Узница. 11 лет в холодном аду - Урмила Чаудхари

В конце дня у меня совершенно сдали нервы. Я закрылась в туалете и горько зарыдала. Мои надежды лопнули как мыльный пузырь. Я была безутешна. Я любила Зиту, потому что все последние годы она хорошо относилась ко мне. Но ее родню, ее злобного наглого брата и его подлую жену я просто возненавидела.

Я регулярно, стоя на коленях, просила Зиту разрешить съездить в гости к моей семье, потому что я очень тосковала по своей деревне, по родителям, родственникам, братьям и сестрам. Зита была против, потому что там в это время происходили политические волнения. Ситуация в стране сильно ухудшилась. Обострившийся конфликт между маоистами и правительством привел к новому насилию и массовым арестам. Так сообщалось в газетах. В нашем квартале до нас мало что доходило, но вокруг Катманду и в остальных частях страны регулярно происходили бои. Прежде всего — на юге.

— Это слишком опасно, — говорила Зита. — Оставайся у меня, здесь мы в безопасности. Иначе тебя могут похитить повстанцы и заставить сражаться в их армии.

Раньше на меня это производило впечатление и я отказывалась от своих намерений. Но после разочарования со школой я не уступала. И однажды Зита, выйдя из себя, все же сдалась. Она купила мне билет на автобус, но в этот раз ни она, ни ее дети не пришли провожать меня.

Моего брата Амара я снова увидела возле ворот желтого дома в Гхорахи. Более восьми лет назад он оставил меня там одну. Тогда я была еще ребенком, а сейчас мне было четырнадцать с половиной лет. Когда я увидела его там, усталого и изможденного, на меня нахлынули воспоминания.

— Что тебе тут надо? — злобно спросила я его. — Ты зачем сюда приехал? Ты же продал меня тогда!

— Я пришел, чтобы встретить тебя; мы поедем домой, — сказал Амар.

Конечно, я знаю, почему он меня тогда продал. Потому что, наверное, с его точки зрения, у него не было другого выбора, он был в отчаянии из-за долгов, и те четыре тысячи рупий, которые заплатили за меня, были большой суммой. Но я до сих пор не простила Амара за это.

В этот раз я приехала не на праздник Магхи, а в начале лета. Было очень жарко. У моих братьев уже было в общей сложности девять детей. Я наслаждалась тем, что могу играть со своими маленькими племянницами и племянниками и бегать с ними по деревне. Я чувствовала себя свободной и счастливой, как раньше. Мы гуляли по лесу, ходили на речку купаться. Муссоны в этом году опаздывали, поэтому в реке Рапти было очень мало воды, так что даже я решилась зайти в реку, чтобы охладиться.

Но особенно я гордилась тем, что во время своего визита научилась кататься на велосипеде. Без опорных колесиков, на дребезжащем велосипеде Амара! Я была первой девочкой в Манпуре! Гуру, мой младший брат, научил меня. Сначала ему приходилось поддерживать меня, но после пары неуверенных кругов я научилась ездить хорошо.

Мои невестки и моя мать изрядно удивились. Раньше ведь считалось, что женщинам не полагается ездить на велосипеде. И теперь всегда, когда Амару не нужен был велосипед, я делала на нем несколько кругов по деревне. В одиночку, или с моим братом, или с одним из моих племянников или племянниц, или с какой-нибудь подружкой на багажнике. Когда я была одна, я с силой нажимала на педали и была очень счастлива. Это было прекрасное чувство — мчаться по полевым дорогам! Ландшафт быстро проносился мимо. Краски расплывались в глазах, словно в кино, превращаясь в большие разноцветные пятна.

В последний вечер я сидела на улице вместе с женщинами. Солнце садилось за холмы со стороны Индии, окрашивая облака над джунглями и воду Рапти в ярко- оранжевый цвет. Мои самые младшие племянницы Сачита и Зарисма играли перед нами на земле с парой щенков. Они визжали от удовольствия и бегали за неуклюжими черными щенками, сверкая своими голыми попками.

И вдруг как гром с ясного неба Бисрами спросила, как у меня дела в Катманду. В первый раз кто-то из моей семьи спросил о том, как я себя чувствую.

— Ты счастлива там, в городе, у богатых людей? Конечно, они живут иначе, чем мы. — Конечно, у них прекрасная квартира, настоящая мебель и вода в водопроводе…

Какой-то момент я медлила. Однако затем я решилась — впервые за восемь лет — рассказать им, как обстоят дела на самом деле:

— Я работаю с утра до ночи на три семьи. Зита обращается со мной хорошо, но остальные ведут себя подло по отношению ко мне и ненавидят меня. Они обращаются со мной как с дерьмом. Для них я не человек, а всего лишь камалари, которая в любое время, ничего не спрашивая и не возражая, должна выполнять работу за них. В школу мне так и не разрешили ходить. Нет, я там несчастлива. Но я делаю это для нашей семьи.

Я перевела дух. Я заметила, что стала говорить все громче. Женщины с ужасом смотрели на меня. «Сейчас или никогда», — подумала я. Это был тот момент, когда можно было избавиться от тяжкого груза, давно уже лежавшего у меня на душе.

— Вы должны мне кое-что пообещать, — нерешительно начала я. Женщины все еще были в шоке, потому что никогда раньше я так проникновенно и прямо не говорила с ними.

— Что мы должны тебе пообещать? — продолжала спрашивать Бисрами.

Я выпрямилась, посмотрела Бисрами в глаза и собрала все свое мужество.

— Даже если я в этот раз снова вернусь в Катманду, я хочу, что вы пообещали мне, что я — последняя камалари в этой семье. Сачиту, Зарисму, Магешвори и Рамиту вы никогда не отдадите в услужение, пообещайте это мне. Я — последняя камалари в нашей семье.

Они с ужасом смотрели на меня. Прошла пара минут, пока Бисрами прервала молчание. Она была на моей стороне:

— С моей стороны, Урмила, я даю тебе обещание! У меня только одна дочка, но я никогда не отдам Махешвори никому в качестве камалари. Я не хочу, чтобы она пережила то, через что сейчас проходишь ты!

Она вытерла слезы с глаз.

Индравати, жена моего старшего брата, взяла меня за руку, посмотрела мне в глаза и сказала:

— У меня тоже только одна дочка, но я спасу Рамиту от этой тяжкой участи, обещаю.

Жена моего третьего брата медлила. Для нее это было труднее всего. У нее уже было три дочери и еще ни одного сына.

— Радха, пожалуйста, ты тоже пообещай мне, что не допустишь, чтобы Сачита и Зарисма стали камалари. Пожалуйста, сделай это для меня, — умоляла я ее.

Радха посмотрела на своих двух девочек, которые до сих пор играли со щенками. Они смеялись и пытались удержать собачек. Но те все время от них убегали.

— Хорошо, Урмила, пусть даже трудно обещать здесь и сегодня, но вот тебе мое слово! Я сделаю все, чтобы защитить их.

— Спасибо вам, большое вам спасибо!

Мне стало легче оттого, что я наконец сказала это вслух. Мысль о том, что моих племянниц ожидает та же судьба, была невыносимой и мучила меня уже много месяцев. То, что мои невестки попытаются спасти своих дочерей, уже было большим шагом.

Лишь только одна моя родная мать не сказала ни слова и избегала встречаться со мной взглядом. Для ее поколения было совершенно нормально, что они отдавали своих дочерей чужим людям. Родители даже гордились тем, что их дети работали в качестве камалари.

«Тогда моя дочка научится кое-чему, а позже быстрее найдет себе мужа», — таким было расхожее мнение у народности тхару. Однако мое поколение и поколение моих невесток, Может быть, я надеюсь, наконец-то сбросит иго крепостничества и убережет своих дочерей от этого унижающего человеческое достоинство рабства.

Через два дня меня снова забрал родственник Зиты. Однако у меня на душе было уже не так тяжко, как при прощании в прошлый раз. Я уже немного свыклась со всем.

Автобусом из Гхорахи назад в Катманду я поехала одна. Отец Зиты в этот раз лично привез меня на остановку. Я попросила его, чтобы он разрешил мне купить что- нибудь попить, и купила себе еще и газету. Он удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я попрощалась с ним и втиснулась в переполненный, как обычно, автобус. Мне повезло — в предпоследнем ряду я нашла одно место рядом с пожилой женщиной, у которой было много багажа. Но для меня места все же хватило.

По дороге нас остановили. На одном из мостов движение было заблокировано. Очевидно, здесь произошел несчастный случай и взбудораженная толпа захватила мост, пока не появилась полиция и уладила спор. Целых два часа мы стояли здесь, и не было никакого движения. Перед нами собралась колонна из не менее чем двадцати автобусов, и все они тоже хотели ехать дальше. Люди выходили из автобусов и громко обсуждали, когда все же продолжится наша поездка. Но ничего не происходило.

Время от времени водители заводили моторы, потому что внезапно разносился слух, что перекрытие моста отменено. Однако каждый раз оказывалось, что это ложная тревога. Я, тем не менее, не решалась покинуть свое место, потому что боялась, что автобус может уехать дальше без меня или же я потеряю свое сидячее место. Пожилая женщина рядом со мной задремала и стала храпеть. Так что я осталась сидеть на своем месте и просто терпеливо ожидала дальнейшего развития событий. К счастью, я купила газету и прочитала ее от первой до последней страницы, разбирая даже самые мелкие сообщения.