Ядерный меч Сталина: немецкий след - Михаил Руденко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Часть XVII. Макет бомбы в Кремле
Май 1947 года. Материальная база лаборатории В, без особого воображения и фантазии именуемая «механическим заводом»(!), крепнет: из Германии в нее доставляется разукомплектованный генератор Ван дер Граафа. Его восстанавливают немецкие специалисты Вес-тмайер, Эртцен и их советский коллега А.Н. Сербинов.
Лаборатория В в Обнинске получает от М. Первухина, заместителя председателя Спецкомитета, генеральную задачу: разработать урановый котел с бе-риллиевым замедлителем. Работу будет выполнять в основном коллектив немецких ученых.
Июнь. Забота генерала А. Завенягина о своих подопечных немецких коллективах, участвующих в советском атомном проекте, поистине отеческая: он пишет своему шефу Берии о необходимости срочного строительства коттеджей для «ведущих немецких специалистов, которых мы используем в рамках решения проблемы № 1», но работающих не во всех коллективах, а лишь в лаборатории № 2, НИИ-9, а также для доктора Макса Штеенбека, переводимого в данный момент в Москву.
Авраамий Павлович в своем ходатайстве использует «дожимающий» аргумент: «В настоящее время они ездят ежедневно на работу за 40 км, что представляется немыслимым».
В этом месяце группа профессора Г. Позе в лаборатории В усиливается специалистами, прибывшими из Дрездена: радиохимиком К. Вайсом, физиками В. Чулпусом и Х. Шефферсом, химиком Х. Кеппелем и технологом Э. Рексером.
Сопровождающий их майор-чекист говорит Позе:
— Вы не стесняйтесь, вспоминайте своих коллег по работе в Германии еще! Только назовите их специальность и фамилии — и они уже завтра будут здесь!
Летом немецкие специалисты под Сухуми приступают к работам по электромагнитному методу разделения изотопов урана. Будущий научный руководитель этого направления Лев Арцимович посещает их ежемесячно для консультаций и творческого обсуждения.
14 июля главнокомандующий СВАГ маршал В.Д. Соколовский издает приказ, в котором говорится: «В частях и учреждениях группы войск до сих пор имеют значительное распространение чрезвычайно опасные происшествия, как то: измена Родине, дезертирство, самовольные отлучки, убийства и грабежи… самоубийства тоже».
Летом недавно прибывшего в Саров Виктора Турби-нера, конструктора первой советской атомной бомбы, опекает начальник объекта генерал Павел Зернов:
— Ты все делай так, как понимаешь сам! Никого не слушай, в том числе и Ха-ритона! Думай сам. Имей в виду: спрос за конструкцию и ее изготовление будет только с тебя.
Турбинер это понимает. Делает все необходимое, рассчитывает, ставит эксперименты, потом разрабатывает чертежи, ведет изготовление образцов и технологической оснастки для подготовки будущего производства.
1 сентября. В Электростали под руководством профессора Н. Риля завершается реконструкция завода № 12 по производству металлического урана. Его конечная продукция — урановые блочки, зачехленные герметичной алюминиевой оболочкой, используемые для облучения в котлах для получения плутония.
В это время в системе Главного управления лагерей — 54 лагеря и 79 колоний, в стадии организации — еще 13 лагерей и две колонии. Общий контингент — 1967 тысяч заключенных и 77 тысяч спецпереселенцев из числа немцев.
В лаборатории В начинаются работы по синхрофазотрону. Через несколько лет этот проект вместе с советской частью разработчиков переходит в ФИАН.
Осень. Через десятилетия Игорь Головин, бывший заместитель Курчатова, вспоминал:
— В эти дни в нашем отделе появился Макс Штеенбек, вызволенный в мае 1945 года из лагеря пленных немцев в Восточной зоне. Вначале он был готов подключиться к экспериментам Арцимовича в лаборатории № 2. Но вскоре понял, что работать ему не дадут. Встретился с Завенягиным и перевелся в Сухуми, где, изучив работы Ланге, занялся центрифугами для разделения изотопов урана.
24 октября Борис Иванников просит Сталина увеличить численность немецких специалистов и персонала институтов А и Г еще на 132 человека «в интересах выполнения плана работ 1948 года», добавив, что если в Восточной зоне их хорошо поискать, то еще можно найти.
Ноябрь. В один из дней советского заключенного Николая Лучника доставляют в арестантском вагоне в лабораторию Б. В пути он находится 44 дня (из них 13 суток — на сухом пайке), подвергается 12 обыскам, 10 раз — санобработке, 8 раз пересаживается из состава в состав, в том числе 6 раз — в пересыльных тюрьмах(!). Единственная еда в пути — гнилая соленая килька.
Изготовленный по чертежам и при консультации Виктора Турбинера конструкторский макет первой советской атомной бомбы Курчатов, Харитон и генерал Зернов показывают в Кремле правительству при отсутствии на «смотринах» ее подлинного создателя.
Между тем, на строительстве первого промышленного котла на комбинате № 817 внезапно (без традиционной свиты) появляется Берия. Останавливается в гостинице, отходит ко сну. И вдруг посреди ночи под ним обрушивается кровать! Перепуганный, с браунингом в руке Берия выскакивает в коридор, угрожая «перестрелять всех заговорщиков как бешеных собак». Женщина — директор гостиницы — узнает о происшествии, прощается с близкими и уже набивает в наволочку сухари, чтобы отправляться по этапу, но ужасных последствий этот инцидент не имеет.
Часть XVIII. Методом проб и ошибок
Декабрь 1947 года. Старший инженер ПГУ М.Я. Сухов обращается с письмом на имя секретаря Сталина т. Поскребышева: «Я обвиняю руководство НТС ПГУ в сознательном омертвлении миллиардов средств и материальных ресурсов, гробящих актуальнейший и эффективнейший (центрифужный) метод разделения изотопов урана.
Формально момент старта работ по этому методу фиксирует дата начала подготовки постановления правительства от 12 декабря 1946 года. Проект соответствующего документа только начиная с мая 1947 года — момента моего подключения к нему — проходил через меня 13 раз(!). Все его редакции одна за другой браковались… От т. Берии ситуация вокруг документа скрывается, и потому необходима неотложная помощь т. Сталина!
Гробящийся аппаратчиками метод в тысячи раз проще и дешевле других, над которыми работают физики и промышленность, перемалывая наши перенапряженные ресурсы. Короче, преимущества нового метода огромны. Но он нуждается в спасении!»
Вырвавшаяся из души коммуниста и патриота Сухова боль и тревога за судьбу Отечества — как это ни покажется невероятным — встречает неадекватную реакцию Берии, к которому от Поскребышева попадает письмо. Понятно, почему. Решения о работе над другими — бездарными — методами санкционированы именно Лаврентием Павловичем как председателем Спецкомитета!
И на письме появляется короткая резолюция Берии как его собственное алиби:
«Но ведь центрифужный метод никто не отвергает! Нерадивых чиновников — заменить!»
Декабрь. В лаборатории Б происходят назначения руководителей научных подразделений: начальником радиохимического отдела биофизики назначается Сергей
Вознесенский, начальником отдела биофизики — Николай Тимофеев-Ресовский. Основной персонал отделов — немецкие специалисты.
В лабораторию прибывают немецкие ученые (в их списке — 9 фамилий, включая одну женщину — Ренату фон Арденне), всего же в прибывшей группе немцев с семьями — 16 человек.
У начальника ПГУ Бориса Львовича Ванникова — внезапный обширнейший инфаркт. Но этот мужественный руководитель — подлинная опора Сталина в государственных делах — даже в таком смертельно опасном состоянии едет на комбинат № 817, где начинается монтаж первого промышленного уран-графитового котла.
Как обычно в первые послевоенные годы, в 1947 году имело место множество событий без точной датировки, о которых автор обязан хотя бы кратко рассказать. Вот некоторые из них.
Начальником лаборатории В назначается полковник НКВД Петр Захаров. Напомним, именно он и руководил строительством лаборатории.
Во всех своих решениях этот мудрый, взвешенный чекист всецело полагается на профессора Гейнца Позе, научного руководителя немецкой части коллектива, и на А. Лейпунского, руководящего по научной части подразделениями с советским персоналом.
Моменты бывали сложные, и к Захарову иногда приходили советские ученые с сомнениями, терзающими души патриотов: «Не слишком ли хорошо мы относимся к бывшим врагам? Может, надо построже?» И Захарову приходилось долго разъяснять политику руководства страны в этом вопросе.
Как выясняется, в Обнинске еще весной организуется лагерь заключенных для строительства первой очереди лаборатории В. Но не только! В планах — строительство железнодорожной ветки от станции «Обнинская» до площадки «объекта», а также электростанции и жилого городка.
