Операция "ГОРБИ" - Анна Гранатова

В конце 80-х пакистанский премьер-министр Беназир Бхут-то, обеспокоенная возросшей силой движения исламистов в Афганистане, сказала вице-президенту Джорджу Бушу: «Ваши спецслужбы создают Франкенштейна».

ОГРАНИЧЕННЫЙ КОНТИНГЕНТ - В КАПКАНЕ

Едва успев оправиться от болезни, офицер Александр Чижов попытался взяться за «гражданскую» работу. Он сидел на земле, вытянув ноги в горячих, провонявших гуталином кирзовых сапогах и думал о том, что должен написать в «Красную звезду» бравый репортаж, как ограниченный контингент советских войск успешно воюет с моджахедами в Афганистане. Но голова раскалывалась от жары и грустных мыслей. Чем больше русские находились на территории «подбрюшья Советского Союза», тем меньше бодрости и силы духа оставалось. Афганская война принимала затяжной характер, начинала напоминать бег по замкнутому кругу. Проклятые и неуловимые моджахеды и не думали уходить из своих заросших сухим колючим кустарником гор.

Вдали были заметны сизоватые пятна дыма от разрыва снарядов. Если бы не они, то пронзительно-синее небо с огромными шапками розовых от солнечных лучей, облаков, казалось сказкой, сошедшей с полотен Н. Рериха. Но какая к черту, сказка, если в этом небе постоянно курсируют военные вертолеты, оглашая округу шумом винтов?!

Чижов взял блокнот и планшет. Огрызком карандаша вывел несколько строк, стараясь сдерживать свои негативные эмоции. И все же факты оказались слишком яркими...

ИЗ АФГАНСКИХ ПОЛЕВЫХ ЗАМЕТОК ОФИЦЕРА А.ЧИЖОВА

«Сегодня мы занялись подготовкой к предстоящим боям. Она основывается на том, чему нас учили в военном училище. У нас уже появились свои агенты среди афганцев, хоть и немного. Огромная надежда возлагается на воздушную разведку. На аэрофотоснимках прекрасно видны все горные дороги, по которым мы идем. Но чем больше я здесь нахожусь, тем больше убеждаюсь, что все эти приемы советской военной науки, что мы изучали по учебникам, — ничто в сравнении с реальностью. Вот скажем, был у нас такой спецкурс «Ведение боевых действий в горах». Но в Афгане обстановка такая, что про все, чему нас учили, надо просто забыть. Иначе не выживешь. Скажем, нас учили, что при продвижении через горный массив создается отряд обеспечения движения. Это саперное подразделение, которое под охраной танкистов или мотострелков расчищает завалы на дорогах и уничтожает небольшие группы противника. Основные силы идут уже за саперами. И мы поначалу все сделали по науке. Не учли только одного — душманы специально создают завалы на узких участках дороги. И когда мы расчистили один такой завал, то нашу группу обеспечения движения просто расстреляли в упор. Мы оказались заперты своей же собственной подбитой небронированной техникой. Наша взорвавшаяся машина загородила нам путь, и мы ни туда ни сюда, и обойти ее невозможно, и вперед на ней уже не поедешь. Пришлось ее скинуть в пропасть. А все это время душманы вели обстрел нашей колонны сверху, с горы. Нас охватила паника. Всех начало трясти от страха, и ничего поделать с этим было невозможно.

О противнике мы почти ничего не знали, информация от разведки — минимальна. Было известно лишь, что в ХАЙРА-БАДЕ засел какой-то исламский отряд и этот район надо почистить. От такой задачи накатывалась волна отчаяния. Потом, анализируя эту неудачную операцию, в которой мы потеряли многих наших товарищей, мы пришли сразу к нескольким выводам. Во-первых, с собой всегда надо везти кумулятивные снаряды. Если моджахеды неожиданно завалят дорогу горной по-

родой — эти снаряды помогут расчистить путь. Во-вторых, мы поняли, что любое движение в горах обязательно должно прикрываться сверху — на холмах должны сидеть наши снайперы. В-третьих, наши колонны должны прикрывать летчики на своих вертолетах и штурмовиках. Авиация — мощная сила. Пару раз, впрочем, было так, что штурмовик стрелял по своим же, ориентируясь на облачко дыма от выстрелов. Из-за большой высоты трудно разобрать, где свои, а где душманы. К счастью, весь личный состав тогда остался жив...»

* * *

«Нет, — подумал Александр Чижов, дописывая последнюю строчку. — Не опубликуют это в «Красной звезде». Уж больно неоднозначные факты, в газете сделают вывод о том, что мы вляпались с этим Афганом по полной программе. И будут правы!»

Но вопреки ожиданиям офицера Чижова, «Красная звезда» хоть и в сокращении, но все же опубликовала его заметки. И более того, на Старой площади они попали на глаза руководителю информационно-аналитического управления Игорю Волгину. И он запомнил фамилию смелого военного журналиста.

ИЗ РАБОЧЕЙ ТЕТРАДИ ИСТОРИКА ИГОРЯ ВОЛГИНА. «ПЯТАЯ КОЛОННА» ПРОНИКАЕТ ВО ВЛАСТЬ

Символом партийной элиты начала 80-х становится древнеримский бог Янус. Это — двуликое божество двойственности, противоречий, входа и выхода. Теперь и партийная элита стала подобна Янусу и могла бы взять для себя девизом любимые слова нового, подающего надежды секретаря ЦК М. Горбачева: «На все надо смотреть диалектически».

Одно из этих лиц «партийного Януса» несло бодрые рапорты о достижениях советской экономики, а другое лицо дискредитировало классиков общественной науки и превращало марксизм-ленинизм в средство борьбы с советским государством.

КАК ЖЕ ЭТО ПРОИЗОШЛО?

Примерно на рубеже 70—80-х годов XX века «ПЯТАЯ КОЛОННА,» проникшая в партноменклатуру и в КГБ, заметно усилила свои позиции, паразитируя на существующей системе и подменив государственные интересы своими, частными шкурными требованиями. Существование «пятой колонны» номенк-

латуры было вполне сытым и благополучным. Для полного счастья ей не хватало разве что одного — разрешения на частную собственность. Ведь все привилегии и спецраспределители заканчивались, едва лишь партийному работнику приходилось покинуть стены госаппарата. Тогда ему приходилось сдавать и свою госдачу, и машину с водителем, и кабинет, и пропуск в ЦКовскую столовую. Одним словом, земной рай заканчивался, и сопротивляться этому было бесполезно. Никакой иной собственности в Союзе, кроме как государственной и личной, не существовало. Партийные работники, для которых понятие «государства» давно сместилось из политической плоскости в плоскость своей личной жизни, мечтали лишь о том, что все же настанут времена, когда, уходя со Старой площади, им удастся унести каким-то образом с собой и все свои привилегии. Иначе говоря, они неосознанно мечтали об эре частной собственности, об эре приватизации, о том времени, когда государственную дачу в Барвихе или в Горках можно будет оформить в свою персональную собственность. (Что и произошло при Б. Ельцине.)

На рубеже 70—80-х годов двадцатого столетия в действиях этой «пятой колонны» обозначились черты, свойственные диссидентам. При этом открылись новые возможности прессы. В каждый дом постепенно входило телевидение. Несмотря на помехи, многие стали слушать «Голос Америки», «Свободную Европу», «Радио Свобода» и прочие зарубежные радиоканалы. И тут вдруг одно за другим последовало несколько очень странных (с точки зрения советской партии) дел.

«Дело Бродского»

Уникальный пример того, как «пятая колонна» партийных лидеров, борясь за свою власть в номенклатурной верхушке, превратила представителя литературного фронта во «врага народа». В ноябре 1963 года в газете «Вечерний Ленинград» появился фельетон «Окололитературный трутень», где говорилось о том, что пора уже перестать нянчиться с окололитературным тунеядцем Иосифом Бродским. Решение суда повергло мировую общественность в шок. В феврале 1964 года Бродского арестовали по обвинению в злостном тунеядстве и сослали в Архангельскую область на пять лет с обязательным трудоустройством. Почему же молодой человек, обладавший литературными способностями и ни с какого бока не причастный к политике, вдруг

подвергался такому пародийному судилищу? Кому это было выгодно? Очевидно, что, несмотря на армию и флот, партийная номенклатура, ставшая уже сама по себе «пятой колонной» советской власти, смертельно боялась того культурного движения, которое Бродский символизировал. И Бродский, не имеющий возможности включиться в литературный процесс в советской России, вынужден был в 1972 году эмигрировать.

«Дело Солженицына»

Производство диссидентов шло по отработанной схеме. А. Солженицын покидает Союз в 1974 году, но перед этим он обретает в СССР широчайшую известность. О нем повсеместно говорится в прессе, его выдвигают даже на Ленинскую премию. Но «пятая колонна», почувствовавшая себя небезопасно рядом с таким героем, решает уничтожить Солженицына. Вслед за Солженицыным начинает нарастать диссидентское движение — как протест. Оставаясь в душе патриотами, но не найдя себя на родине, покидают Союз А. Галич, В. Максимов, А. Зиновьев, В. Аксенов. Умирает не выдержавший обвинений в инакомыслии директор Института экономики В. Иноземцев. Диссидентство становится профессией. Одновременно те «патриоты» во власти, которые громче других кричат об «опасности диссидентского движения», сами становятся «пятой колонной».