Тот, кто придет за тобой - Татьяна Степанова

– Я понимаю, не будем торопиться, ладно? Все по порядку. Сначала рутинные вопросы протокола, я должен заполнить документ, – следователь Чалов невозмутимо положил на дачный столик папку, достал чистый бланк и начал неторопливо записывать, задавая вопросы «год и место рождения», «место работы» и так далее.

Солнышко пригревало, и этот протокольный ритуал прямо убаюкивал, как колыбельная. Только вот – Катя это чувствовала – покоя и умиротворения ни у кого из них ни в одном глазу.

– Итак, вы знакомы с Валентином Гавриловым?

– Да, да, я знакома. Я же сказала, что когда-то давно, еще в детстве, дружили. Тут, вот тут, на озере, – мальчишки, девчонки... очень давно. Я жила здесь, на даче, с родителями все лето. А он... он местный, точнее, они жили в Москве, но отец его тут работал. И на лето он наведывался. Мы встречались на озере, катались на велосипедах.

– Почему же вы стали сразу отрицать факт знакомства, когда моя коллега из ГУВД, – следователь Чалов произнес это бесстрастно, – спросила вас?

– Я не сразу поняла, о ком речь идет. Мало ли Гавриловых на свете.

«Лжет, – сказала сама себе Катя. – И даже не пытается это скрыть».

– А зачем он к вам приезжал?

– Понятия не имею. Сказал... у него тут дела, что он ехал мимо и случайно увидел меня... узнал.

– Он на своей машине с водителем ехал мимо по вашей дачной улице – куда?

– Я не знаю.

– И увидел вас через забор?

– Да, он так сказал.

– Но ваш забор весь зарос шиповником, жимолостью, сиренью... Это вот что у вас там – дикие розы... Подсолнухи там в углу...

– Я не знаю, он так сказал. Что вы хотите от меня услышать? Я тоже удивилась, очень удивилась, увидев его через столько лет.

– Через сколько лет?

– Через много лет. – Полина Каротеева скрестила руки на полной груди. – Он сказал, что ехал мимо, увидел меня, узнал. Мы обрадовались, поболтали минут пять, он похвалил мой сад, спросил, как я... А потом посмотрел на часы и объявил, что ему пора, он же занятой человек... государственный... на заседаниях вон то и дело.

– Это он вам про себя сказал?

– Я его видела несколько раз по телевизору – репортажи из Думы, что ли, или из дома правительства. Он большой человек сейчас.

– Был, – сказал следователь Чалов. – Вчера его нашли в квартире в петле.

На щеках Полины Каротеевой снова выступили алые пятна. Весь этот спектакль, весь этот допрос... вся эта фальшь... И только тут – истинная эмоция, глубоко скрытая.

«Никудышняя из нее актриса вышла бы, – решила про себя Катя, – не умеет она играть на публику. А вот декламировать собственные сочинения может...»

– Вы одна тут живете? – Чалов задал новый вопрос.

– Ага, одна.

– А ваша семья?

– Вы хотите знать, замужем ли я? Нет и никогда официально... И детей не завела. У меня отпуск в институте, и я обычно провожу его здесь. После смерти родителей я тут все привела в порядок, – Полина оглядела сад. – Соседи хорошие, и погода сейчас... погода в самый раз... как раз...

– Если мы установим, что это самоубийство, вас никуда вызывать не будут, не волнуйтесь. Вот тут распишитесь... нет, сначала, пожалуйста, прочтите свои показания... да, а потом распишитесь, – следователь Чалов подвинул к ней листы. – Вот так, хорошо. Спасибо вам большое. И прошу... просим с коллегой извинить за причиненное беспокойство.

Полина Каротеева прочла и подписала протокол.

– Мне надо в магазин, а то все молоко и творог разберут.

– Пожалуйста, мы вас больше не задерживаем, всего хорошего.

Они покинули садик все вместе. Полина заспешила прочь, не оглядываясь.

Глава 13

ЛЕГКО ЛИ ОТДАВАТЬ МАТЬ ЗАМУЖ?

– По большому счету, то, чем вы тут занимались, коллега, это разглашение данных следствия, – заметил Валерий Чалов, когда свидетельница свернула за угол и пропала из вида. – Непростительно.

– Позвольте мне объяснить. Я с подругой сюда приезжала накануне, представляете? – Катя делала вид, что ей очень стыдно. – Моя подруга знает Каротееву, они приятельницы. И когда мы вечером сидели на террасе и пили чай, Каротеева вдруг взяла да поставила одну кассету, где она сама читала то, что сочинила.

– Сама сочинила и сама читала? Это чья машина, ваша? – Следователь Чалов подошел к маленькому авто, терпеливо ждущему в засаде.

– Моя, моя... Очень странное сочинение, и в чем-то оно, ну, не знаю... сходится, касается того, что наш покойник наговорил на камеру. Не конкретно, а... я не знаю, вам бы самому это послушать.

– Отвезите-ка меня, поработайте шофером за свою вредную инициативу. Я без машины, как видите. Сюда на частнике ехал, пока там Сиваков консультантов из института ждет, – Чалов поместился в салоне маленького «Мерседеса». – О, да тут просторно, я думал, и ноги некуда поставить.

– На меня то, что я в тот вечер услышала от Каротеевой, произвело сильное впечатление. А потом эта смерть Гаврилова, и оказалось, они знали друг друга. Я хотела посмотреть ее реакцию, когда она узнает, что он повесился. И хотела попросить у нее ту пленку.

– Отчего же не попросили? Отчего стояли с открытым ртом? Тут направо, на шоссе выезжаем и обратно в город.

– К лаборатории?

– Нет, не к лаборатории, я покажу, рулите, рулите. А вы что, очень впечатлительны? В нашей профессии впечатлительным делать нечего, коллега. Но вы энергичны и умны, и это уже большой плюс. Ладно, не кисните. – Чалов улыбнулся и снова стал похож на того персонажа из кино («Ты доигрался в своем народном театре, к тебе приходил следователь»). – У меня у самого этот допрос превратился в пустую формальность. Впрочем, тут теперь любые допросы – чистая проформа. Фактически дело уже закрыто.

– Это самоубийство, да? – спросила Катя.

– Угу, все данные в ходе вскрытия это подтвердили. Нужна только консультация специалиста из института инфекционных болезней.

– Инфекционных болезней?

– Да, теперь налево и по центральному проспекту до площади. – Чалов достал из кармана бумажку с адресом. – Остановите там, у похоронной конторы. Сейчас будет еще один в принципе не особо нужный допрос и... Да, может, в Москве еще в клинике одна консультация потребуется, и все. А вот и площадь – вон к тому дому давайте.

Дом оказался милым и нарядным особняком – как раз напротив бетонной коробки здания городской администрации. На первом этаже вывеска: «Ритуальные услуги». Катя поняла, что именно сюда приезжал Гаврилов – об этом похоронном бюро говорил его водитель.

– Я с розыском местным сегодня утром встречался, так вот они говорят – вчера, в воскресенье, полгорода здесь на свадьбе гуляло, в том числе и местное начальство, они тут дружно живут в этом Ясногорске, почти что общиной.

– А в лабораторию у морга, – тоном ябеды сообщила Катя, – тоже какие-то шишки приехали, я машины видела, наверное, вас там с собаками обыскались, Валерий Викентьевич.

– Следователь – фигура вполне самостоятельная. И волен сам строить свой рабочий день как ему удобно и как наиболее полезно для дела, находящегося в его производстве. Запомните это. Значит, тем более не станем торопиться с допросом этого... как его... – Чалов сверился с бумажкой, – гражданина Платона Ковнацкого.

«А ты, кажется, страшный зануда – следователь, фигура самостоятельная», – подумала Катя, одновременно пожалев, что вообще притащилась сюда, и порадовавшись: раз ЭТО дело закроют, уже завтра ей и думать не нужно будет ни об этом дурацком самоубийстве, ни о еще более дурацкой сказке с монстром из колодца и... этот тип Чалов тоже превратится лишь в досадное воспоминание со всем его прокурорским апломбом.

Порой нам кажется, что ничего не произойдет, лишь потому, что ничего уже просто не может случиться.

И если мы вроде как знаем ответ на главный вопрос, то все второстепенные вопросы уже не важны.

Только вот кто докажет, кто подтвердит, что мы знаем ответ именно на главный вопрос?

В этот понедельник похоронная контора Платона Ковнацкого открылась с часовым опозданием. После свадьбы... после загса и ресторана... после банкета, затянувшегося далеко за полночь...

«Молодых» Платон Ковнацкий оставил в квартире матери. В два часа дня у них сегодня поезд на Киев, а там теплоход – две недели по Днепру. Он предлагал матери и ее жениху купить тур на паром Хельсинки—Стокгольм, но «молодые» наотрез отказались – не поплывем к чухонским берегам в свое свадебное путешествие, ни потрепаться там не с кем, ни в картишки перекинуться в преферанс, ни позагорать. А у жениха, теперь уже полноценного мужа Глотова, в Киеве родная сестра замужем за тоже отставным полковником внутренних войск.

После свадебной суеты и практически бессонной ночи у Ковнацкого дико болела голова. Легко ли выдавать мать замуж? А вы попробуйте... Он приехал в контору, прошел в свой офис, включил кондиционер, сел за стол и закрыл лицо руками.

А вы попробуйте... Странное какое чувство... облегчение, что мать теперь не одна, не скучает, не мается в пустой квартире, и... ревность. Какой-то чужой мужик теперь с ней... фамилия-то какая – Глотов... И будет расхаживать в пижаме и шлепанцах и называть мать «Марусичка»... А какая, к черту, она «Марусичка», она Марианна... такое имя красивое...