Почему тебя похитили (ЛП) - Лоуренс Дж. Т.

Когда я написала о беременности отцу, он был очень рассержен, и я долго от него не слышала ни слова. Мама позвонила мне и велела проявить терпение, и что он придет. «Если не перед свадьбой, тогда, определенно, как только родится ребенок», − сказала она. Его первый внук! Она была права. Когда я увидела его, он обнял меня (осторожно, избегая выпуклого живота) и сказал: «Ничего не поделать, кроме как выжать максимум из ужасной ситуации». Я хотела сказать ему: ребенок − не «ужасная ситуация», но я была так благодарна, что меня простили и все еще любят, что промолчала и поцеловала его.

Свадебные фотографии будут забавными. Мы получили свидетельство о браке, как только нас объявили мужем и женой. Меня, женой? Ха! Свадебной песней стала наша любимая песня Брайана Адамса − «HeartsonFire». Я расчувствовалась, думаю дело в бушующих гормонах. Но, когда я посмотрела на П, я поняла, что у него тоже стоит ком в горле.

Мы пошли в морской ресторанчик, и мой отец заказал много блюд и игристого вина. Я не могла есть морепродукты или пить вино в моем состоянии, но мне было все равно, я не хотела есть. Когда нас поздравляли и произнесли тост в честь нашего брака, я выпила виноградный сок из моего бокала для шампанского. Это точно самый лучший виноградный сок, который я пробовала.

После, в кровати, уставший, но счастливый, П кладет руку мне на живот, и мы ощущаем, как шевелится ребенок.

Самый счастливый день в моей жизни! Не могу дождаться, когда увижу своего малыша.

Глава 8

Мэри — все − наоборотЙоханнесбург, 2021

Кирстен привлекает внимание официанта и жестом запрашивает смену блюд. Она сидит одна в «У Молли Кью», ретро-ресторане, единственном в Йоханнесбурге, где всё ещё есть молекулярная кухня.

Это ее любимый ресторан, и Джеймс забронировал им столик на первый вечер после своего возвращения домой. Любимое гастрономическое приключение Кирстен. Ей нравится здесь «чистота» вкусов: фигуры, которые она видит и ощущает, такие живые и четкие.

Она пьет их фирменный коктейль «Не кровавая Мэри-Все-Наоборот». Водка, перемешанная с томатным соком и перечной эссенцией. Они подают его с тонким и длинным замороженным кусочком сельдерея. Кирстен делает глоток и чувствует, как перед ней возникают кристаллические фигуры. Не такой крепкий, как первый напиток, но все же жесткий.

Чертов закон убывающей доходности.

Позже вечером коктейли становятся все более крепкими, осязаемыми: алкоголь всегда усиливает выраженность проявлений ее синестезии. Внезапно, она ощущает губы, коснувшиеся ее лба, теплую руку на ее спине. Она смаргивает изображения кристаллов и видит Джеймса.

− Котенок! Я скучал по тебе.

Она вскакивает, чтобы обнять его, вдыхает его запах у изгиба шеи. Он пахнет Зимбабве: дезинфицирующим средством для рук и салоном самолёта. А также жевательной резинкой «Мисвак», давно потерявшей вкус. Некоторое время они держат друг друга в объятиях.

− Я тоже по тебе скучала.

Целоваться с Джеймсом всегда оранжево: разных оттенков оранжевого, в зависимости от настроения поцелуя. Поцелуи за завтраком обычно цвета свежих жёлтых лютиков, поцелуи во время секса − цвета заката, также поцелуи бывают любящими, дружескими, сердитыми, виноватыми (пыльца, полированная сосна, резиновая уточка, куркума, соответственно). Его энергетика теплого желто-оранжево-рубинового цвета. Сладкая и вибрирующая. Мармеладный Джеймс.

Они садятся, и Кирстен заказывает для него крафтовое пиво, хмельной эль: он не пьет коктейли. Он всегда громко смеётся, когда они смотрят старые фильмы, где Джеймс Бонд пьет мартини.

− Как дела в клинике?

Он слегка загорел, несмотря на его привычное фанатичное желание использовать «SPF−100», а его рукава из хлопка помялись. Он устал, но все равно выглядит отлично.

− Нехватка персонала и финансирования, уйма пациентов: больные дети, младенцы. Было сложно уехать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Какой-то кусочек в Кирстен разлетается на осколки. Он берет ее за руку.

− Конечно же, я предпочел бы быть с тобой, а не где-то там, но просто так много…

− Я понимаю, − говорит она, смотря в сторону. Легче быть с людьми, которым можешь помочь.

− Так много младенцев голодные и брошенные. Не так, как здесь, − произносит он.

− Не так, как здесь, − соглашается она. Как можно бросить ребенка? «Почему эти сучки могут рожать детей, − думает она. − Когда я не могу?»

− Я вижу, как процветает торговля младенцами через границу. Когда ты наблюдаешь таких детей, у тебя возникает чувство, что их родители с радостью расстанутся с ними за пару сотен тысяч ранд.

− Ужасно, − произносит Кирстен, хмурясь. − Им стоит прописать в законе, что нужно для начала получить лицензию на родительство, прежде чем позволять им продолжать род.

− Ты же шутишь, − говорит Джеймс, но она говорит вполне серьезно.

Они заказывают комплексный обед. Им приносят комплимент от шеф-повара − желе из шардоне с древесными нотками и розовой бальзамической икрой, а затем азиатское крудо с прослойкой из авокадового суфле и сорбет из васаби. Они молчат, пробуя новые блюда и давая Кирстен возможность оценить все фигуры, цвета и текстуры вкусов. Сорбет из васаби посылает сюрикены ниндзя в ее мозг. Невероятное ощущение.

− А как у тебя дела? − интересуется Джеймс. − Как ты держалась, пока меня не было?

− У меня был очень интересный уикенд, − отвечает девушка, отправляя в рот последний кусочек васаби и чувствуя, как заострённые края звёзд исчезают. − Я нашла причину, по которой я такая… ни как все.

Джеймс медленно делает большой глоток своего пива. Они много раз обсуждали это прежде.

Одной из проблем в постоянных отношениях является то, что одни и те же проблемы обсуждаются много раз и это становятся скучными до невозможности. По крайней мере, теперь, ей есть что добавить.

Мужчина смотрит на нее, оценивая ее настроение, и снимает свои очки. Кирстен чувствует, как про себя он вздыхает.

− Котенок, с тобой все в порядке.

− Нет, немного не в порядке.

− Хорошо, лишь немного. Но так можно сказать о любом человеке. Просто ты чуть больше осознаешь свою ненормальность, чем обычный человек, потому что ты…

− Особенная?

− Это не то, что я хотел сказать, но пусть будет так.

Они улыбнулись друг другу, и это напомнило ей времена, когда они только начали встречаться в университете. Тогда еще они оба все видели в розовом свете.

−Ты имеешь в виду свою синестезию?

− Нет, синестезия на моей светлой стороне. Я говорю о темной стороне.

− «Черная дыра», − произносит он. Боже, как он ненавидит это.

Когда она была ребенком, она пыталась объяснить родителям, что это такое, думая, что «Черная дыра» есть и у них, что это обязательное условие человеческого существования. Но они проявляли недовольство и теряли терпение, как сейчас делает Джеймс. Возможно, с одной «Черной дырой» они еще могли справиться, но не в сочетании с синестезией. Это вызвало между ними «разрыв»: холодное, пустое пространство, которое легко можно было игнорировать.

Однажды, когда Кирстен училась в начальной школе, она попыталась объяснить эту пустоту своей матери. Мама разозлилась и умчалась прочь, оставив ее дома одну. Когда минуты превратились в часы, а солнце начало опускаться за горизонт, она пошла в дом к соседям: молодой паре, которые в замешательстве усадили ее у телевизора. Они напоили ее чаем ройбуш с молоком и подсохшими бисквитами «Мэри», пока шепотом разговаривали по телефону. После, они сели в гостиной вместе с ней, заводя неловкий разговор. Спустя время фары автомобиля ее матери осветили их гостиную, объявив с яркой враждебностью о ее возвращении. Это был не первый и не последний раз, когда мать оставляла ее одну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В конце концов, от отчаянья, ее отец принес Минги − мяукающий пушистый комочек, надеясь, что котенок залатает «Черную дыру», но он не смог. После этого девушка никогда не говорила об этом, не желая доставлять родителям беспокойство. Теперь они умерли, а беспокоиться стал Джеймс.