Академия - Сергей Баунт

Вспыхнувший курсант хотел сказать что-то резкое, но его опередил другой. Он быстро шел от прислушивающейся к разговору группы.

– Подожди, давай я объясню, почему ему надо бежать отсюда.

Что-то знакомое показалось Сергею в лице этого курсанта. А, вот это кто! Уже подзабывший свою первую драку в столовой, он не сразу узнал в подошедшем того бледнокожего курсанта, которого тогда свалил ударом по мужскому достоинству. Рослый повернулся к бледнокожему. Тот заговорщицки кивнул ему. Он понимающе усмехнулся и крикнул:

– Дайте кто-нибудь меч новенькому!

К Сергею подошла девушка и протянула свой меч. Стянув маску, она наклонилась к его уху:

– Продержись хоть пару минут, пусть с него спесь немного слетит.

Можно было не просить об этом. Кротов уже сам был готов кинуться в драку. Он всегда не терпел высокомерного отношения и совершенно не выносил таких – ставящих себя выше других и считающих, что имеют право поучать остальных, как им жить. В Афгане ему не раз пришлось убедиться, что самый тихий и небоевой солдат, к которому все относились снисходительно, вдруг, наоборот, оказывался самым надежным и востребованным.

– Выставляем мечи на болевой разряд? Согласен?

Бледнокожий спросил это с таким видом, словно знал, что Кротов сейчас откажется.

– Согласен, – буркнул Сергей.

Отказаться было выше его сил. Он знал, что такое болевой разряд – Глемас в свое время показывал. При каждом удачном уколе или рубящем ударе, достигшем цели – происходил электрический разряд. И чем удачнее был удар или укол, в реальном бою вызвавший бы тяжелое ранение, тем сильнее был разряд. Смертельный, например в сердце, разряд был таким, что противник обездвиживался и не мог продолжать бой. Услышав согласие землянина, старшекурсник удивленно вскинул брови.

– Тогда еще одно. Отключаем функцию компенсации удара.

То есть мягкая броня хоть и не даст нанести реальное ранение, но силу удара компенсировать не будет.

Кротов кивнул, представляя, что завтра он будет весь в синяках.

Меч ничем не отличался от тех, на которых он тренировался с Глемасом: узкий прямой клинок; простая рукоять из полумягкого нескользящего пластика; гарда, надежно прикрывающая руку. Сергей пару раз рубанул воздух, привыкая к оружию, и встал в приветственную стойку. Соперник, с насмешливым видом наблюдавший за ним, тоже вытянулся и отсалютовал.

Он не стал проводить разведку. Пользуясь преимуществом в технике, сразу пошел в атаку. Кротов едва успевал парировать град ударов и уколов противника. Он начал отступать. Все-таки немногочисленных уроков с Гронбергом хватило только на азы техники фехтования. Но даже это слабое сопротивление разозлило старшекурсника. Он рвался отомстить за свое поражение, и Сергей чувствовал, что шоковых разрядов ему не избежать. Ожидание этой боли тоже добавляло адреналина в кровь землянина.

Сначала он пытался защищаться строго по правилам, так, как учил гронец, но сбился и теперь уворачивался, отпрыгивал и отбивал оружие противника, как бог на душу положит. Лишь чувство боя, развитое в драках с самого детства и закрепленное на войне, и то, что в схватке на мечах нельзя использовать имплант, позволяло Кротову пока не получить ни одного разряда.

Вокруг них собралась толпа курсантов – все в зале бросили занятия и наблюдали за боем. Весело переговариваясь, все сходились во мнении, что исход предрешен. Быть землянину сегодня и поджаренному, и в синяках. Большинство болело за своего – курсанта-старшекурсника. Лишь несколько человек из занимавшихся – по каким-то своим причинам – и небольшая группа новеньких поддерживали Сергея.

Первый укол он получил в левое плечо. Укол был слабым – на излете атаки Кротов не успел уклониться, и острие меча коснулось костюма. Но разряд оказался ощутимым – рука на секунду отнялась. «А что ты хотел? – подумал он, морщась от боли. – Сам согласился на максимальный уровень».

Заметив выражение лица землянина, противник усилил натиск. Второй разряд был намного сильнее. Кротов отбил всем телом мощный укол сверху вниз, направленный в живот, но не до конца. Острие вошло в правую ногу, сантиметров на десять выше колена. В момент укола старшекурсник провалился вслед за отбитым мечом и на секунду открылся.

Сергей снизу, без замаха, направил лезвие меча к горлу противника. Зал охнул, ожидая завершения. Но мощный болевой шок, иголками разлившийся по телу, не дал завершить этот удар – на мгновение Кротов потерял сознание. Он не увидел и не почувствовал, что его меч, хоть и не очень сильно, плашмя задел, почти самым острием, по лицу бледнокожего.

Кротов упал. Быстро – еще не утихла боль от разряда – вскочил. Стараясь не переносить вес на плохо слушающуюся ногу, опять принял боевую стойку. В этот момент старшекурсник обязательно бы добил Сергея, но слепой слабый удар по лицу спас дело. Голова являлась самым подверженным шоку местом. На некоторое время противник Сергея тоже потерял способность контролировать свои действия.

Все это длилось очень недолго, но землянин уже опять был готов к защите. Кротов понимал, что осталось ему немного. Еще один такой укол, и он уже вряд ли поднимется. Эта была не та драка, в которой его тело, казалось, само находило лучшее решение. Отработанные годами движения в стандартных ситуациях получались сами собой. Рука, удлиненная мечом, казалось бы, должна усилить его боевое искусство, но все произошло наоборот.

Бледнокожий курсант не ожидал такого ожесточенного сопротивления и сменил тактику. Он перестал постоянно атаковать. Нанося тревожащие удары и постоянно имитируя нападение, готовил решающую атаку. Он был опытный боец и знал, что рука и нога, получившие уколы, хоть и кажутся абсолютно восстановившимися, на самом деле будут реагировать на командные импульсы мозга уже не так, как неповрежденные.

Обманный финт сработал. Уходя от обозначенного рубящего удара по кисти руки, державшей меч, Кротов откинул руку назад и развернулся к противнику левым боком, уменьшая площадь тела для возможного удара. На краткий миг он оказался не прикрыт клинком. Старшекурсник, готовивший эту атаку, ожидал именно такого движения.

Он использовал подготовленный замах и направил мощнейший удар вдоль тела землянина. Он неминуемо рубанул бы по голове присевшего Сергея, но в эти миллисекунды Кротов непроизвольно отбросил этику боя мечников. Он вскинул левую руку, подставляя предплечье под страшный удар учебного меча.

Не чувствуя боли в сломанной руке, он зарычал и, используя импульс, приданный ударом соперника, развернулся навстречу врагу. Меч выпал и медленно опустился на пол. В застывшем черно-белом мире исчезли все звуки. Глядя в неуспевшие среагировать, еще горевшие предвкушением победного удара, глаза, Кротов правой рукой перехватил предплечье курсанта. Продолжая разворот, он потянул противника за собой. Сорванный нечеловеческой железной силой, старшекурсник беспомощно полетел вперед, но Кротов не выпустил его руки.

Стоя на месте, одной рукой он крутанул противника так, что у того ноги оторвались от пола. Все вокруг испуганно сморщились, услышав хруст в завернутой руке. Завершая полукруг, землянин наконец отпустил бледнокожего. Тот пролетел метров десять, быстро перебирая ногами и пытаясь не упасть, но не удержался и покатился по пластику пола. Меч отлетел и застыл в углу зала.

Приходя в себя, Сергей огляделся. Мир оживал, расцвечиваясь красками. Растерявшиеся курсанты испуганно переводили взгляд с Кротова на бледнокожего. В неестественно изогнутой сломанной руке проснулась боль. Стараясь не застонать, он прохрипел:

– Вызывайте медиков. Ему надо срочно в медмашину.

Он кивнул в сторону пытавшегося перевернуться курсанта. Окружающие словно только и ждали этих слов – все засуетились, сразу несколько начали вызывать медиков. Старшекурсника окружили. Кротов поднял меч и, найдя глазами хозяйку, подошел к ней.

– Спасибо!

Та автоматически взяла меч, не отрывая глаз от лица Сергея.

– Как ты это сделал?

Потом сразу, без перехода, не дожидаясь ответа, схватила землянина за руку. Увидев невозможный изгиб предплечья, она сразу все поняла:

– Тебе самому надо в медмашину! У тебя рука сломана!

Кротов осторожно освободил рукав и пробормотал, смотря в сторону.

– Я знаю. Сейчас пойду, полечусь.

В Академии всячески поддерживали дух соперничества и приветствовали любые единоборства, не без основания считая, что для будущих офицеров это необходимая часть подготовки, как физической, так и в большей степени – психологической. Поэтому информация об этой схватке не ушла выше дежурного офицера-воспитателя. Кротов напрасно прождал вечернего вызова к полковнику Лее Рейнис. После посещения медмашины, лежа на кровати, он обдумывал свое поведение в этом бою.

Все было нормально, как всегда, до момента, когда он не смог уйти от удара по голове. Тут он начал вести себя так, как никогда не повел бы раньше. Это был уже не первый случай. Он вспомнил, как бросился навстречу огромному зверю на прогулке со Снежей. Во время драки в столовой – тоже. Он заметил, что это происходит, когда опасность для него переступает определенную черту. Тогда организм сам включает какие-то неведомые резервы. «Как будто я бессмертный», – усмехнулся Кротов. В прошлой жизни – до Зорна – он никогда не повел бы себя так. И еще это – внезапная потеря слуха, когда все звуки исчезают, движение вокруг замедляется и приходит ощущение, что тебе все по силам. Как тогда, на Гроне – он чувствовал, что может разорвать малети голыми руками.