Смерть депутата - Виктор Дан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Получается, что прямого убийства не было, а была создана ситуация, когда любая случайность: волна, крен катера или небольшая пробоина, – могли неизбежно отправить катер на дно. Нужно проверить работоспособность подвесного мотора. Почему они не попытались запустить двигатель и выброситься на мель. Судя по всему минут десять или чуть больше у них было.
– Все! Осмотр закончен, – Михаил спрыгнул на лед. – Можем ехать домой.
Тракторист забрался в кабину и трактор, слегка буксуя, потянул сани с катером и всей оснасткой. Остальные быстрым шагом поспешили за санями.
Правило лабиринта
Михаил и Андрей возвратились в город около трёх за полдень. Андрей вышел у здания Управления, а Михаил поехал в городскую прокуратуру. Ему нужно было доложить Манюне, что катер найден и поднят. Николай Петрович должен был распорядиться по поводу технической экспертизы и фотосъемки катера. Уже по дороге в город Михаил договорился о приеме по мобильному телефону, но не стал ничего говорить.
– Вижу, есть новости, но не вижу торжества победителя во взгляде. – Такими словами встретил Михаила Манюня сразу после приветствия.
– Подняли катер, но больше вопросов, чем ответов.
– А именно?
– Открыты все люки в отсеках плавучести, словно кто-то специально готовил катер к затоплению. Корпус пробит, очевидно, якорем. Могло ли это произойти случайно? Только после заключения экспертов можно будет ответить на данный вопрос. Теперь еще нужно искать эти люки. Не дай Бог, придется использовать водолазов. Это выльется не в один день.
– Нужно осмотреть ангар, где хранился катер. Не думаю, что он держал его под открытым небом.
– Сделаю сегодня же, если получится.
– Какие еще существенные факты удалось раскопать? На телецентре, в Интернете?
– Ничего существенного, по крайней мере, подозреваемые не появились. Обещал информацию Федор Лутай. Кстати, его некрасиво выжили из Управления. Лишили возможности подрабатывать тренером под надуманным предлогом, он и подал заявление.
– А меня заверяли, что организовал свое дело, потому ушел.
– Жить на что-то надо. У него семья: жена, двое детей, мать…
– Почему не написал жалобу мне? Приказ о запрете работы по совместительству нужно опротестовать. А возращение на работу его личный вопрос. Так что обещал Лутай?
– Разузнать, замышляли ли что-нибудь местные «мафиози».
– Когда будет информация?
– Должен был позвонить, если что появится заслуживающее внимания. И еще. В субботу у меня встреча со школьным другом Бортко. Обещал показать последнее письмо…
Голос секретаря в переговорном устройстве прервал Михаила:
– Николай Петрович, на проводе редактор газеты «Приазовье», говорить будете?
– Соедините!
– Да. Здравствуйте! Слушаю! Откуда у вас информация? Свои каналы? Так зачем Вам мое интервью, публикуйте слухи. Вы это умеете делать. Хорошо, могу сделать заявление для прессы. Через час в конференц-зале городской прокуратуры. Только услуга за услугу. Пригласите также коллег с ТВ…. До встречи! – обращаясь к Михаилу. – Не хочет телевидения, они могут подать информацию сегодня, а его газета выйдет только завтра. Уже пронюхали о катере.
– Никитин доложил своему начальству о выполнении задания, и тайна следствия накрылась.
– Ты его предупреждал?
– Конечно. Он же не в детском саду работает!
– Придется заявить, что версия о несчастном случае пока подтверждается. Окончательные выводы сделаем после проведения экспертизы.
– Можете сказать о люках и пробоине. Готовили катер к зимовке, сняли люки в отсеках плавучести, а поставить забыли или поленились. Случайная пробоина якорем и катер быстро затонул. Очевидно, кто-нибудь из редакции уже поехал на Косу. Нового хозяина катера я предупредил, но репортеры его перехитрят.
– Пожалуй, ты прав. Какие планы на сегодня?
– Попробую осмотреть ангар. Потом напомню о себе Лутаю. Есть вопрос! Жена и дети Бортко не очень разговорчивы. Если возникнут проблемы с осмотром ангара, можно будет получить ордер на обыск.
– Конечно! Постановление по делу есть, обращайся, если понадобится. Думаю, ты знаешь, как уговаривать и без ордера.
И действительно, уговаривать пришлось.
– Надежда Михайловна, нам необходимо осмотреть ангар или причал, где катер хранится зимой.
– Зачем Вам это?
– Нам удалось найти и поднять катер из-подо льда. Возникла необходимость уточнить кое-какие обстоятельства.
– Вы установили причину, почему затонул катер? – она не обнаружила удивления, возможно, уже знала о подъеме катера.
– Да, установили, но есть настоятельная необходимость посмотреть место его хранения.
– Я там бывала очень редко, вряд ли смогу помочь. Если причина аварии известна, то зачем эти лишние хлопоты для Вас и для нас.
– Эти хлопоты неизбежны. Вы же не хотите, чтобы завтра к Вам пришли с ордером на обыск?
– Помилуйте! В связи с чем? Мало нам одного горя.
– Ваш муж был депутатом Верховной Рады, поэтому расследование должно проводиться самым тщательным образом. За моей спиной десятки глаз, в том числе пресса и телевидение…
– Меня уже терроризировали газетчики. Я отключала телефон. Вам повезло, что вы дозвонились. Может, и согласилась бы помочь, но не могу физически.
– Попросите Артема. Он, наверное, там бывал чаще
– Артем в музыкальной школе, а вечером ему на тренировку.
– Я поговорю с тренером.
– Не в этом дело, у него соревнования на носу…
– Но есть же хоть какой-то интервал между школой и тренировкой. Я отвезу туда и назад на машине, а на осмотр мне нужно четверть часа…
– Перезвоните через час, он возвратится из школы…
– Нет! Мне нужен адрес музыкальной школы. Мы поедем прямо оттуда. Так будет быстрее.
– Ваша настырность поразительна. Пишите или запоминайте…
– Напишите сами, если нетрудно. Я сейчас заеду за ключом от ангара. Не носит же его Артем с собой.
– Носит!
– Это меняет дело. Диктуйте, пожалуйста…
В музыкальной школе Михаил не стал ждать у выхода, а сразу направился к директору, чтобы выяснить в каком кабинете занимается Артем. Он заглянул в кабинет и увидел Артема за роялем. Тот даже не повернул голову на скрип открывающейся двери.
Ждать пришлось не долго. Артем был сильно удивлен и не стал этого скрывать. Михаил рассказал коротко о подъеме катера и все, о чем они договорились с его матерью. Артем не задавал вопросов, только показывал дорогу, по которой часто ездил с отцом.
Причал для частных маломерных судов тянулся на добрый километр. На удачу им не пришлось долго идти от ворот в заборе из металлической сетки. Причал тускло освещали редкие фонари.
– Как вы осмотрите ангар, если электричество на зиму отключают?
– Почему?
– Да потому, что воруют. Отопление, сварка тянет много, вот и делают незаконные подключения…
– Жди меня здесь, я принесу фонарь. Жаль, раньше не сказал!
Артем не ответил. Михаил обернулся почти бегом. В багажнике, кроме переноски, он возил еще аккумуляторный фонарь. Дверь металлического ангара уже была открыта.
Михаил сначала осмотрел внимательно площадку вокруг.
– А где стоит яхта?
– На причале яхт-клуба.
Они вошли в ангар. Михаил повел лучом фонаря по полу и стенам и сразу увидел то, что искал. На полке были аккуратно сложены лючки с задрайками.
– Артем! Ты не знаешь, кто снимал люки с отсеков плавучести катера?
– Мы с отцом.
– Когда это произошло?
– В конце ноября, число не помню…
Кто теперь мог сомневаться, что их снял сам хозяин катера. Больше ничего интересного не предвиделось. Михаил собрался уходить, как обратил внимание на отрывной блокнот на столике в углу ангара. Блокнот был открыт. Он заметил, что часть листов отсутствовала, и приблизился к столу. В боковом свете на чистом листе ясно проступил текст, продавленный шариковой ручкой.
Михаил наклонился и успел прочитать заголовок: «Дорогой сын»! В следующее мгновение Артем быстрым движением схватил блокнот и спрятал в карман со словами:
– А я его искал! Думал, потерял.
Михаил не сразу отреагировал.
– Может, покажешь мне?
– Простите, зачем?
– Мне кажется, там была записка твоего отца, адресованная тебе.
– Возможно! – Артем не стал врать.
– Нам очень важно узнать, о чем тебе писал отец.
– Он писал мне. Этим все сказано.
– Как ты не можешь понять, это не только твое личное дело.
– Я понимаю лучше, чем Вы думаете. А записку я давно уничтожил.
Артем быстро вышел из ангара. Михаил вышел следом и увидел, как Артем рвет, жует и выплевывает части листа, по которому еще можно было восстановить текст записки.
