Три Ганнибала - Ларри Мэддок

Чувствуя себя гораздо лучше от большей информированности, Ганнибал Форчун взял курс на Карфаген и настроил временные координаты на день, назначенный для встречи с Уэбли.

По дороге он снова задумался о роли резидента Ванго в этой истории. Форчун так же не терпел некомпетентности, как и открытого предательства. Что беспокоило еще больше, так это факт, что провал резидентуры Ванго свидетельствовал о слабости, которая могла пронизывать всю цепь руководства до самого Пола Таузига. Форчун сомневался, что такая низкая эффективность имела причиной саму организацию работы ТЕРРЫ. Хотя кто знает? Имея десять тысяч хорошо подготовленных резидентских команд и всего трех координаторов в лице Виина и его собратьев, нельзя быть застрахованным от ошибок. Но ошибки могли стоить очень дорого, поэтому их следовало избегать любой ценой.

Двойные часы показали, что три часа, отведенные на разведку Уэбли, прошли.

Уэбли, приняв любимый облик пушистого кота, грелся на солнышке, лежа на большом валуне на самой вершине скалы.

Когда машина времени, издав хлопок, ворвалась в объективную реальность, симбионт подошел к ней и легко запрыгнул внутрь через входной люк.

— Не самое подходящее место мы подобрали для встречи, — заметил он. — База Империи точно под нами.

Форчун быстро перевел корабль в невидимое состояние.

— Сам знаю, — ответил он. — Нашел что-нибудь в городе?

— Ничего. Если у них и есть еще база, то не в Карфагене.

— Главная база, похоже, в Сирте, — сказал Фор чун и подробно описал любопытное прибытие юной невесты царя Сифакса и свадьбу в столице старого монарха.

— У тебя было много дел, — заметил Уэбли. — А еще где ты был?

Форчун рассказал ему про курьера, который привел его в конце концов к самому Сципиону, и о том, как ему удалось разместить маленький магнитофон д'Каампа прямо на римском полководце.

— Это должно помочь нам заполнить пробелы, — сказал симбионт.

— Я уже заполнил один большой пробел, Уэб.

— Помнишь рассказ Ванго об убийстве Масиниссы?

— Племянника старого царя?

— Точно. Его дядя устроил засаду, но все прошло не совсем так, как планировалось. Птичка уле тела — это значит, что Масинисса все же сможет прожить долгую жизнь и поучаствовать в разрушении Карфагена. Но раз его дядя уверен, что он умер, это снимает часть проблем. Ситуация запутанная, но не неразрешимая. Я думаю, теперь мы знаем достаточно, чтобы сконцентрироваться на наших друзьях из Империи, не так ли?

— Что же, придумай план, — сказал Уэбли. — Хочешь, чтобы я проник внутрь и осмотрелся?

— Зачем? Вряд ли они знают о нашем прибытии. Нападем на них врасплох и разрушим все гнездо сразу.

— Веди, о могущественный Спаситель Мира.

Форчун ухмыльнулся, довольный тем, что они с Уэбли опять действуют вместе.

Скала, возвышавшаяся над Средиземным морем на две сотни футов, была совершенно отвесной со стороны воды. Вход в пещеру сверху был скрыт в тени нависающего козырька. Отверстие было довольно узким, но дальше становилось просторнее.

Сохраняя машину времени невидимой, Форчун медленно ввел ее под козырек, внимательно вглядываясь внутрь. Уэбли занял свою обычную позицию на плечах партнера, запустив протоплазматический усик в левое ухо Форчуна.

— Их там по меньшей мере шестеро, — доложил симбионт. — Все — разные существа.

— Следи за ними, — приказал Форчун, медленно продвигая корабль вперед.

Первые пятьдесят или шестьдесят футов хода скупо освещались красноватыми лампами. Форчун осторожно вел невидимый корабль глубже, вскоре обнаружив отвесный провал, который, по-видимому, вел в еще большую пещеру.

— Они там, — подтвердил симбионт.

Форчун стал медленно и неслышно спускаться в колодец. Со дна вел новый горизонтальный ход, заканчивавшийся обширным гротом, в дальнем конце которого поблескивала гладкая как зеркало поверхность воды.

У входа в грот стоял скиммер, который агент уже видел раньше, по стенам было размещено несколько загадочных приборов и среди них нечто, напоминающее радарную антенну.

Агент развернул корабль вокруг оси, чтобы получше осмотреться, и вдруг тишину разорвал звук, такой интенсивный, что мог ощущаться кожей, такой пронзительный, что у Ганнибала загудели кости. В тот же момент машина времени была насильно материализована, став видимой для всех. Пока Форчун пытался что-нибудь сделать, входной люк его аппарата стал сам собой открываться, и вторгшийся звук парализовал его.

— Уэбли! — мысленно позвал Ганнибал и тут же понял, что партнера с ним больше не было. Парализованный Форчун смотрел сквозь прозрачный купол, как корабль продолжает медленно кружиться. А потом агент ТЕРРЫ потерял сознание.

День 103: Нет низких, только громкие, а ты — только зыбь оранжевых перьев, убегающих от тебя, потом ослабевающих, твоя тонкая, как пузырь, поверхность, попеременно взбухает и опадает, каждый взрыв вызывает новую зыбь, еще быстрее, усиливающуюся и ослабевающую, фантастически огромную в один момент и микроскопическую в следующий. Твои уши отсоединились, и ты свободен выдержать отвратительную вонь, но, даже закрыв глаза, ты можешь видеть пронзительные

ПИНГ-га-ПИНГ-га-ПИНГ

аааааааааааааааааааааааааах га-ПИНГ-га-ПИНГ

ШШШШШШШШШШШШШШШШШШ,

что, как ты полагаешь, есть звук твоего собственного дыхания и сердцебиения. Хорошо. Даже при сопровождающей это боли факт сознания поддерживает твою веру в единственную вещь, в которую, как ты обнаружил, стоит верить: ты все еще существуешь.

7

«КАК НАСЧЕТ ПАРОЧКИ ПАРАНОИКОВ?»

Осознание того, что он все еще жив, не принесло особого облегчения. Конечно, Форчун был немного удивлен продолжением собственного существования, но не мог вспомнить, чтобы он когда-нибудь за все время работы спецагентом был сильно удивлен тем, что пережил смертельную опасность. Опыт давно научил его тому, что из любой ловушки есть выход, стоит только достаточно над этим поработать. Быть пойманным являлось одной из рискованных особенностей его профессии. Из этого следовало, что умение освободиться также должно было относиться к числу его профессиональных качеств. Однако самым высшим из навыков спецагента все-таки считалось избегать ловушек.

Этот случай, однако, явно отличался от всех других. В прошлом его приковывали к стенам, заключали в камеры, подвергали пыткам, допрашивали с пристрастием, но сейчас впервые он не мог понять, какие же оковы его держат и чего от него хотят. Он не мог даже пошевелить головой. Чтобы открыть глаза, нужно было приложить невероятное усилие.

Не более чем в двух футах от него была вогнутая стена из какого-то гладкого пластика или металла, в центре которой имелось квадратное отверстие, достаточно большое, чтобы проползти сквозь него. За отверстием он мог видеть узкий коридор с прямоугольной дверью в дальнем конце.

При этом у Форчуна было ощущение, что он висит вниз головой. Чтобы проверить это, он собрал немного слюны на языке и подвинул ее к краю нижней губы. Она стекла обратно в рот. Все правильно. Значит, дверь был наверху шахты, а он лежал на дне. Он снова попытался пошевелить руками и ногами, но безуспешно.

И все же он был жив. Это ободряло. В качестве эксперимента он попробовал задержать дыхание. Это оказалось нелегко, но сработало. Он не мог чувствовать расширения или сужения грудной клетки, но мог контролировать хотя бы дыхание. Как бы теперь еще убедиться, что части тела, не подвластные контролю, еще действуют? Пока же все, что он мог сделать, это лишь проанализировать свое затруднительное положение.

Более всего его раздражало то, что его поймали в самом начале игры. Если бы он был новичком в подобных делах, ему не было бы так стыдно, но, будучи одним из девяти лучших агентов ТЕРРЫ, получивших престижную лицензию на вмешательство, и при этом так влипнуть в начале операции, все это просто выбивало из колеи. Уэбли будет хохотать над ним всем своим организмом. Кстати, а где партнер?

— Уэбли! — мысленно позвал Форчун и внимательно осмотрел стену и коридор за ней. — Уэб? — повторил он.

Ничего в поле зрения не несло никаких признаков того, во что мог превратиться симбионт. Форчун заставил себя не думать о том, что партнер мог быть уничтожен — он уже слишком часто делал подобное ошибочное заключение, после чего этот непробиваемый симбионт появлялся в последний момент живой и здоровый и по-прежнему язвительно ироничный. Нет, Уэбли должен находиться где-то поблизости. Форчун почувствовал уверенность в том, что снова его меняющий форму коллега сумел выжить, какие бы бомбы на них не бросали, и, возможно, в этот момент уже обдумывал план его спасения. Если то, что парализовало человека в машине времени, было каким-то видом психотронного излучения — а Форчун был почти уверен в этом-то эта энергия все же не могла действовать быстрее фантастического механизма самосохранения симбионтов. По всей вероятности, Уэбли удрал от ее воздействия прежде, чем напавшие на них противники могли понять, что он там вообще был. При самом удачном стечении обстоятельств он мог захватить машину времени, когда оттуда извлекли Форчуна, и сейчас уже вернуться на ТЕРРУ за подкреплением. Ганнибал решил, что беспокоиться об Уэбли будет просто потерей времени. Разрешив эту проблему, он вернулся к собственному положению.