Детство и отрочество в Гиперборейске, или В поисках утраченного пространства и времени - Татьяна Янковская

23

Аня любит в воскресенье встать рано, пока родители еще спят, и приготовить что-нибудь сюрпризом на завтрак – жарит картошку так, как папа, или делает блинчики, как бабушка Лиза. Каждый готовит одни и те же блюда по-своему, и Аня выбирает для себя лучшее. Родители всегда радуются такому завтраку. В воскресенье они завтракают за большим столом в комнате, чтобы не тесниться на кухне. Одно окно выходит на восток, в комнате солнце, приятно завтракать вместе и разговаривать. Аня мажет кусок черного хлеба маслом.

– Намажь мне тоже! – просит мама.

Аня быстро мажет кусок для мамы.

– Как ты неаккуратно намазала!

– Но я и себе так же намазала, посмотри!

– Это не оправдание. Для других ты должна делать лучше, чем для себя. Ты недобрая.

– Значит, вы меня так воспитали.

– Нет, мы тебя так не воспитывали. И вообще, ты уже сама себя воспитываешь.

Аня недоумевает – неужели такая ерунда, как не идеально намазанный кусок хлеба стоит нагоняя? И совсем неожиданно прозвучало, что, оказывается, она уже сама себя воспитывает. Может быть, так и есть, Ане уже десять лет. Она подумала, что ей будет легче воспитывать себя, чем тем детям, у кого мама с папой во всем похожи. Ее родители такие разные, что, невольно это замечая, она привыкла анализировать их слова и поступки и решать для себя, что лучше. А можно учиться не только у папы с мамой, но и у других, и из книг. Как с рецептами еды.

Аня заметила, что у ее подруг по школе зимой подолгу не включали свет, чтобы меньше платить за электричество, ждали, когда совсем стемнеет. У Ани дома свет включают, чуть только начинает смеркаться, и он горит во всех комнатах, даже если все сидят в одной, а иногда и в коридоре, и в передней. Аня решила, что тоже будет выключать свет, когда он не нужен. Но в первый же раз, когда она это сделала при родителях, получила от них выговор. «Нечего экономить! Пойди и снова включи везде свет!» Почему? Многие девочки считают, что они живут богато, за Аню даже в музыкальной школе платят полную сумму за обучение, без скидки, как за многих других детей, но на самом деле никакого такого богатства у них нет, разве что книги и пианино, и мебель получше, и квартира трехкомнатная – большинство живут в двухкомнатных, и на еде они не экономят, и отдыхать родители ездят на юг. Но все равно, зачем зря жечь электричество? Нет, она не всегда понимает родителей.

24

В музыкальной школе в классе по сольфеджио у Ани целых шесть Тань! А Аня одна. Тон, тон, полутон, три тона, полутон – звучит, как стихи. А вот ф-но ей надоело, она совсем перестала заниматься. Софья Израилевна не сразу заметила, потому что Аня запоминает новые вещи, когда разбирает их на уроке. Но в октябре догадалась и прямо спросила об этом Аню. Поставила за урок единицу с минусом и изругала Аню в дневнике. Теперь родители за нее возьмутся. Но она решила, что бросит музыкальную школу, из-за которой пришлось уйти из хора в ДК калийщиков, а они там учат хорошие песни. Например, «Родина слышит, Родина знает…», ее часто поют по радио. Немножко странная у нее мелодия. Обычно песни или грустные, или веселые, как «Весело – грустно» у Бетховена. Весело – это мажор, грустно – минор. Это как мужчина и женщина в музыке. А эта песня не грустная, но и не по-настоящему веселая, и поет в ней мальчик ангельским голосом про сына, который высоко пролетает. Как ангел. Томина бабушка говорит, что ангелы – не мужчины и не женщины. С Томой они делают вместе стенгазету, она хорошо рисует. У нее кудрявые светлые волосы и очень голубые глаза, а руки все в шипицах, похожих на бородавки.

Мама с папой все-таки убедили Аню не бросать занятия музыкой. Софья Израилевна дала ей красивые новые вещи, некоторые за третий и четвертый класс, хотя по музыке Аня еще во втором. Она снова с удовольствием играет. Музыкой дома она теперь занимается по вечерам после школы, а утром, быстро сделав уроки, читает и крутит пластинки. Замечательная новая пластинка – оркестр под управлением Эдди Рознера. Какой красивый «Голубой прелюд»! А как весело поет мужской хор по-польски «Тиха вода бжеги рве, в який способ – кто то ве». А взрослые ехидно посмеиваются, когда солист поет: «Шла дивчина пшес зеленый ляс, попадшила на мне – тылько едын раз». Польский язык похож на русский, но не все понятно. Папа умеет петь по-польски, он научился, когда во время войны был в Польше. Он научил Аню детской песне «Мяла баба когута». Когут – петух, а «мяла» вовсе не мяла, а имела, то есть был у бабы петушок. И произносить надо не «мяла», а почти «мява». Ну, для Ани это не проблема, она и так «л» не выговаривает, папа заставляет ее говорить «На углу стояла лошадь и жевала клок соломы», но это ей не помогает. Харцер – это вроде пионера по-польски. Эта баба всех куда-то прятала – и петуха, и пионера, и пионерку. Очень веселая песня! Аня просит, чтобы папа научил ее другим песням, но мама рассердилась, когда они стали разучивать «Ноц», то есть ночь. Кажется, ей не нравится, что папу научили этим песням во время войны знакомые польки.

Аня начала ходить к логопеду в городскую поликлинику. Она сразу научилась говорить «л» – оказывается, надо было совсем не так язык ставить, как ей родители показывали – но, чтобы это вошло в привычку, она продолжала ходить и пересказывала логопеду сначала «Ход белой королевы» Л. Кассиля, а потом «Старую крепость» В. Беляева, стараясь выбирать места посмешнее – например, как Марущак поймал белую монахиню. Она так увлекалась, что сбивалась на польское «л», но Алевтина Михайловна, хоть и смеялась вместе с Аней, не забывала ее поправлять. Через три недели она объявила, что Аня может больше не приходить.

Аня никогда не плакала над книгами. Мама удивлялась – сама она в детстве рыдала и над «Хижиной дяди Тома», и над другими книжками, над которыми Аня не проронила ни слезинки. Но вот она пошла с ребятами в город на новый фильм «Судьба человека», и неожиданно для себя обнаружила под конец, что глаза у нее на мокром месте. Впервые Аня плакала над чем-то, что не было связано с ее собственной жизнью, и не оттого, что ей было больно или обидно, а от сопереживания с другими, даже если эти люди были только в кино или в книжке. Это стало переломным моментом, она чувствовала, что что-то в ней изменилось.

Вместо «Грустных ив» у Ани теперь новая любимая песня «Жил простой моряк когда-то…». Ее поет Утесов, а папа – еще лучше. Мама говорит, что у Утесова нет голоса, но Ане он все равно нравится. Аня хотела бы стать моряком, но девочек, оказывается, не берут. Она много читает о приключениях и путешествиях. Майн Рид, Фенимор Купер, Сетон-Томпсон, Луи Буссенар… Про индейцев, про животных, про англо-бурскую войну. Но лучшая из них – «По материкам и океанам» Георгия Кублицкого. Все истории в ней настоящие, непридуманные. Особенно Ане нравится читать про альпиниста, впервые поднявшегося на пик Сталина на Памире – самую высокую вершину в СССР. Целых 7495 метров! Каждый раз, когда Аня читает конец, мурашки по коже бегают: «Поднялся Евгений Абалаков. Один». Его товарищи не смогли идти дальше, а он дошел. Аня решает, что будет геологом, когда вырастет. Сюда-то девочкам можно! Но родители говорят, что для женщины это плохая профессия – очень тяжело физически, и придется надолго уезжать от своих детей. Вообще женщинам многое нельзя. Вот на даче она научилась играть в шахматы – это сложнее, чем в шашки, и она хотела, чтобы папа ее дальше учил, у него ведь был разряд по шахматам. Но папа сказал, что женщинам ни к чему уметь играть в шахматы и что сам он жалеет, что столько времени в школьные годы убил на шахматы. Лучше заниматься полезными для здоровья видами спорта, например, кататься на лыжах. И когда Дед Мороз принес Ане на Новый год новые лыжи с жесткими креплениями, папа научил ее ходить длинным скользящим шагом, а не просто топать на них, как дети во дворе. Они катались вечерами по занесенному снегом газону, разделяющему проспект Сталина. Папа ходил на лыжах в армии. Они были одеты в белые маскхалаты, чтобы враг их не обнаружил.

25

Кошмар! На кухне появились тараканы, наглые, рыжие, быстроногие существа. Мама и папа заняты, как всегда, и Аня решила сама от них избавиться. В один из морозных дней, когда занятия в школе отменили, она нашла в чулане жестяной насос-распылитель с дустом, завязала лицо косынкой, чтобы закрыть рот и нос, и посыпала плинтуса, порог и те места, где водопроводные трубы и трубы парового отопления входили в стену. Через два часа зашла на кухню и с отвращением подмела дохлых тараканов. Родители не знали, хвалить ее или ругать, – с одной стороны, тараканы исчезли и больше не появлялись, а с другой – она возилась с дустом, а это вредно для ребенка. Но Аня была вполне довольна собой. Можно один раз и пострадать ради такого дела.

Проигрыватель стал плохо работать: пластинки крутились неравномерно, и в конце концов завывание стало настолько сильным, что слушать их было уже невозможно. Папа обещал починить, когда будет время, но времени все не находилось. Как-то утром Аня решила посмотреть, что же там внутри происходит. Она открыла крышку радиолы и осторожно попробовала приподнять вертушку. Она подалась, и Аня увидела находящийся под ней механизм. Включила – и поняла, в чем проблема: резиновое кольцо, надетое на две оси, сильно износилось, что вызывало неравномерную работу механизма. Аня вспомнила, что на кухне в столе есть резиновые детские соски, которые они иногда вместо пробок надевают на бутылки. Она нарезала одну из сосок на несколько колец нужной ширины и примерила, какое лучше подойдет. Теперь попробуем включить… Ура! Все работает! Можно опять слушать любимую музыку или «Дела семейные», которые она знает уже наизусть. Миронова и Менакер так смешно читают! Вот вся семья делает уроки за нерадивого Бориску – мать по арифметике, отец по рисованию, а бабушка пишет сочинение «Как я свои каникулы провел». Бориска приходит из школы: «Мамане за задачку двойка, у старика по рисованью три…» Бабуленька глаза раскрыла шире и, трепеща, спросила наконец: «А мне, за сочинение?» – «Четыре! Ты у меня, старуха, молодец!» Но дела все равно кончились плачевно для Бориски, когда он написал в школе изложение по басне Крылова «Ворона и лисица»: «Ворона каркнула и мирово запела. Сыр сверзился Лисице прямо в рот. Лиса обтяпала фартово это дело». Бориска «плохо» получил за год. Однажды в разгар Аниного музыкального сеанса раздался стук в дверь. «Кто там?» Ей не разрешают открывать дверь, не спросив, кто это. «Мальчик или девочка, открой, пожалуйста», – прозвучал незнакомый мужской голос. Вежливый! И Аня открыла дверь. За дверью стоял мужчина в грязном ватнике и ушанке, с мешком за спиной, и было в его облике нечто столь страшное, что она сразу попыталась захлопнуть дверь. Но дядька налег с другой стороны. Непонятно, откуда у нее взялись силы, но она так надавила на дверь, что сумела ее захлопнуть, благо французский замок тут же защелкнулся. Хорошо, что родители его не заменили! Через несколько дней она проснулась ночью от собственного крика и обнаружила, что изо всех сил упирается обеими руками в стенку. Да, родители правы – дверь незнакомым никогда открывать нельзя. Папа придумал условный стук, и теперь они все так стучатся, когда возвращаются домой.