Ола и Отто 3 - Александра Руда

- Мне не нужно, - сказал Блондин лениво.

- Ну, как хочешь, - сказала я, пожав плечами.

- Я тебе просто расскажу. Ты знаешь, в нашем государстве очень тяжело так выслужиться, чтобы быть пожалованным в дворянство. Слава Небесам, мы уже двести лет ни с кем не воюем…

- А как же Сумеречные горы, - перебила я.

- С Сумеречными горами идет постоянная война уже сто лет, с тех пор, как оттуда массово поперла нежить. А стычки в той области идут, наверное, с момента создания Ситории.

- Я историю знаю, - буркнула я.

- Да, но ты не понимаешь, что выслужиться в горах очень тяжело - слишком опасно для жизни. И остальные области деятельности тоже возможностями не блещут - в экономике все тихо, да и радикальные перемены никогда не одобрят советники короля. В дипломатии тоже - с тех пор, как пятьдесят лет назад было объявлено равноправие между расами, у нас нет никакой угрозы гражданской войны. Остается только услуживать лично королю. Например, поставлять ему любовниц. Но наш Михей XIII и сам с этим прекрасно справляется. А Ромек абсолютно случайно узнал, что в последнее время у короля деликатная проблема.

- Он мучается запорами! - ахнула я, догадавшись.

- Тшшш, не кричи об этом так громко на улице, еще обвинят в государственной измене, - засмеялся Блондин. - Да, наш король страдал этим.

- Надо меньше есть всякую гадость, - тоном пророка сказал полугном.

- Отто, Отто, если бы это было так просто! Ты хоть знаешь, что подают на королевских пирах?

- Откуда нам знать такое, - буркнул друг.

- Там подают много всего, и много разного, и много вредного для здоровья, но очень вкусного, - Блондин мечтательно прижмурился. - Ваш любимый друг Ромуальд узнал про проблему короля, не знаю как, наверное, целителя подкупил. И привез чудо-порошок из-за границы. Королю так полегчало, что он тут же даровал спасителю дворянское звание.

- Вот это да! - восхитилась я истории. - Надо накопить деньжат и тоже целителя подкупить, да, Отто?

- Не получится, - покачал головой Блондин. - Целителя казнили, чтобы не распространялся о монарших проблемах.

- Нам не надо лезть в высокую политику, Ола, - сказал Отто. - Чем дальше от сильных мира сего, тем спокойнее жизнь.

- Если нашу жизнь можно назвать спокойной, то я тогда не знаю, какой тогда бывает беспокойная жизнь.

- Лучше тебе этого не знать, - посоветовал Лим, а Отто согласно кивнул.

- Хорошо, обойдусь. Спасибо за помощь, - сказала я.

- Ты помнишь о своем долге? - спросил Блондин.

- Такое не забывается, - кисло ответила я, не переставая гадать, что он придумал.

Мы с Отто развернулись и пошли к себе на окраину, а Блондин направился в свою шикарную квартиру.

- Сделаешь ему то, что обещала, - сказал Отто.

- Ты про что? - удивилась я.

- Про этот амулет, из-за которого девицы к нему в постель падать будут. Где-то у нас валялась подходящая заготовка. По какому принципу ты собираешься это делать?

- При активации он будет казаться более соблазнительным. Легкий морок и воздействие на центры удовольствия. Правда энергии будет уходить прорва, - задумчиво ответила я. - Подожди! Так он же сказал, что ему это не нужно!

- Поверь, Ола, каким бы успехом не пользовался мужчина у слабого пола, он все равно будет хотеть большего. И еще большего. И еще. А если весь мир в свой гарем превратить, так вообще замечательно. И чтобы соперники обязательно пытались женщин отобрать. А он бы их всех одним ударом!

- Фи, как примитивно! - сказала я. - Не то, что мы, нам нужен он, единственный.

- Ага, - сказал Отто, - единственный и зависть всех окружающих подруг. Но обязательно, чтобы подруженьки были страшнее. И завидовали посильнее.

На это возразить было нечего, поэтому я поспешила сменить тему:

- Странно, почему Блондин пошел на конфронтацию с виконтом ради нас. Я, честно говоря, до последнего думала, что он передумает.

- Я думаю, ему нужны свои, карманные Мастера Артефактов, который будут гарантированно делать качественные артефакты, - сказал Отто. - Это во-первых. А во-вторых, старая знать новую не очень любит, а новая - старую побаивается. Блондину было приятно ощутить себя таким всемогущим и великим.

- Всемогущим и великим… - задумчиво пробормотала я.

Вечером Отто застал меня перед зеркалом и спросил, пронаблюдав пару минут:

- Что с лицом? Прыщ вскочил и ты пытаешься его рассмотреть?

- Нет, - расстроено сказала я. - Я пытаюсь лицо Блондина скопировать, когда он с Ромуальдом разговаривал. Получается?

- Э-э-э… слегка! - дипломатично ответил полугном и посоветовал: - Только к заказчикам с таким лицом не выходи - подумают еще, что тебя пчелы в щеки покусали.

39. Самое страшное

Я наполняла артефакт энергией, от сосредоточенности высунув язык и изредка поглядывая на большой плакат, висящий на стенке мастерской. Этот плакат был гордостью Отто - он заказал у художника увеличенную копию иллюстрации из учебника. На плакате были изображены энергетические линии тела человека, гнома и эльфа. При работе с артефактами, тесно связанными со здоровьем, такой плакат был не заменим. Мы хотели добиться, чтобы воздействие артефакта на человека было наиболее щадящим, поэтому пришлось подналечь на учебники по анатомии.

Отто спал рядом на лавке. Под его равномерный храп я работала с энергией. В этом деле была необходима ювелирная точность и поэтому храп Отто и мой высунутый язык придавали мне необходимую сосредоточенность.

Прошло больше недели с момента дефиле. Мы с Отто по молчаливому согласию обходили стороной тему личной жизни. Да нам и некогда было болтать - полугном загружал нас работой в мастерских с утра до ночи.

- Нам нужно работать еще старательнее, - твердил каждый вечер полугном, когда я пыталась заснуть от усталости над нехитрым ужином. - Нас должны знать. Нас должны уважать как профессионалов. Мы должны создать себе такой авторитет, чтобы он не пошатнулся, даже если мы с тобой дружно на месяц уйдем в запой.

- Давай хоть на день уйдем в запой, - тоскливо предлагала я.

У меня в крови не было фанатичного отношения к работе, которое наследует каждый гном. Более того, я никогда не отличалась излишним усердием и трудолюбием, поэтому режим, установлены лучший другом, действовал на меня угнетающе. От желания плюнуть и бросить все к демонам меня удерживало только желание показать своим родственникам, что я хоть чего-то стою. А то после успехов моих сестер на семейном фронте ко мне относились с жалостью, как к калеке. Мама, бабушка, тетки и прочие родственники полагали, что я схожу с ума от одиночества и отсутствия мужчины. Я, конечно, с ума не сходила, было не до того. Но иногда признавалась сама себе, что многое бы отдала за массаж, сделанный руками Ирги.