Мужчина ее мечты - Ким Лоренс

– Так избавься от нее.

– Только об этом и мечтаю. – На самом деле у его проблемы было простое решение: хотя они жили под одной крышей, но эта крыша возвышалась не над тесной хижиной. Легко было бы избегать комнат, в которых витал ее запах. Но тогда Чезаре поставил бы свой комфорт выше благополучия Жасмин. Нужно было следить за ее няней, быть готовым вступиться, когда понадобится.

– Никогда тебя таким не видела, – заметила Луиза, изучавшая его лицо. – Если хочешь, могу посмотреть ее контракт…

– Сомневаюсь, что она его подписывала, – шокировал он Луизу.

– Тогда с юридической точки зрения…

– Спасибо за предложение, но у меня все под контролем, – солгал Чезаре. Луиза нахмурилась, а потом удивленно рассмеялась:

– Дело в ней! В няне. Между вами что-то есть.

– Ничего между нами нет.

Но Луиза не зря была успешным адвокатом; раз вцепившись в добычу, она уже не отпускала.

– Я удивлялась, зачем ты меня пригласил в замок. Хотел, чтобы девушка поревновала? – хмыкнула она.

– Чушь какая! – нахмурился Чезаре.

– Что же, наконец настал день, когда бегаешь ты, а не за тобой!

Глава 7

Оставив Жасмин перед экраном компьютера весело болтать с матерью, Анна вышла в соседнюю комнату. Ей позвонила тетя Джейн. Прошлой ночью у Рози начались боли, и все поехали в больницу, но оказалось, что это ложная тревога. Анна смеялась, слушая, как тетя описывает их поездку, попросила передать от нее сочувственный привет Рози, которая не могла увидеть свои ноги из-за живота, и жалела, что не могла быть с ними. Однако после разговора она чувствовала себя удивительно невесело.

Она понимала, что тяжесть в груди – это тоска по дому; не по месту, но по семье. Рози была ей не просто кузиной, но и лучшей подругой, и если бы Анна была рядом с ней, то присутствовала бы при родах, а потом праздновала появление малыша вместе с гордыми бабушкой и дедушкой, которые решили задержаться в Канаде еще на несколько недель.

Сделав глубокий вдох, она твердо сказала себе, что так лучше. По крайней мере, Рози счастлива со своим красавцем-мужем, Скоттом. А Анна навестит их на Рождество и будет баловать племянника или племянницу.

Через несколько минут она вернулась в комнату Жасмин, которая посылала поцелуи экрану.

– Пойди почисти зубки, милая, а мама расскажет тебе завтра другую историю.

Жасмин убежала в ванную; Анна повернулась к экрану компьютера – и ее улыбка погасла: по лицу Анжелы текли слезы.

– В чем дело? – спросила она, садясь напротив. Анжела покачала головой и всхлипнула.

– Я так по ней скучаю. Просто… – Ее улыбка сквозь слезы разбивала Анне сердце. – Не обращайте внимания, у меня плохой день – солнце, песок, пальмы, жизнь тяжела. – Она иронично покачала головой. Но Анну эти усмешки не обманывали. Она знала, что Анжела отдала бы всю эту роскошь за возможность держать дочку на коленях, когда читает ей сказку на ночь.

– Все это не важно. Как вы? Мой злодей-братец хорошо себя ведет?

Анна не собиралась говорить про гостью дома, но у нее вырвалось:

– Он привез домой даму.

У Анжелы отвисла челюсть.

– Вот это сюрприз. И какая она?

Анна постаралась быть совершенно справедливой, но это ей не очень удалось, потому что после ее описания Анжела вынесла вердикт:

– Она ужасна.

Анна посмотрела на светящиеся часы у кровати и застонала. Три часа ночи. Она заснула в два.

Приглушенный звук заставил ее сесть на кровати, за ним почти сразу последовал другой… это были всхлипы.

В следующую секунду Анна слетела с кровати, бегом бросаясь в комнату Жасмин. Когда она проверяла последний раз, девочка крепко спала в кроватке под балдахином, при свете ночника, который бросал на стены тени в виде птиц. Теперь она сидела в кроватке; на щеках горел яркий румянец, а личико было залито слезами.

– Меня стошнило.

– Бедная моя малышка. – Анна склонилась над кроваткой, убирая влажные кудряшки со лба девочки.

– Мне жарко!

– Знаю, милая. Не волнуйся, мы быстро все исправим…

Она обтерла Жасмин губкой, переодела в чистую пижамку и усадила девочку в кресло, пока меняла белье в ее кроватке. Через пять минут она уложила Жасмин обратно. Однако малышка все равно дрожала, хотя кожа у нее была горячей. Зато она выглядела сонной и явно успокоилась. Работая в классе из тридцати шестилеток, Анна неплохо знала детские болезни. Но сначала нужно было сообщить родителям. Анжела была далеко – значит, придется обращаться к… Чезаре.

– Я хочу пить.

Анна взяла пустой стакан с прикроватного столика и наполнила его на кухне водой.

– Маленькими глоточками, – предупредила она, подавая стакан девочке. – Осторожно… так лучше?

Жасмин кивнула, и Анна поцеловала ее в лобик.

– Я хочу к маме. – Всхлипы и дрожащие губы разбивали Анне сердце. Если бы Анжела увидела дочь, то вернулась бы домой первым же самолетом, забыв про контракт – и к тому моменту Жасмин уже забыла бы про болезнь!

– Знаю, милая. Хочешь, я позову дядю Чезаре?

Жасмин кивнула.

– Я скоро вернусь. Укутайся одеялом, а я пойду…

Вытаскивать твоего дядю из теплой кровати.

Из объятий любовницы. После этого они будут любить меня еще больше. Анна сглотнула подступившую к горлу тошноту и подумала, не заразилась ли от Жасмин.

Она помнила, как в первый ее день здесь экономка миссис Мак показывала ей замок и указала лестницу в покои мистера Уркварта, по которой ей настрого запрещено было ходить – явно с намеком на то, что ей вообще не стоит приближаться к владельцу замка, перед которым, как тут считали, не может устоять ни одна женщина. Теперь Анна взбежала по этим ступеням.

Конечно, Чезаре обвинит во всем ее – о справедливости речи не шло. Он ждал, когда она оступится, и с радостью воспользуется поводом. Однако сейчас Анна относилась к предстоящему философски.

Лестница привела ее в широкий коридор с четырьмя дверями. Только из-под одной лился свет и раздавались звуки музыки – кажется, блюз. Чезаре не спит? У него бессонница? О… конечно, он не спит. Он… они… Анна покачала головой, избавляясь от непрошеных картин. Чем бы Чезаре и Луиза ни занимались за закрытыми дверями, она ничего не хочет об этом знать.

Сделав глубокий вдох, Анна собралась с духом и постучала.

Луиза шутила, когда предложила Чезаре спать в другой кровати. «Хотя я не буду возражать против третьей в постели, я всегда открыта новому», – поддразнила она. Но к ее удивлению – и раздражению, – он сказал, что ему действительно надо поработать, так что она может занять гостевую спальню. А теперь, из-за нехватки чувства юмора, Чезаре ночевал один, и в три часа ночи у него не было уже никаких шансов уснуть. «А все эта рыжая!» – думал он, выходя из душа и оборачивая полотенце вокруг бедер.