Нежность лунного света - Барбара Картленд

Орион долго молча смотрел на нее. Затем сел рядом.

– Вы ни с кем раньше не целовались, – произнес он.

Афина кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Значит, теперь вы знаете, каким должен быть поцелуй. Божественно чистым и священным.

Афина ничего не ответила, и, секунду помолчав, он добавил совсем другим тоном:

– Это был сон, Афина. Нам обоим нужно вернуться к реальности, но, мне кажется, мы никогда не забудем об этом дивном сне!

У Афины от волнения перехватило дыхание. Его голос словно доносился откуда-то издалека, она с трудом понимала его слова.

– Вы… собираетесь… уехать, – еле выговорила она каким-то чужим, незнакомым голосом.

– Я уезжаю завтра рано утром. Вы еще будете спать. Но мне хотелось попрощаться с вами, прежде чем мы расстанемся, именно здесь.

Он снова замолчал, глядя на залитые лунным светом мраморные колонны. Девушка нерешительно произнесла:

– Но… разве нам… обязательно… расставаться?

Она сама не знала, что хотела этим сказать. Просто все ее существо протестовало против неизбежности расставания.

– Это был сон, Афина, – медленно повторил Орион. – Во сне нам было позволено посетить святилище богов. Наверное, ни один из нас не осмелится разрушить этот сон.

От волнения голос его срывался, но он продолжал:

– Это был миг божественного совершенства. Миг, который будет запечатлен в моем сердце навсегда.

– И в моем… в моем тоже, – прошептала девушка.

– Вот поэтому нам и не надо ничего говорить друг другу. Не нужно никаких объяснений.

Она поняла, что он пытается сказать этой фразой, и приняла это как неизбежность. Они оставались чужими. Просто потому, что они встретились в жилище богов, их встреча останется особым, неповторимым событием их жизни.

Они оба перенеслись из привычного размеренного существования в жизнь высокодуховную, подобную яркому, как вспышка молнии, божественному откровению, которого раньше не знали. Они испытали благосклонное прикосновение богов и на краткий миг сами уподобились богам.

Теперь нужно было снова возвращаться в реальный мир, и Афина пожалела, что не умерла, когда их губы слились в жарком, бесконечном поцелуе. Тогда навсегда исчезли бы все заботы и тяготы земной жизни.

Ей хотелось кричать от боли, потому что рушилось чудо, которое она познала в объятиях Ориона, и горько, безутешно разрыдаться. Но, зная, что это не сможет изменить ее судьбу, Афина сдержалась.

– Нет нужды говорить вам о том, что я еще никогда в жизни не испытывал такого волшебного чувства, – произнес Орион. – Я уверен, что подобное никогда больше не повторится. Вас правильно назвали – Афиной. Вы настоящая богиня любви. Вы даровали мне любовь, в которую я всегда верил, но которую еще никогда прежде не встречал.

– Но именно такой… и должна быть… любовь, – снова прошептала Афина.

– Вот поэтому паломники и приходят сюда, – ответил юноша. – Во всем мире люди ищут любовь, потому что любовь с древних времен вела по жизни и вдохновляла на добрые поступки.

– Это была… любовь… которой они дарили Аполлона, – еле слышно произнесла девушка.

– И любовь, которой их дарила Афина.

Они смотрели на развалины античного храма, на горную долину. Хотя Орион больше не прикасался к ней, Афине казалось, будто он все еще держит ее в объятиях.

Наконец Орион со вздохом поднялся с каменной скамьи.

– Я должен отвести вас обратно в таверну.

Афина встала и заглянула ему в глаза, в которых отражался лунный свет.

Он понял, что она хотела ему сказать и чего хотела от него. Мгновение помолчав, он произнес:

– Я не стану снова целовать вас, потому что наши пути больше никогда не пересекутся. Я не осмелюсь повторить то чудо, которое случается только раз в жизни.

Афина по-прежнему не сводила с него сияющих глаз, и он, как зачарованный, тоже не мог оторвать от нее взгляда.

– Я обычный человек, простой смертный, – сказал он. – Если я поцелую вас как мужчина, а не как небожитель, я, возможно, нарушу течение наших жизней, и это станет огромной ошибкой.

Афина хотела возразить ему, сказать, что больше всего на свете ей хочется нарушить течение своей жизни: соединить свою судьбу с его судьбой, остаться с ним навсегда, потому что, кроме него, ничто не имеет для нее значения.

– Как вы прекрасны! – вырвалось у Ориона. В голосе его от волнения прозвучала легкая хрипотца. – Вы прекраснее любого идеала женской красоты! Я убежден, что с вами не сравнится никакая другая женщина. Никто не сможет затмить ваш образ.

Афина почувствовала, как бешено застучало ее сердце. Радость волной нахлынула на нее, и Орион, должно быть, заметил это в ее глазах. Не дав ей возможности что-либо сказать, он решительно произнес:

– Нет, Афина, нет!

Отстранившись, он зашагал по извилистой тропинке к дороге.

Спустя мгновение Афина заспешила следом.

Торопливо спускаясь вниз, временами с трудом сохраняя равновесие, девушка боялась, что он в любую секунду исчезнет в тени и она больше никогда не увидит его.

«Может быть, – возникла в ее голове безумная мысль, – его никогда и не существовало. Может, он лишь часть моих грез, существо, которое спустилось на землю с того созвездия, именем которого он наречен, а вовсе не живой человек».

Однако Орион не исчез. Он ждал ее на дороге.

Лицо его было сурово и строго, будто его уже не было с ней.

Они молча пошли по дороге мимо деревенских домиков. В окнах многих из них еще горел свет, но было удивительно тихо. Эта тишина вдруг показалась Афине не волшебной, а мрачной и гнетущей.

На них залаяли собаки, и Афина подумала, что они считают ее здесь чужой.

В окнах дома Аргеросов горел свет. На веранде было пусто, посетители разбрелись по домам.

Перевернутые вверх ножками стулья были аккуратно поставлены на столы. Орион открыл дверь и вошел в дом. После прохладного ночного воздуха в кухне показалось особенно тепло.

Мадам Аргерос с мужем сидели за столом. Димитрос курил трубку. Перед ним и его супругой стояло по чашке кофе. Ноники не было.

Когда они вошли, хозяйка встретила их приветливой улыбкой.

– Вы вернулись! – радостно воскликнула она. – Отлично! Кофе еще не остыл. Я сейчас налью вам по чашечке.

– Это очень любезно с вашей стороны, мадам, – поблагодарил Орион.

Афина подошла к двери, которая вела на лестницу.

– Я, наверное, пойду спать, – чуть сдавленным голосом проговорила она.

– Вы не будете пить кофе? – удивилась мадам Аргерос.

– Нет, благодарю вас… я очень устала… у меня был трудный день.

Говоря это, она старалась не смотреть на Ориона. Тот подошел к столу и сел напротив Димитроса.

Ей очень хотелось остаться, сесть рядом с ним, насладиться последними минутами общения с юношей, которые отпущены ей судьбой. Но она не решилась нарушить очарование этой волшебной лунной ночи.