Волка - убить - Рут Ренделл

Переставший бояться и обнаглевший в тот миг, когда понял, что внешнее сходство Джеффа Смита и Дрейтона — чистая случайность, Обезьяна развалился в кресле и вдохновенно вещал. Чиркнув спичкой, Бэрден зажег для свидетеля четвертую сигарету и подтолкнул к нему пепельницу.

— На ковре действительно была кровь, — сказал Обезьяна. Сигарета прилипла к его нижней губе, и он щурился от дыма. — Сначала я ей не поверил. Вы же знаете женщин.

— Сколько крови? — отрывисто спросил Бэрден, словно допрос этого человека причинял ему боль.

— Порядочно. Мерзкая картина. Как будто кто-то неудачно поиграл ножом, — Обезьяна содрогнулся, но продолжал болтать. Сигарета упала. Мэтьюз поднял её, прежде чем она успела прожечь ковер. — Руби смертельно боялась, что этот Джефф Смит вернется, хотела даже идти к вам. Но я ей сказал, что после всего случившегося это без толку. Однако я не из тех, кто не уважает закон, особенно когда речь идет о явном преступлении. Вот и решил намекнуть вам, что где-то лежит труп. И написал в полицию. У Руби нашлась неплохая бумага, она запасливая. — Он заискивающе улыбнулся Бэрдену, и его лицо мерзко исказилось. — Я знал, вам только намекни, и вы найдете его. Всякому, кто хает местную полицию, я всегда говорю: мистер Бэрден и мистер Уэксфорд — настоящие первоклассные полицейские. Будь на свете хоть какая-то справедливость, они уже давно были бы в Лондоне, в Ярде.

— Будь на свете хоть какая-то справедливость, — сказал взбешенный Бэрден, — вам вкрутили бы на всю катушку за ваши проделки.

Обезьяна задумчиво созерцал зеленую стеклянную статуэтку, словно хотел сопоставить её с какой-нибудь известной науке разновидностью млекопитающего.

— Зачем вы так? — сказал он. — Я ничего не сделал. Можно сказать, я из кожи вон лез, помогая вам. Я в глаза не видел этого Джеффа Смита, но если б он вернулся и начал совать свой нос, и я, и Руби тотчас сообщили бы в полицию. — Обезьяна театрально вздохнул. — Я пожертвовал собой, помогая вам в расследовании, и куда это меня привело?

Вопрос был риторический, но все же Бэрден ответил на него:

— В уютный домик, в котором можно спать. А что, если вы шантажировали Смита и «пожертвовали собой», только когда он отказался платить?

— Грязная ложь, — вспылил Обезьяна. — Говорю вам, я никогда его не видел. Я думал, этот ваш молодой парень и есть Смит. Видит бог, я всегда считал, что чую легавого за милю, но в наши дни они так странно одеваются. Мы с Руби и так боялись, а тут ещё он лезет через стену. Говорю вам, я уж думал, что настал мой час. Шантажировать его! Смешно. Как я мог шантажировать, если до среды и не заходил в этот дом? — Он выпучил глаза и сердито уставился на Бэрдена, при этом сделавшись ещё больше похожим на обезьяну. — Я возьму ещё сигаретку, а? — Жалобно спросил Мэтьюз.

— Когда вы написали письмо?

— В четверг утром, пока Руби была на работе.

— Значит, вы сделали это один?

— Да, по собственному почину. Я не подвергал мистера Джеффа Смита допросу под пыткой, если хотите знать. Это по вашей части, — от злости он закашлялся и прикрыл рот ладонью, испещренной намертво въевшимися в кожу желто-бурыми пятнами.

— Пожалуй, вам надо сделать рентген легких, — неприязненно буркнул Бэрден. — Как вы поступаете, когда попадаете за решетку? Кричите, будто наркоман в лечебнице, требуя курева?

— Все нервы, — сказал Обезьяна. — С тех пор, как увидел кровь, живу на взводе.

— Как вы узнали, что написать?

— Если вы хотите поймать меня, — отвечал Обезьяна, скрывая презрение, — то надо работать тоньше. Конечно, Руби мне подсказала. Молодой, темноволосый, в черной машине. Звать Джефф Смит. Пришел в восемь и должен был уйти в одиннадцать. — Он раздавил окурок о подставку стеклянной статуэтки. Оставшись без привычной сигареты, Мэтьюз сделался похожим на близорукого человека, потерявшего очки, совершенно беспомощного, утратившего связь с естественной и привычной средой.

— Хорошо, — сказал Бэрден. — Вы все узнали от Руби. Но вы никогда не видели Смита и девушку?

При этих словах злобные глазки Обезьяны забегали. Бэрден не знал, в чем причина. То ли в тревожных предчувствиях, то ли в желании получить ещё одну сигарету. Инспектор схватил пачку, убрал в ящик стола и спросил:

— Откуда вы узнали, что её зовут Энн?

7

— Как вы узнали, что её зовут Энн? — спросил Уэксфорд.

Руби Брэнч в замешательстве взглянула на него. Она не просто не хотела отвечать на вопрос, она вконец растерялась. Пока речь шла о Джеффе Смите, женщина чувствовала себя уверенно, но сейчас она попала на незнакомую и, с учетом некоторых известных ей обстоятельств, весьма зыбкую почву. Руби потупилась и принялась рассматривать свои испещренные сосудами ноги, словно искала спустившуюся петлю на колготках.

— Вы даже не видели письма, верно, Руби?

Он ждал. Нет ничего хуже молчания. Его боятся все полицейские. Речью, даже самой умной и искусно построенной, люди выдают себя.

— Джефф Смит не называл имени девушки. Как вы узнали его? Как его узнал Мэтьюз?

— Я не понимаю, чего вы хотите, — захныкала Руби. Она схватила свою сумочку и шарахнулась от Уэксфорда. Дрожащими губами Руби произнесла: — Эти ваши насмешки меня не трогают. Я рассказала вам все, что знаю, и у меня голова раскалывается.

Уэксфорд оставил её в кабинете и пошел искать Бэрдена.

— Ничего не понимаю, — сказал инспектор. — Зачем этому Джеффу Смиту называть ей свое имя? Она же не спрашивала. Помните, как она сказала Дрейтону: никаких церемоний?

— Конечно, имя вымышленное.

— Думаю, да. Он дразнит. Придумывает имена забавы ради, даже если его никто не спрашивает.

— Нет, Майк, — раздраженно возразил Уэксфорд. — Я не такой легковерный. «Меня зовут Джефф Смит, и я приду с девушкой по имени Энн». Можете представить себе такое? Я — нет. Кроме того, я раз сто спрашивал об этом Руби. Готов поставить годовое жалование, он не называл ей имя девушки, и она впервые услышала его только что от меня.

— Но Обезьяна знал имя, — напомнил Бэрден.

— А ведь Мэтьюза даже не было там. Не думаю, что Руби врет. Она до смерти напугана и, пусть не сразу, но все же сдалась на нашу милость. Майк, разве Энн Марголис пошла бы в такое место? Вспомните, что писали в журнале: бывшая модель и звезда Челси! Почему же она не пошла со своим приятелем к себе домой?

— Она любит трущобы, — сказал Бэрден. — Мне Марголис говорил. Так называемый Смит снял комнату на субботу. Энн знала об отъезде брата во вторник днем, но, возможно, думала, что он вернется слишком рано. Она же не могла знать, что тот человек из галереи пригласит Марголиса на обед.

— Да, все сходится. Дом Руби уже обыскивают?

— Разбирают по кирпичику, сэр. Ковер уже в лаборатории. Мартин нашел соседку, которая кое-что видела. Старая дева по имени Коллинз. Она ждет в приемной.

Она была почти такая же здоровенная, как Уэксфорд — тучная, старая, с квадратным подбородком. Прежде чем они успели задать хоть один вопрос, она разразилась пространной речью о страданиях, претерпеваемых ею по вине соседки, Руби Брэнч. Каждый вечер ей приходится стучать в стену, соединяющую два дома. Руби целый день работает, а после шести делает уборку. Телевизор всегда включен на полную громкость, и нередко одновременно работает пылесос. Обезьяну она знает. Он жил там два года, с тех пор, как Руби въехала, пока шесть месяцев назад его не посадили в тюрьму. Это был возмутительный и громкий скандал. Как только в среду утром она увидела Мэтьюза идущим вместе с Руби домой, сразу же поняла: быть беде. Потом были ещё замужняя племянница и её супруг из Помфрета (если только они в браке), которые приходили пару раз в неделю, бражничали и хохотали до полуночи.

— Я подумала, это они уходили во вторник, — сказала мисс Коллинз. — Они прошли по дорожке, шатаясь и цепляясь друг за дружку. Оба едва держались на ногах.

— Оба? — переспросил Уэксфорд, повышая голос. — Вы сказали, оба?

— Да, оба. Но я не особо присматривалась. Слишком уж противное зрелище.

— Вы не видели, как они пришли?

— До девяти я была на кухне, потом пошла в гостиную и возблагодарила господа за то, что соседки нет дома. До половины десятого стояла мертвая тишина. Я смотрела на часы, поэтому знаю время. Без двадцати пяти по телевизору шла передача, которую я хотела посмотреть. Только я включила телевизор, как за стенкой раздался страшный грохот. А вот и наши веселые буяны, подумала я и постучала в стенку.

— Продолжайте, — попросил Уэксфорд.

— Богом клянусь, сказала я себе, пойду и разберусь с ней. Но вы знаете, как это бывает, кому охота ссориться с соседями? Кроме того, их было трое, а я уже не так молода, как прежде. Тем не менее, я надела пальто и стояла перед дверью, размышляя. Тут-то я и увидела этих двоих на дорожке.