Итоги № 4 (2012) - Итоги Итоги

— Хотя порой решения надо принимать очень быстро. Я уже четыре года в «Сбере», время летит… Мой приход совпал с началом мирового финансового кризиса. В 2008-м у банков было огромное желание зажать накопленные активы, условно говоря, в кулаке и затаиться, пережидая бурю. Состояние, когда находишься словно между двух расплывающихся в разные стороны льдин. Маленький банк мог свернуться в калачик и спрятаться в укрытие. Если бы так сделал Сбербанк, половина наших клиентов обанкротилась бы, и экономика страны получила бы сильный удар. И остановиться нельзя, и продолжать тоже. Тяжелый момент! Но, как говорится, все, что не убивает, делает нас сильнее. И еще один старый афоризм, который мне очень нравится: любая проблема — это хорошо замаскированная удача. Нынешнюю волну кризиса мы переживаем гораздо спокойнее, поскольку радикально перестроили систему управления рисками. Думаю, у нас она лучшая в стране. Это позволяет адекватно оценивать ситуацию и возможные последствия тех или иных стрессовых сценариев. Мы просчитали их при планировании на 2012 год. Все предугадать невозможно, но основные варианты постарались учесть. Будем развивать собственный бизнес, по-другому хеджироваться бессмысленно. Мы хотели достичь активов в десять триллионов рублей к концу 2011 года, и эта сумма была превышена на пятьсот миллиардов. Можете представить?

— Честно? С трудом, Герман Оскарович.

— Располагая такими ресурсами, нельзя терять темп, уже не говорю о том, чтобы стоять на месте. Мы и в кризис не остановили ни один вид нашего бизнеса, может, за исключением проектного финансирования. Все остальное поддерживали. А сейчас ежедневно выдаем более 57 тысяч кредитов физлицам. Это примерно в два раза больше, чем год назад, и втрое выше уровня 2009-го. Подобное стало возможным исключительно благодаря внедрению современных технологий. В том числе риск-менеджмента. У нас рекордно низкий процент невозвратов, он постоянно падает. При этом сроки выдачи кредитов резко сокращены, время принятия решения для физлиц — от двух до семнадцати часов. По сути, мы совершили революцию в розничном кредитовании.

— Мирную, хочу заметить.

— Кредитный портфель Сбербанка — своеобразный proxy-показатель для российской экономики. Мы становимся все более клиентоориентированными, мобильными и технологичными, меняясь и развиваясь быстрее, чем многие другие институты в стране. Кто-то должен подавать пример. Нам роль лидеров нравится, но в конце концов все определяется потребителем. Если он доволен, значит, все идет правильно. Тот feedback, который получаем от клиентов, радует. Обратная связь подтверждает: люди замечают позитивные перемены в Сбербанке.

— Вполне представляли, с чем придется столкнуться, когда шли сюда, Герман Оскарович?

— Не до конца.

— Какие чудные открытия вас подстерегали?

— Мне казалось, в крупных корпорациях значительно лучше технологии и выше качество персонала…

— Четырех лет хватило, чтобы навести порядок?

— Такую махину за столь короткий срок не перестроишь. Это не старые стулья выбросить и новые поставить. Надо растить кадры…

— Поэтому и открыли корпоративный университет Сбербанка?

— Ну да. Это уникальный по масштабу охвата учебный центр для наших сотрудников всех уровней — от операционно-кассовых до топ-менеджеров. Проблема в том, что мы по-прежнему с трудом находим хороших отечественных специалистов. Те, которые есть, сильно переоценены. Иногда проще привезти экспата, западный работник зачастую обходится дешевле, чем наш. Такой вот парадокс. В России нет массовой подготовки персонала необходимой для рынка компетенции. Через год получим первый выпуск университета Сбербанка. Пятьсот шестьдесят человек — мощное подспорье!

— Кто платит за учебу?

— Если тесты и экзамены сданы, банк. Двоечникам придется раскошелиться.

— Вы лекции читаете?

— Только вступительную. Зато сам слушаю. Мы регулярно приглашаем лекторов с мировым именем, они выступают перед членами правления. И тренинги проводим. Все, как положено. Более того, сто процентов персонала у нас подлежат психологическому тестированию по определенной методике, позволяющей определить тип личности, системность мышления, креативность, лидерские способности, профессиональные качества, склонность к восприятию информации. Словом, все характеристики, включая лояльность, предрасположенность к правонарушениям. У нас есть полная база данных на четырнадцать с половиной тысяч менеджеров Сбербанка. Весь персонал разделен на три зоны: зеленую, где объединены люди с высоким потенциалом, желтую — сотрудники, чьи отдельные компетенции подлежат доработке, и красную — те, кого данной специальности обучать бессмысленно. Нужны предварительный анализ, диагностика, чтобы развивать сильные качества человека. Собственно, мы и определяем потенциал. Точность результатов очень высока.

— Поделиться опытом с властными структурами не хотите?

— Регулярно этим занимаемся. Проводили презентации для кадровых служб Кремля и Белого дома. И премьеру, когда он был у нас, рассказывали об эксперименте. Владимир Путин поручил сделать подобную методику для губернаторов. Тестовый вариант готов. Если его одобрят, займемся дальнейшей проработкой. Без этого в современном мире невозможно.

— Вы тоже тестирование проходили?

— Безусловно. Я ведь сказал: сто процентов сотрудников!

— И как?

— Работаю. И в ближайшие годы собираюсь продолжить, если акционеры не будут возражать. А теперь серьезно: самый большой вызов, который стоит перед нами, — трансформация человека…

Андрей Ванденко

Проваленные агенты / Дело / Капитал

Продолжение общеевропейского кризиса стало приобретать не только чисто экономические, но и психологические черты: рейтинговое агентство S&P снизило кредитные рейтинги аж 9 странам еврозоны. Как и следовало ожидать, европейские политики выразили недовольство этими действиями, в СМИ стали появляться конспирологические версии событий (мол, это наказание ЕС за «неправильные» действия — например, откладывание нефтяной блокады Ирана), а лидер Евросоюза, Германия, устами министра иностранных дел Гвидо Вестервелле предлагает Европе создать свои независимые рейтинговые агентства вместо того, чтобы полагаться на американские.

Разумеется, пресс-секретарь S&P Мартин Уинн с негодованием отверг мнение о том, что решения S&P могут быть политическими, ссылаясь при этом на мировую репутацию агентства и его рейтингов. В этом месте он бы — поминая события 2008 года — лучше, конечно, промолчал. Однако на самом деле все куда сложнее, поскольку под действиями агентств, к сожалению, лежит серьезное объективное основание.

Грубо говоря, парадигма научно-технического прогресса, в рамках которой мы живем уже лет триста, предполагает постоянное углубление процессов разделения труда. А это в свою очередь создает всем участникам рынка массу проблем, связанных с получением информации о партнерах. Ну, скажем, вы производите что-то жутко технологическое и в качестве комплектующих используете пусть менее, но тоже страшно технологическое изделие, которое производит некая фирма Х. Беда только в том, что в ее производстве ваши комплектующие составляют три процента, и, производя только их, эта фирма не выживет. Возникает необходимость узнать, а как у нее обстоят дела во всех остальных производствах, в противном случае в какой-то момент вы можете оказаться в ситуации, когда поставки прекратятся...

Но как получить и обработать информацию о работе совершенно неизвестных компаний? Создавать аналитические центры, оценивающие состояние дел всех партнеров всех ваших партнеров?..

Такое, конечно, невозможно. И, как и полагается в соответствии с идеями разделения труда, начинают появляться специализированные структуры, единственная задача которых — оценка ситуации в различных компаниях, продающих за умеренную цену эту информацию. Заинтересованы в этом и банки, поскольку им тоже сложно определить реальную устойчивость бизнеса клиентов.

Затем, когда выясняется, что банки вообще без рейтингов кредиты не выдают или требуют запредельную плату за риск, меняется и финансовая схема самих агентств: они перестают брать деньги от тех, кто пользуется их рейтингами, зато берут их у тех, кто хочет такой рейтинг получить. Все — современная ситуация возникла! Беда только в одном: если тебе кто-то платит деньги, то он имеет право на некоторое снисхождение. Особенно если оно специально оплачивается.