Чёрная пирамида - Ростислав Александрович Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг вдалеке раздался жутковатый тягучий вой. Муэдзин, стоявший на минарете, через систему мегафонов созывал мусульман на молитву.
Намаз, сообразил Ряховский. Это наш шанс.
По мусульманским традициям при звуке голоса с минарета любой верующий должен был мгновенно расстелить на земле ковёр, встать на колени, упереться лбом в землю и молиться в сторону Мекки.
Ряховский вжал газ в пол и аккуратно объехал толпу местных жителей. Мгновение спустя произошло то, чего он и ожидал.
Как будто из воздуха материализовались десятки ковров, и все верующие рухнули наземь в молитвенной позе. Узенькая пешеходная улица почти полностью оказалась перекрыта. Полицейская машина упёрлась в преграду из десятков человеческих тел и стала агрессивно сигналить.
Воспользовавшийся заминкой Ряховский, удовлетворённо крякнув, вывернул руль и, скрывшись за углом, погнал автомобиль дальше.
– Нам надо поскорее избавиться от машины, – сказал Ковальский. – Они наверняка запомнили номер.
– Я думаю, нам это легко удастся, – отмахнулся Ряховский. – Любой араб возьмёт эту колымагу. Особенно, если мы ему щедро доплатим.
Глава 90
От одного из древнейших городов Древнего Египта, именовавшегося греками Гелиополем, ныне почти ничего не осталось. Ведущий свою историю ещё со времён додинастического периода, Гелиополь долгое время являлся главным центром поклонения богу солнца Ра, а также Эннеаде, или Великой Девятке, – основным божествам древнеегипетского пантеона. На протяжении многих веков здешние жрецы умножали человеческие знания в области астрономии и философии, отчего слава Гелиополя распространилась далеко за пределы Египта. В поисках великой мудрости этот город в своё время посещали Солон, Платон и Пифагор, а также Александр Македонский.
Несмотря на столь мощное теологическое влияние на общественность, в период XVIII династии Нового царства Гелиополь начал терять политический вес, чем воспользовались фиванские жрецы. Постепенно о славе великого города забыли, и уже во времена правления Птолемеев он оказался полностью заброшен. Когда над Египтом установилась власть Рима, император Август приказал вывести в набиравшую мощь Александрию пару обелисков, которые прозвали «игла Клеопатры». Там они и простояли вплоть до конца XIX века, когда один из монументов увезли с собой англичане, чтобы установить на набережной королевы Виктории в Лондоне, а другой отправили в Америку. Вторая «игла» ныне украшает собой Центральный парк Нью-Йорка. Но на этом разграбление Гелиополя не закончилось: камни, из которых были сложены древнейшие храмы Египта, оказались варварски вывезены и послужили фундаментом для создания современного Каира.
Все эти известные Штефану Ратцингеру факты были удручающими, поскольку могли создать впечатление, будто на том месте, куда указывало послание из Нагады, ничего не осталось, и древний путь к Омбосу навеки утрачен.
Но Ратцингер точно знал, что это не так.
Было ещё одно место, где сеттиты могли оставить следующую подсказку.
И к счастью для беглецов, Ратцингер точно знал, где оно находится. В очередной раз простота разгадки послания приятно поразила немца. Ему не верилось, что следующая остановка окажется так близко от того места, где хранились дневники профессора Питри.
А то пришлось бы тащиться сюда аж из руин Нагады.
Сидя на переднем пассажирском сидении, Ратцингер давал указания расположившемуся за рулём Ковальскому. После успешного побега от полицейских группа остановилась буквально в паре кварталов от той пешеходной улицы и обратилась к первому попавшемуся арабу. Тот как раз чистил свой автомобиль и, будучи неверующим, не принял участие во всеобщем намазе. Ряховский и Ковальский предложили ему сделку: его подержанный «рено» в обмен на обстрелянный «фиат», но араб отказался. Тогда в разговор влезла Алиса и пообещала доплатить сверху. На торги времени не оставалось: на пятки наступала полиция.
Услышав размер предлагаемой суммы, араб тут же закивал и с радостью протянул Ковальскому ключи от машины. Остальные наскоро вытащили свои вещи из «фиата» и погрузились в «рено». Ратцингер видел, что Ковальский собирался предупредить незадачливого автолюбителя о возможном интересе полиции, но тут же передумал. Конечно, араб помнил наизусть данные своей машины – модель, марку, номер и год выпуска. Однако пока полиция найдёт машину, допросит водителя, выяснит у него все данные, объявит розыск и обыщет весь город, пройдёт немало времени.
Но вовсе не факт, что его хватит, чтобы отыскать новую подсказку. Нам нельзя задерживаться.
Погрузившись в свои мысли, Ратцингер едва не прозевал поворот к нужному месту на карте Каира.
– Здесь! – гаркнул он громче, чем рассчитывал.
Ковальский, недовольно буркнув, резко остановил автомобиль на окраине территории, больше напоминавшей небольшой парк. Беглецы вывалились из машины и стремительно зашагали по каменным тропинкам.
* * *День близился к полудню, и на солнце становилось ощутимо жарко, а тенистых мест в парке вокруг не наблюдалось. Бо́льшую часть его территории, как и положено, занимали газоны, лужайки, кое-где виднелись скамейки. Но там, где в английском парке садовники поместили бы камни, виднелись обломки египетских строений. И только чуть в отдалении посреди этого спокойствия гордо возвышался египетский обелиск. В окружении недостроенных крыш каирских зданий он выглядел не то чтобы неуместно, а скорее вызывал ассоциации с апокалиптичными картинами.
Как будто я снова сплю и вижу эти кошмары…
Маргарите Романовой обелиск показался ничем не примечательным. Привычная в этих краях высоченная стела со стройной колонкой иероглифов посреди каждой грани. Но Ратцингер уверенно повёл группу к монументу.
Остановившись в тени обелиска, все пятеро смогли перевести дух. Ратцингер на фоне заметно нервничавших федералов казался подозрительно спокойным.
– Разве нам не следует поторопиться? – спросил с негодованием Ковальский.
– Вовсе нет, – покачал головой Ратцингер. – Они за нами не явятся.
– Откуда такая уверенность? – удивилась Марго.
– Арабские полицейские явно не подкованы в истории. Так же, как и российские спецслужбы.
– Это вы о чём? – с нажимом произнёс Ряховский. – Они же наверняка слышали, что мы разгадали загадку и отправимся к этому вашему Гелиополю.
– Верно, но они скорее всего решили, что мы отправимся в Гелиополис. Так называется один из восточных пригородов Каира – Маср эль-Гедида, или «Новый Египет».
– А разве мы не в нём?
– Вовсе нет. Это название современное, а вот мы сейчас стоим посреди района Эль-Матария, который в древние времена именовался Гелиополем. Мы на несколько километров восточнее того места, где нас будет искать полиция.
– И почему же мы прибыли именно сюда? – спросила Марго, окидывая взглядом двадцатиметровый обелиск.
– Потому что именно здесь располагался самый древний храм, посвящённый богу-солнцу Ра, – Ратцингер широким жестом обвёл прилегающую территорию. – Он стал центром солярного культа древних египтян. Его построил почти четыре тысячелетия назад фараон Сенусерт I.
Лекторский тон Ратцингера не убедил Маргариту. Имя фараона, воздвигнувшего этот храм, от которого ничего не осталось, даже руин, ни о чём ей не говорило. Она аккуратно поинтересовалась:
– Когда правил этот ваш Сенусерт?
– В эпоху Среднего царства, – без запинки ответил Ратцингер.
– А Рамзес Великий правил в эпоху Нового царства, – вспомнила Алиса.
– Их
