Клятва - Кирилл Алейников

– Я хочу жить, – перебил его разглагольствования Миронов.

– Что ж, ты сделал выбор, человек!

Внезапно вокруг них поднялись стены из песка и грязи и закружились в грандиозном хороводе. Миронов и его хозяин оказались в центре гигантского смерча, где дождь прекратился, а ветер утих. Огромная воронка уходила всё выше и выше, пронзила бегущие тучи, всосала их в себя, поднимая в воздух тонны грязи.

– Суеверный страх сдался перед здоровым эгоизмом, – раздался голос, и Миронов в этот раз не смог понять, откуда он исходил, словно голос тоже стал частью смерча и теперь бешено вращался вместе с ним.

– Покажи мне свое лицо, – зачем-то крикнул Миронов. – Покажи мне свой лик, Сатана!

Теперь казалось, что смерч начал пульсировать, то сужаясь в диаметре, то резко расширяясь. Где-то в глубинах поднятой вихрем земли сверкали молнии, но грома услышать было нельзя – такой свист стоял вокруг.

Человек в спортивной куртке медленно повернулся. Ощущение пронзительного взгляда, которое испытывал Миронов всё время этого странного разговора, невероятно усилилось. Природные инстинкты кричали, что нужно во что бы то ни стало избавиться от этого давящего чувства, адреналин хлестал в кровь, и хотелось бежать, бежать куда угодно, лишь бы подальше отсюда, от этого вселенского зла. Миронов побежал бы, если бы вокруг не вращался гигантский торнадо.

Лицо человека было в тени от низко натянутого капюшона. Но вот он поднял руки и снял капюшон. Расстояние в двадцать шагов каким-то образом исчезло, так что Миронов теперь мог протянуть руку и коснуться человека, но не сделал этого, потому что был заворожен метаморфозами, происходящими с его лицом. Оно менялось, превращаясь то в лицо дряхлого старика, то в лицо юной девушки. Оно плавно, но почти мгновенно перетекало из одного образа в другой. Молодой парень, пожилая женщина, темнокожая девушка… Лица европейские и азиатские, африканские и латиноамериканские. Они были незнакомыми, но среди них проскакивали смутно вспоминающиеся лица виденных когда-то людей. Скорость перетекания одного образа в другой постоянно нарастала, уже невозможно было различить и выделить какое-то одно лицо. Миронов словно загипнотизированный смотрел на этот странный калейдоскоп, пока не понял, что вглядывается в собственные глаза на собственном лице, и в ужасе отшатнулся в сторону. Образы менялись так быстро, что слились в нечто среднее, и это среднее оказалось лицом Александра Миронова, солдата-раба Сатаны.

ГЛАВА 7

Интересно, когда успела официантка сменить пепельницу за нашим столиком? Вроде бы только что я видел полную, с горкой, фарфоровую тарелочку, но теперь она была заполнена лишь на половину. На столешнице лежала начатая пачка "бонда", но кто её купил – я или мой собеседник, – вспомнить почему-то не получалось.

Парень рассказывал историю своего друга невероятно захватывающе, словно ты видишь всё собственными глазами. Бесспорно, он стал бы хорошим писателем. Вот только правдивость этой истории для меня тогда была не то что очевидной, а просто невозможной. Я жадно слушал, лишь изредка перебивая, и мне было интересно, что случится дальше, но слушал я историю не как детектив, а как будто я сижу в кинотеатре и смотрю хороший фильм: мне нравится фильм, и хочется узнать, как он кончится, но события, происходящие в фильме, я не принимаю за реальность – лишь выдумка автора.

Я не сразу сообразил, что Игорь остановил повествование и теперь с грустной улыбкой смотрит на меня, вертя между пальцами сигарету.

– Вы мне не верите, – утвердительно сказал он.

Я скинул с себя оцепенение и откинулся на спинку стула. Народу в кафе прибавилось, лишь пара столиков осталась незанятой. За стойкой бара сидели мужчины и потягивали пиво, в воздухе остро ощущался сигаретный дым. Заметив, что передо мной стоит почти полная кружка, я сделал глоток.

– Ты очень хорошо рассказываешь, Игорь. В этом-то и дело. Словно ты читаешь раскрытую перед тобой книгу. Я могу верить в Бога и дьявола, могу поверить даже в то, что твой друг сильно изменился, но всерьез относиться к твоему рассказу… Он слишком фантастичен, понимаешь?

Игорь медленно придвинул в мою сторону бумажный пакет, который всё это время лежал на нашем столике.

– Распечатайте его и взгляните на фотографии, – сказал он.

Я взял конверт и оторвал бумажный клапан, после чего достал небольшую стопку обычных – десять на пятнадцать – фотокарточек. То, что я увидел, сначала шокировало, а потом разозлило меня:

– Парень, ты издеваешься?

– Совсем нет, – скучно ответил Игорь. – Саня каким-то образом может проецировать свои мысли на фотобумагу. Эти снимки – то, что он видел собственными глазами, образы, помещенные из его головы на бумагу.

Я медленно, одна за другой, просматривал фотографии и приходил во всё большее смятение. Здесь были отсняты Евгений Сыраков, Сергей Михайлов, молодые люди, которых я не знал, девушка и многие другие люди. На некоторых снимках люди были мертвы – это очень даже заметно. Когда я увидел на фотографиях мертвого Сыракова и такого же мертвого Михайлова, то на миг подумал, что мой странный собеседник просто выкрал их из милицейского архива, но тут же вспомнил, что подобных фотографий я раньше не видел, хотя лично вел это дело.

Я просмотрел все снимки – всего около тридцати, – и начал по новой, но теперь более внимательно и беспристрастно. Я задавал Игорю вопросы по той или другой фотографии и получал краткие ответы. Так, на одном снимке был молодой парень с окровавленным лицом, съезжающий по стене; Игорь пояснил, что это его друг Владимир. Я вспомнил ту часть рассказа, где Миронов устроил драку в гостях. На четырех фотографиях можно было видеть ночную потасовку, в которой Миронов убил троих парней; качество изображений поразило меня настолько, что я чуть было не выронил снимки.

Таким образом, я посмотрел фотографии дважды, и был крайне растерян, потому что не находил ответа на вопрос: как подобное могло оказаться у Игоря?

– Но что было потом, когда он покинул наркоманский притон?

Игорь указал пальцем на изображение девушки.

– Саня убил её. Но не сразу. Сначала он с ней подружился.

Миронов открыл глаза и уставился в потолок. События вчерашнего дня прокрутились в мозгу со скоростью света; улыбка коснулась губ Миронова при воспоминании о последнем убийстве, но тут же исчезла.

Бог отрекся от тебя, можешь быть в этом уверен.

Миронов резко встал с кровати и застонал от боли, огненной стрелой пронзившей его голову. Странно, но он не помнил абсолютно ничего, что произошло после разговора с… самим Дьяволом, черт его дери. "Может быть, мне всего лишь приснилось?", – отвлеченно подумал Миронов, с трудом принимая вертикальное положение; голова гудела и готова была в любую минуту взорваться сотнями мелких осколков черепа и ошметками мозгов, тело покрыла сетка тупой ноющей боли.