Жена Цезаря вне подозрений - Евгения Горская

Светлана уселась в машину, откинулась на спинку сиденья и задумалась. Потом достала из сумки телефон и позвонила Кате.

– А вас что, не будет сегодня? – удивилась девушка.

– Не знаю, Кать. Как получится. Посмотри мне, пожалуйста, адрес Вячеслава Викторовича.

– Какого Вячеслава Викторовича? – тупо переспросила Катя. Обычно секретарша соображала быстрее.

– Кузьменко, конечно. Ты что, еще какого-нибудь Вячеслава Викторовича знаешь? Найди и перезвони мне.

– Да, Светлана Леонидовна, сейчас сделаю. А вас Виктор Федорович уже раз десять спрашивал. Сказать, что вы звонили?

– Я сама сейчас с ним соединюсь, – решила Света.

Но Виктор ее опередил, звонок раздался сразу, как только отключилась Катя.

– Ты что, проспала? – недовольно спросил директор.

В его голосе слышались и тревожные нотки, поэтому у Светланы сразу поднялось настроение.

– Нет. Я сегодня не приду, скорее всего.

– Почему? – удивился Виктор Федорович.

– Ну-у… просто не приду. Считай, что взяла отгул.

– Свет, что случилось? – Мужчина помолчал.

Теперь его голос звучал по-настоящему тревожно. О ней давно уже никто так не тревожился, разве что тетя в детстве.

– Витенька, со мной ничего не случилось. Правда. Только как-то навалилась усталость, у меня плохое настроение. Ну не хотелось мне сегодня на работу идти! Срочного все равно ничего нет.

– Я сейчас приеду!

– Я не дома, гуляю по улицам. По Сретенке, – зачем-то придумала Светлана. – Я просто устала, Вить. Похожу по магазинам, развеюсь… Ладно?

– Ты не заболела?

– Нет, конечно. Если бы заболела, так бы и сказала.

– Свет, ты правда меня не обманываешь? У тебя точно ничего не случилось?

Странно, раньше она не замечала за ним такой чуткости.

– Точно, Витя.

– Вечером увидимся?

– Да. Если ты захочешь.

– Я всегда хочу, ты же знаешь.

– Значит, увидимся.

Светлана покрутила телефон и вздохнула. Когда она стремилась, чтобы Виктор Федорович ее заметил, выделил, когда делала все, чтобы стать ему необходимой, была уверена – хочет получить его со всеми потрохами только потому, что он директор фирмы, хорошо обеспеченный и еще совсем не старый мужчина. А сейчас начала понимать, что Витя стал ей нужен сам по себе. Именно он нужен, и никто другой. Даже молодой олигарх. Впрочем, молодые олигархи в очереди за ее рукой и сердцем не стояли.

Катя отзвонилась быстро. Вячеслав Викторович Кузьменко жил совсем рядом, Света доехала минут за десять.

Ей опять удалось удачно поставить машину – и подъезд был виден, и двор просматривается. Она уселась поудобнее и приготовилась ждать.

Константин Олегович протянул руку поперек широкой кровати, и только когда ладонь наткнулась на пустоту, открыл глаза. За окном уже вовсю светило не по-апрельски теплое солнце, и он улыбнулся, не замечая этого. Из кухни доносилось негромкое позвякивание, отчего Константин почувствовал себя абсолютно счастливым, каким был только когда-то совсем давно, в юности.

Мужчина легко и пружинисто поднялся. Войдя на кухню, поцеловал еще спутанные после ночи Милины волосы и пригладил их рукой. Отчего-то ему очень понравилось, что волосы у нее еще не расчесаны, как обычно, и не стянуты на затылке в хвост или в узел.

Он уселся в уголке и, глядя на стоящую у плиты Милу, со страхом подумал, что ведь вполне мог на ней и не жениться. И удивился, что еще совсем недавно жалел, что женат.

Константин понял, что женится на ней, сразу, как только увидел. Тогда, шесть лет назад, ярким июльским днем он приехал на дачу к давнему приятелю Виталию, зашел в кажущуюся после яркой, солнечной улицы совсем темной комнату небольшого дачного домика и замер, увидев прислонившуюся к подоконнику девушку – перед ним была… Инна. Девушка стояла возле окна, из которого, из-за ее спины, било солнце, и лицо ее не было видно, только изящную фигурку и пышные волосы. Наверное, увидев Милу при другом освещении или в другой позе, он не нашел бы такого потрясающего сходства. Инна любила стоять вот так у окна, прислонившись к подоконнику… К тому времени он уже привык к мысли, что Инны больше нет. Ему казалось даже, что он почти не помнит ту единственную женщину, которой когда-то был готов служить всю оставшуюся жизнь.

Тогда Костя уставился на девушку так, что та заметно смутилась. И потом, когда уже знал, что зовут ее Мила, что она подруга Леры, дочери Виталия, и что Милин дачный участок находится как раз напротив, он все косился на нее, понимая, что его поведение выходит за рамки приличий, и вместе с тем чувствуя, что столь похожей на Инну девушке его необъяснимое внимание приятно.

В тот день Константин приехал, чтобы проконсультироваться у Виталия по одному спорному проекту. Позвонил накануне, узнал, что семья собирается на дачу, и принял предложение провести вместе денек, а еще лучше два.

Ни о чем консультироваться он тогда не стал. Сходил с девчонками на пруд, радуясь, что захватил плавки, потом довел их до дома, совсем не удивляясь, что тактичная Лера старается слегка отстать от него и Милы, торопливо простился с Виталием и его женой и поехал в Москву на первой же электричке.

В субботу днем электричка была совсем пустой, он тупо смотрел на мелькающие за окном дома и деревья и понимал, что нужно немедленно забыть о совсем еще юной Миле. Но знал, что не забудет. Костя прикинул – получалось, что если та ровесница Леры, то он старше ее на шестнадцать лет. Это, конечно, большая разница в возрасте, но не катастрофическая.

В следующую пятницу он ждал Милу у калитки в дачный поселок, чувствуя себя абсолютным дураком и не зная, что ему делать, если девушка появится не одна, а, например, с родителями. Ждал долго, большинство дачников уже проехали на своих машинах через широкие ворота, а приехавшие по железной дороге прошли через калитку. Константин уже собрался уезжать, но отчего-то все медлил, стоял, как дурак, стараясь не смотреть на проходивших мимо и косившихся на него людей, курил и ругал себя последними словами.

И чуть не пропустил Милу. Та шла по асфальтированной дорожке одна, в легком платье с сумкой через плечо, смотрела себе под ноги и наверняка прошла бы мимо, если бы он в последний момент не шагнул к ней.

Сегодня девушка совсем не показалась ему похожей на Инну. Какое-то сходство имелось, но очень слабое, и он удивился, потому что всю неделю вспоминал ее точной копией Инны.

– Здравствуйте, – хмуро сказал Костя, подумав вдруг, что зря сюда приехал. Глупо и никому не нужно.

Мила то ли не сразу его узнала, то ли просто не ожидала увидеть, но в глазах у нее было недоумение, и ему захотелось провалиться сквозь землю.

– Здравствуйте, Константин Олегович, – вежливо поздоровалась девушка, и недоумение в ее глазах сменилось счастливой радостью.

– Я уж думал, вы не приедете, – признался он, заметив это.

Мила не ответила и улыбнулась, и ему от ее улыбки сделалось весело и радостно.

– Я на вас женюсь, – неожиданно сообщил ей Костя и легко тронул за руку, потянув к краю дорожки, чтобы освободить проход какой-то очень полной даме.

Девушка смущенно подняла на него глаза, в которых все еще светилась радость встречи, и он, предвосхищая обязательные возражения, пообещал:

– У нас еще будет время и узнать друг друга, и полюбить. То есть у вас будет время. Про себя мне и так все ясно: мне необходимо видеть вас постоянно.

Константин врал. Тогда у него не было потребности быть с Милой. А вот сейчас, кажется, такая потребность появилась.

Странно, он вовсе не был уверен, что Мила согласится выйти за него замуж. И даже не знал, хочет ли сам этого. Просто сказал так, и все. Но Мила согласилась.

А вот Инна ему отказала. Хотя ему почему-то казалось, что Инна обязательно примет его предложение. Ведь Константин тогда со всех точек зрения был неплохой партией – успешно делал карьеру и входил в число тех, кого руководство института обеспечивало весьма приличной зарплатой, несмотря ни на какие кризисы и неплатежи заказчиков.

– Ой, Ко-остик, – засмеялась в ответ Инна, – ты такой чудесный! Ты очень хороший, Костик, но я не могу. Я не созрела для замужества.

Это было и правдой, и неправдой. Инна действительно «не созрела» для замужества. Правдой это было потому, что он уже тогда понимал: она едва ли когда-нибудь «созреет» до того, чтобы с удовольствием готовить обед или мыть посуду. И это было неправдой, потому что, будь он «крутым» бизнесменом, которых тогда развелось множество, Инна вполне могла бы счесть себя «созревшей».

Константин Олегович отбросил мысли об Инне.

– Похороны Тамары в понедельник. Ты пойдешь? – спросил он, когда жена поставила перед ним большую чашку с чаем. По утрам у него обычно не было желания есть, только пил чай.

– Нет, – качнула головой Мила. И добавила в оправдание: – Я же ее плохо знала.

Еще захотелось напомнить, что Тамара ее терпеть не могла, но она не стала.