Чернильный орешек - Синтия Хэррод-Иглз

Перед харчевней над большим костром один над другим высились четыре огромных вертела. Они медленно поворачивались с помощью слепой кривоногой собаки, бешено мчавшейся в своем колесе. На самый верхний вертел были нанизаны цыплята, а на нижних – здоровенные, истекающие соком куски говядины, телятины, молодой баранины и свинины. Надо всем этим царила толстая женщина в платье, которое, по всей вероятности, когда-то считалось красным, но теперь было настолько забрызгано и перепачкано жиром, что этот цвет лишь проступал там и сям наподобие узора. Толстуха поливала мясо жиром из огромного черпака, в котором, вероятно, было не меньше полпинты[6]. Когда Ричард остановился перед женщиной, она зазывно улыбнулась ему, показав при этом полный рот почерневших обломков на месте зубов. Потом почесала себе то место, где полагалось быть талии, пробудив ответный зуд и в теле Ричарда. Он чувствовал ее запах, перебивавший даже аромат жарящегося мяса.

– Итак, молодой господин, что желаете? Вы выглядите таким голодным, что, чего доброго, и меня могли бы слопать! – сказала она и загоготала во все горло.

– А сколько стоит? – тоскливо поинтересовался Ричард, облизываясь при виде сочного мяса, словно голодный пес, и осторожно шаря по своему телу.

Кошелек у него исчез, но в разных карманах где-то завалялись монетки и, может быть… ах да, ведь передний карман его брюк был, вероятно, слишком тугим, чтобы этот собутыльник смог забраться туда, не разбудив его. Да, там было что-то… только вот хватит ли этого?

– За простой кусок мяса шесть пенсов, – соблазнительным голосом ответила толстуха. – А с пудингом – семь пенсов. Такой сочный вкусный пудинг, со смородиновым вареньем, если пожелаете, а можно и с крыжовенным.

Она оценивающе оглядела Ричарда, и он вдруг почувствовал себя беззаботно. «Жизнь делается до странного простой, когда у тебя нет ничего, – подумал он, – и решения становятся ни к чему» Улыбнувшись толстухе, он опять поскреб в голове, выщипывая вшей, и произнес, подражая ее простонародному выговору:

– К чему называть меня господином? У меня и семи-то пенсов нет за душой. Меня прошлой ночью обчистили воры и забрали все, кроме… – он извлек монеты из кармана и пересчитал их на ладони, – вот, четырех с половиной пенсов. Не дадите ли мне чего-нибудь на четыре пенса?

– Бедняжка, – воскликнула она, и ее гигантская грудь даже напряглась от сочувствия. – О чем только думает твой хозяин, отпуская тебя из дома одного по ночам? Иди-ка, садись вон на ту скамью, а я дам тебе, что смогу.

Вот так спустя мгновение Ричард уже сидел на скамье спиной к теплой стене и внимательно следил, как женщина нарезает ему полную тарелку мяса.

– Ты любишь жирное или постное? Хорошо прожаренное или с кровью?

Шипящие ломти мяса, большие и жирные, падали на деревянную тарелку. Немножко соли и мазок горчицы легли с края тарелки, а чтобы дополнить обычный набор, способный утолить любой голод, толстуха добавила щедрый кусок хлеба и высеченную из камня бутылочку легкого пива. Ричард ел со спокойным достоинством, бодро поглядывая вокруг, и вскоре к нему присоединились другие едоки, главным образом подмастерья и холостяки. Заискивающе завертелось поблизости и немало бродячих собак в расчете на объедки. Ричард как раз усердно подтирал с тарелки остатками хлеба последний жир, когда толстая хозяйка харчевни с легким неодобрением обратилась к нему:

– Молодой господин, не тебя ли домогается вон та особа?

Ричард поднял взгляд и увидел фигурку в капюшоне, неприметно стоявшую во дворе церкви Святого Креста и украдкой подававшую ему знаки. Ричард вскочил, вытер рукой подбородок и поспешил на другую сторону улицы. Там он взял эту девушку под локоток и потянул ее в тень узкого переулка. Темный капюшон упал, обнажив головку с очаровательными золотистыми локонами и беспокойными глазами цвета летней синевы, смотревшими в его лицо снизу вверх.

– Ах, Ричард, слава Богу, я нашла тебя! Я так беспокоилась, просто не знала, как же передать тебе весточку.

– Ну, Джейн, – неловко выговорил Ричард, поглядывая вокруг, – как же ты узнала, что я здесь?

– Да я и не знала, – ответила она. – Я просто проходила в конце этой вот улицы, шла домой с рынка, – она кивнула на корзину в руке, – и тут увидела тебя. Я сказала Бетти, что я, мол, обронила сверток с тесьмой, которую только что купила, и отправила ее назад поискать. Долго она там не проходит… ах, Ричард, я так беспокоилась, – она искала утешения в его глазах. – Я… по-моему, я беременна.

– Ну вот еще, – промямлил Ричард. Язык у него словно к нёбу прилип. Джейн Гарднер была дочерью одного каменщика, который жил в Сент-Сейвиоргейте. Это были вполне приличные люди, хотя и не зажиточные. Мать Джейн умерла, и девушка сама вела хозяйство, а помогала ей служанка, мастерица на все руки по имени Бетти Последняя питала слабость к крепкой можжевеловой настойке, которая неоднократно приходила на помощь и Ричарду. Несколько раз Ричарду удавалось уговорить Джейн впустить его в дом, пока Бетти была пьяна, а отец девушки просиживал где-нибудь в «Черном лебеде» или в «Красном льве». На долю Джейн в ее одинокой жизни выпадало мало удовольствий.

– Ты уверена? – спросил он ее наконец. Джейн кивнула.

– Я уж считала снова и снова… в любом случае теперь я точно знаю: мои… мои груди набухли, и я начинаю полнеть. Бетти пока что не заметила, но скоро заметит, обязательно и тогда…

Фраза так и повисла в воздухе неоконченной. Ричард затрепетал, ощущение благополучного житья-бытья покинуло его. Господин Гарднер в подпитии отличался горячим нравом, да и в трезвом состоянии язычок у него был, что наждак для полировки кирпичей. Ричард отчаянно напрягал мысли.

– А ты не можешь… то есть не могла бы ты… если бы я достал денег, то, может быть, найдется какая-нибудь женщина, к которой ты могла бы сходить, чтобы…

Джейн озадаченно посмотрела на него.

– Что ты хочешь сказать?

– Ну, чтобы избавиться от этого… есть же такие женщины, я ведь сам слышал, которые могут… ну, делать такие вещи, чтобы это убрать.

Рот Джейн приоткрылся, но из него не вылетело ни единого звука. Она уставилась на него в отчаянии, и глаза ее наполнились слезами.

– Нет-нет, – прошептала она наконец. – Я никогда не смогу сделать этого. Ох, Ричард, как ты только можешь просить об этом? Ты же говорил, что любишь меня…

Слезы хлынули из синих глаз Джейн и покатились вниз по щекам. Ричард смотрел на нее, и его заинтересовало, почему слезы не синие. Потом он взял себя в руки. Он должен остановить этот плач, а не то прохожие могут заинтересоваться происходящим. Да и Бетти вот-вот вернется…