широко раскрыв глаза, посмотрели с еще большей надеждой.

— Но, Майк, они должны пойти на кухню…

— Они не увидят огонь на кухне.

Он заметил, как Кэрри и Кайл еле сдерживают звуки восхищения.

— А если они его разольют? — не соглашалась Крис.

— Ну и что? Мы хотим пить шоколадное молоко у камина. Правда, дети?

Он посмотрел сначала на Кэрри, потом на Кайла; ребята осторожно кивнули. Кэрри высунула язык, а в ее глазах читалась мольба.

— Хорошо, — сдалась Крис.

Она слышала, как они рассмеялись, все трое. В кухне, где никто не мог ее видеть, помешивая шоколад в молоке, она улыбнулась. Он их баловал, во всем им потакал. Слава богу. Он милый, щедрый и забавный, и они навсегда его запомнят. Крис беспокоило, что в ее жизни совсем не было мужчины для них, но у нее не хватало ни времени, ни сил, ни смелости даже на самые безобидные отношения. Кроме того, она хотела держать их подальше от своих неверных суждений. Она уже наделала глупостей, когда выбрала Стива. Майк был хороший, и детям нужен приличный мужчина, которого они будут помнить, о котором будут думать. И ей тоже.

Крис принесла детям молока, а себе — пива.

— Я только что перевернула мясо. Похоже, ужинать будем здесь, — сообщила она.

— Хорошо, — ответил он, передавая стаканы. — Расслабьтесь и наслаждайтесь.

Крис глубоко вздохнула и вздрогнула, когда Кайл поднес стакан ко рту. Скоро он оставит несмываемый след на ковре пожарного.

— Я же сказал, расслабьтесь. Я могу прямо сейчас вылить стакан молока на ковер, если это поможет вам успокоиться. Не нервничайте.

— Просто все здесь такое красивое. И почти новое.

Майк знал с той ночи, когда сгорел ее дом, что она хоть и потеряла все ценное, это не означало, что у нее ничего не было всю жизнь. Она происходила не из бедных. Он и сам не понимал, почему так в этом уверен, но просто знал это. Сам он был из бедных — рабочий класс ирландских католиков, которых переселили на Восточное побережье. Его мать жарила говядину — причем не самого лучшего качества — по особым случаям. Отец говорил: «Жестко? Зато полезно для зубов». То, как Крис держала голову, как она говорила или ходила, заставляло его думать, что она выросла в других условиях.

— Все новое, потому что им почти не пользуются, Крис. Вовсе не значит, что оно хорошее.

Она с благодарностью улыбнулась ему.

— Что сказал вам владелец дома?

— Он еще позвонит мне.

— Что? — Майк немного рассердился.

— На самом деле он предложил мне пару сотен долларов — ту сумму, что я ему заплатила за жилье. Но он хотел, чтобы я подписала документ о том, что никто из нас не пострадал и мы не будем требовать большей компенсации. Я не согласилась. Сказала, что потеряла ценных вещей на несколько тысяч долларов; они не новые, но мы не смогли бы обойтись без них. Все случилось не по моей вине, но мне следовало все застраховать. Я думала, он проявит больше сострадания.

— Мерзавец. Извините, — сказал Майк, оглядываясь на детей. — Теперь нужно быть с ним жестче. Подайте на него в суд.

— Знаете, я не участвую в судебных процессах, — ответила она, чудом не добавив слово «больше». — Но попытаюсь получить от него больше денег.

— Кучу денег. Вы же все могли погибнуть!

— Знаю, — ответила Крис, поежившись. — Я много думала об этом.

Она проклинала себя за то, что подвергла Кэрри и Кайла такому риску, живя в гордости и пытаясь доказать, что может быть независимой. Снимать дешевый обшарпанный дом с сомнительными соседями, когда тетя Фло могла принять их у себя — пусть и после упреков и обещания Крис во всем ее слушаться. У ее детей могло быть больше всего, они могли бы жить в большей безопасности. Ей всего лишь нужно было признать, что она была дурой, бесчувственной дурой, и уже достаточно поплатилась за это.

Но Крис никогда не гналась за богатством. Хотя и выросла в богатой семье, она не сильно скучала по роскоши. Ей хотелось прийти в себя, а не просить прощения. Она предпочитала сама о себе заботиться, а не пользоваться чьими-то подачками. Хотела позвонить Фло и спросить, могут ли они помириться, а не просить помощи. Ей не хотелось казаться полностью побежденной, как будто она жертва. Когда Кристин уже была готова позвонить в Чикаго, ей всегда удавалось урвать еще один день независимости. Гордости. То, что досталось ей от отца. Сила и непокорность. Правда, иногда это утомляло.