Дракон Золотого Pуна - Александр Башибузук

— Я даже не знаю… — изобразил я мучительные сомнения. — А подумать можно?

— Недолго! И не забывай барон, что у нас с тобой поединок…

Итак… еле сдерживаю себя что бы не пустится в пляс. Да нахрен мне этот шатер сдался? С удовольствием сменяю его на свою драгоценную жизнь… М — да… но это я. Остальным капитанам предмет сговора являть нельзя не в коем случае. Упрутся рогом…Типа потеряют с шатром свою честь. С этими рыцарственными придурками надо держать ухо востро…

— Гауптман… Давай так. Только солнце коснется вот этой вершины, мы снимемся и уйдем. Забирай шатер и все‑то что там найдешь. Идет?

— Идет… — явно обрадовался бородач. — Я как раз пока разомнусь с тобой немного. Гы — гы — гы…

— Не спеши. Давай сюда своих выборных… как их там… старейшин… старцев… aksakalow…

— Нахрена? — искренне удивился бородач. — Э — э–э… не доверяешь моим словам?

— Кому? Тебе? Конечно нет! Давай, форвертс, шнеллер, а я пока своих приведу. И это, драться я буду с тобой на… да все равно, но я с цвайхандером…

Вот так… С ними надо говорить на понятном им языке. В задницу куртуазию…

— Ну что Жан? — Жорж и Джон с опаской уставились на меня. — Что они хотят?

— Договорился. Мы беспрепятственно уйдем. Через пару часов.

— А не будет ли в этом урону нашей чести? — с сомнением покрутил головой де Розюмбо.

— Не будет… А пока пошли, посмотрите как я этому быку рога посшибаю…

Кантонцы оказались не столь уж дикие. Во всяком случае условия поединка выборные делегаты обсуждали достаточно учтиво и профессионально. Моими секундантами, как вы уже догадались, выступили оба капитана. Хотя про секундантов — это моя отсебятина: нет такого термина пока.

Я нешуточно просил бога, что бы еще и они не влезли в свару. И так договор похож на полную авантюру: пока не окажусь возле Грансона не поверю, что нас выпустили. Так что не стоит горцев излишнее будоражить. Уже кажется, что под их взглядами латы сейчас расплавятся.

Ганс оказался дворянином, причем, даже рыцарем из Цюрихского кантона. Хотя мне все равно…

— Готовы? — рыкнул седой кряжистый старик с медведем на ваппенроке.

— Вы готовы господа? — повторил его вопрос Жорж, но более благообразным тоном.

И увидев наши кивки хором подали команду:

— Начали!

Я придерживая фламберг за рукоять и рикассо на уровне груди и направляя его острие на швиса стал немного отступать назад и в сторону, выманивая горца на атаку. Ожидаемо он вооружился алебардой, но не строевой — с древком под три метра, а обычной пехотной. Давай родной, сделай выпад…

— Х — хах!.. — горец резко выдохнул и выбросил свою дуру вперед по нижнему уровню, затем убрал ее под руку и резко сорвав дистанцию сделал выпад уже в голову.

Сука… ну, да… я и не ожидал что ты ей как топором махать будешь…

Забрало на саладе я опускать не стал, поэтому с обзором проблем нет. Ушел в сторону и контратаковал — тоже колющими выпадами… Лицо — грудь — пах — смещение и режущий по рукам

И тут же, чуть не оказался на земле… Клятый горец зацепил меня крюком за наплечник и силой дернул на себя. А когда крюк сорвался, продолжая движение двинул древком по ноге…

Ах, ты с — сука… Едва успел подставить клинок, смягчая удар и со всей дури двинул швиса яблоком рукояти в скулу. А когда он пошатнувшись сделал шаг назад, переступил и собрался косым ударом снизу, поставить точку в этой возне…

Но ушибленная нога подвернулась и я повис на гауптмане увлекая его на землю. Уже толком ничего не соображая, в разрез выставленных рук двинул его пару раз по морде. Со всей дури! Всем корпусом! С локтя, вбив наносник в горбатый шнобель! И уже разглядев закатывающиеся зрачки у конфедерата потянулся за мизерикордом. Ф — фух… это тебе не на рапирах элегантно пыряться…

— Признаешь ли ты себя побежденным Ганс Вальдманн? — граненое жало накололо горцу кожу под глазом.

Угрожающий ропот со стороны швейцарцев…

— Да пошел ты!!! — прохрипел гауптман и попытался плюнуть расквашенными губами.

— Ты свободен! — я убрал клинок и пошатываясь встал.

Чуть не заорал от дикой боли в колене, но справился. Сука… еще не хватало. Гасконцы не хнычут перед врагами. Млять… гасконец гребаный… Коротко поклонился горцу, затем повернулся к выборным конфедератам и повторил поклон.

— Я признаю твою доблесть и рыцарственность гауптман Ганс Вальдман и не буду требовать признать поражение. Я признаю вашу храбрость и воинское умение гордые дети лесов, гор и равнин. Вы сегодня победили заслуженно и я не хочу и не буду омрачать вашу радость. Говорю, призывая в свидетели искренности своих намерений Пречистую Деву Марию, матерь Господа нашего!

Возмущенный и зловещий ропот сменился гробовым молчанием.

Подошел к швейцарцу и протянул ему руку…

— Святой Бонифаций! Этот бургунд все понимает! Он достойный воин! — громко воскликнул один из выборных. — Ганс протяни ему руку!

Швейцарцы разразились одобрительным гулом.

— Давай капитан!..

— Окажи ему честь!..

— Он достоин!..

Гауптман секунду промедлил и с моей помощью встал. Посмотрел мне в лицо и запинаясь сказал.

— По нашему обычаю… по обычаю… мы должны соединить свою кровь…

— Я не буду противиться…

Чуть не забили горные медведи обступив и хлопая по плечам. Сука, ну куда столько чеснока жрать… спасибо, что еще никто не курит. Появилась бронзовая чашка с вином, куда мы уронили по паре капель крови.

— Я разделяю эту чашу со своим братом! — прошепелявил Вальдманн. — Отныне и во век, мой дом — твой дом. Моя семья — твоя семья… мое… твое…

Ага… пару зубов я тебе вынес лесной чертяка.

Оборванец в тирольской шляпе и рваной кольчуге подсказал мне.

— Говори, то же самое. Потом выпьете вино и поцелуетесь…

Да понятно…

— … братом… мой дом… моя семья…

Рев и оглушающие удары по плечам. Зараза, как же нога болит… Мля, представляю, что расскажут Карлу про этот цирк…

И таки они нас выпустили…

8

— Жан… — Миддлетон не выглядел смущенным, но тем не менее запнулся. — Я… я понимаю, что вы всех нас спасли, но не понимаю как?

— Держи… — я передал ему кожаную флягу с добрым анжуйским. — Ты фигляров любишь смотреть?

— Смотря каких? — недоуменно пожал плечами англ и присосался к фляге. — А причем здесь это?

— Что тут непонятного?! — скривился де Розюмбо и отобрал у него вино. — Как ты думаешь, почему народ на площадях и рынках просто обожает скверных фигляров? Ну… не совсем скверных, а скажем так… не изысканных, грубых.

— Чернь, — коротко высказался Джон. — Что с них возьмешь?

Жорж с видом превосходства ухмыльнулся и добив флягу не глядя откинул ее пажу. Получив взамен точно такую, но полную, отпил добрую толику и сказал:

— Эти фигляры говорят на понятном народу языке. Они сами народ. Плоть от плоти его. Поэтому и пользуются успехом.

— Но черт возьми, причем здесь это? — начал свирепеть буйный брит. — Святой Варфоломей! Я требую Жорж, ваших объяснений.

— Джон, как вы не можете понять? Жан сыграл представление для козопасов. Сыграл изумительно, и на понятном им языке. Уподобился так сказать, что само по себе свидетельствует об уме. Барон, сразу вам говорю, я просто восхищаюсь вами. Это же надо, так рассчитать поединок, что бы свести его к такому пафосному миру. Я лично думал, что вы его на куски порубите. Видал вас в деле, так сказать.

Я скромно промолчал. Не будешь же прояснять, что оно само так вышло. Силен горец оказался, реально силен.

— Но это же!.. Это же!.. — изумленно рявкнул брит. — Это же можно приравнять к потере…

— Лучше закусите сэр Джон… — я сунул ему в рот кусок ветчины. — Это можно приравнять к военной хитрости. А если вы сейчас о потере чести, то хорошенько подумайте, прежде сказать. Потому что сказанного, можно уже и не воротить. Вы мне друг, но!.. В общем, вы поняли…

— А — а–а?! Военная хитрость! Сразу бы и сказали!.. — быстро согласился бритт — Я все понял. Мы их обвели вокруг пальца! Ну да…

— Не мы, а Жан… и вообще…

На привале мы. Возвратиться решили поутру, так, что бы не одна тварь в лагере не сказала, что мы не выполнили приказ. Солдатики пропитание себе организовали, благо некоторый провиант мы с лагеря успели захватить, а лично мы, пока бухаем, так сказать разминаемся перед основным блюдом. Я, Миддлетон, де Розюмбо, Гримальди и Логан с Бошаном.

Ночь, сосны похожие на сказочных великанов, искры от костра взметаются в черное небо усыпанное бриллиантовыми россыпями звезд, рядом на вертеле жарятся с десяток курочек, ну и заедки разные с вином лежат на попоне. И мы — живые и невредимые. Ну что сказать? Парадиз, однако. Особенно на фоне того, что еще несколько часов назад, нам было уготовлено судьбой, лежать на поле боя порубленными и раздетыми хладными трупами… Вот на этом контрасте, такое воодушевление посетило, что мы вот — вот выдуем месячный запас вина. Хотя, мне немного мешает опухшее до размеров слоновьего, колено. Долбаный швис! Но это все ерунда…