Шутка Вершителей (СИ) - Литвинова Елена

— Врата? Сработают ещё чуть более десяти раз. Но теперь, я думаю, ждать никого не стоит. Чужак, я уверена, рассказал о том, что никого мы здесь не ждём. Я поставила рядом с Вратами магическую ловушку на выход. Так что, можете спать спокойно… А дуру-сетру твою очень жаль!

Я попрощалась с Арьяной, краем глаза отметив дорогой мужской полушубок на вешалке в прихожей, который не заметила, когда пришла.

— Рокайо! — вдруг она окликнула меня с порога.

— Да? — я обернулась.

— Я надеюсь, что ты не наделаешь глупостей?

— Я? Ты что, Арьяна! Конечно же, нет!

— Думай, прежде всего, о себе и о детях, Рокайо! А решишься на какой-нибудь шаг, приди сначала ко мне, поняла?

— Да, да…

И я уже выскочила за калитку, опасаясь продолжения этого неприятного разговора.

Несколько суток я не спала, обдумывая планы своего предприятия: днём я работала и занималась детьми, так что у меня было только одно время для всего — ночь.

Меня уже начало шатать от бессоницы, когда папа поймал меня, выходящей со службы в один из сдедующих дней.

— Айо, что с тобою происходит? Милая, мы можем поговорить наедине, без детей?

Я кивнула отцу, и мы опять вернулись к нему в кузню. Горнило уже погасло, но жар кующегося металла ещё витал в воздухе и пах детством. Тем детством, когда мы с Миладой любили прибегать сюда к отцу. А дома нас ждала мама… Я почувствовала, что сейчас раскисну, и собралась. Разговора с отцом было не избежать из-за того, что я собиралась сделать.

— Дочь… Я тоже скорблю по маме… Ты знаешь, как я её любил… Но так распорядилась Великая…

— Не Великая, а эта мерзавка…

— Не сердись на сестру… Я был не прав, когда не поверил тебе! Но сейчас разговаривать об этом поздно: что случилось, то случилось. Каждый — кузнец своего счастья! Она решила распорядиться своей жизнью именно так, а не иначе… Кто мы, чтобы запрещать ей это?

— Вот об этом я и хочу поговорить с тобой, Ваухан Ньево!

Отец опешил. Я никогда не называла его по имени и фамилии. Он сразу отпустил мою руку, что держал ещё от лекарской, и присел на стул.

— Айо, я не понимаю…

— Сейчас всё поймёшь… Нельзя такие вещи оставлять безнаказанными, отец! Мы и так ей спускали всё с рук. Захотела Миладочка поехать учиться в столицу — нате вам, поехала! А чем была плоха Академия Стревина? Или тот хлыщ, как там его… Люблю, люблю!!! И что в итоге? А-а? Он бросает её, она лезет в петлю, ты бьёшь ему морду, и нас… НАС же обвиняют во всём! А главное, что это говорит и сама героиня этого любовного романа: ты и я виноваты в том, что нашу семью сделали невъездными! А её слова про племянников… Это же надо быть такой… жестококй!!! Уму не постижимо! Но, папочка, самое главное, что она бросила больную маму, которая любила её до безумия! Миладочка то, Миладочка сё… А мы? А Бертин и Авидея? Почему мы все должны страдать из-за этой мерзавки?

Я замолчала, чтобы отдышаться, и тут внимательно посмотрела на отца. Его лицо приобрело странное выражение.

— Что, папа? Что?

— Ты что-то задумала, да, Рокайо Ньево? Что?

— Скажи мне лучше, отец, как твоё здоровье?

— Не переводи разговор, дочь, иначе я не знаю, что сделаю…

— Отец, а я ничего не перевожу… Ещё раз спрашиваю тебя, Ваухан Ньево, как твоё самочувствие?

— Я чувствую себя на свои пятьдесят восемь… Не больше и не меньше! Так что ты задумала, Рокайо? Ответь! — с каждым словом голос папы становился всё тише и строже, как когда-то в детстве. Тогда я до ужаса боялась этих стальных ноток его низкого голоса, несущих с собою моё наказание…

— Послушай, отец… Я всё узнала. Врата будут работать ещё год, может, немного больше. Я схожу туда и приведу эту дурочку обратно… Если надо будет, вколю ей новое лекарство и притащу на своём горбу!

— Нет! НЕТ, я сказал! Ишь, что задумала! А как же я? Как же твои дети? Ты в первую очередь мать, а потом уже сестра и дочь… — он схватился за голову. — Великая, за что мне всё это? Где я провинился?

И он заплакал. Я сначала опешила, а потом обняла его и прижала голову папы к своей груди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Папочка, ну, что ты такое говоришь… Я уже всё продумала, — зашептала я ему в волосы, — ты останешься с детьми… Им и всем в посёлке скажем, что я уехала на курсы в столицу по приглашению доктора Эйтерсса Винна, он и правда звал меня туда. А я схожу на разведку… Если всё будет там плохо, то через тридцать дней я вернусь… Плохо — это голод, эпидемия, война… Понимаешь? — я быстро шептала всё, что скопилось у меня в голове. — Я не буду просто так рисковать… Но подумай сам: этот чужак живёт не далеко от Врат с той стороны, иначе бы он не попал к нам без коня и оружия… Он же сам говорил, что сбегал от погони… Папа, нужно попытаться… Порядок символов у нас есть, про втрорую вибрационную волну я помню, дни после выхода из Врат буду отмечать в очень маленьком календарике… Я вернусь! Обещаю тебе! А Великая Ада мне в этом поможет! Вспомни, ты сам дал мамочке обещание, что попробуешь вернуть нашу Миладу домой… И я ей его дала!

— О чём ты говоришь, Айо? Разве смог бы я отказать умирающей Рамине? — отец поднял своё красное и осунувшееся лицо и посмотрел мне в глаза. — Детка, а если и ты сгинешт ТАМ, не вернёшься ко мне и детям… Что будет со мною, ты подумала?

— Папочка, да что со мною будет? — я придала голосу нарочитую весёлость. — Ты сам знаешь, что приключения и я — это понятия настолько разные, насколько разные Свет и Тьма. Если я почувствую опасность, то сразу же вернусь обратно! Я клянусь тебе!

И мы, наконец, отправились домой, где нас уже заждались Авидея и Бертин. Как я их оставлю даже на месяц, я себе не представляла. Но уже отступать не собиралась.

Отец не сразу принял мою идею и план розыска Милады, каждый день он взывал к моим разуму и совести, но я была горда и упряма. Если что-то решила, то действовала! Это я срезала с потолочной балки верёвку, на которой висела сестра и откачала её тоже я. Доктора потом говорили, что ей повезло, что не сломались шейные позвонки. Просто повезло…

Мне никогда не везло, но я старалась всего добиться сама. Даже замужество моё закончилось так…

Дни летели, а я продумывала одежду и оружие, что собиралась с собою брать. Однажды я сидела в комнате и разложила на кровати различные охотничьи костюмы. Что будет удобнее в незнакомом месте: кожанные штаны или суконные? Жилет или куртка? Брать ли с собою тёплые вещи? Хотя, судя по одежде незнакомца, в ТОМ мире было гораздо теплее, чем в Адании… Хотя, времена года могли не совпасть.

— Мамочка, ты собралась на охоту? — вдруг я услышала голос за спиной. Авидея вернулась раньше со школы, а теперь стояла и рассматривала разложенную одежду и оружие. — Ух, ты! Какой кинжал!

Она подхватила один из ножей с костяной резной рукоятью и начала рассматривать узоры на ней. Этот нож остался нам от Тибольдта. Он был дорог мне, как память, но был жутко неудобен. Да и лезвие у него было странной трёхгранной формы для того, чтобы колоть, а не резать. Мне такой ножик точно был не нужен.

— Хочешь, возьми себе, только попроси деда обломать острый кончик. Будешь обрезать писчую бумагу…

— Это папин?

— Да… Я про него тогда просто забыла…

— Ты так и не сказала, куда собралась… Ты же терпеть не можешь охоту!

Вот и настал момент разговора с дочерью.

— Авидея, присядь, пожалуйста!

Дочь прыгнула на мою постель прямо поверх разложенной одежды, а я только поморщилась.

— Слушаю, мамочка! Говори! — она не смотрела на меня, вертя в руке новую игрушку, отцовский кинжал.

— Авидея, ты уже большая, тебе тринадцать лет… скоро будет… Через три года ты закончишь школу и уедешь учиться в Стревин, так?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ну-у, так, и что? А при чём тут твоя одежда?

— Ну как при чём… Ни при чём! Просто я тоже уеду скоро учиться… Меня пригласили в Деменецию на курсы повышения моего лекарского дара…

— Кто пригласил? Тот доктор, что был у нас в гостях, когда болел дедушка?

Авидея, в принципе, уже справлялась сама, без моих подсказок, выстраивая себе историю. Подросткам фантазии не занимать!