Чудо-компасы - Константин Иосифов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Известно, некоторые запахи собака улавливает в миллион раз лучше человека.
Собаки-саперы обнаруживают запах мины, закопанной в земле. Собаки-геологи находят залежи пирита, даже если они лежат в земле на глубине семи метров. Все это так…
Однако неужели допустить, что птицы лучше человека знают географию Земли, астрономию и способны производить сложные расчеты, без которых невозможна навигация по небесным светилам? Ведь это же не что-нибудь, а знание! Наука!
Недавно стали раздаваться робкие голоса:
— Мы, конечно, понимаем всю абсурдность этого предположения… Ну, а вдруг птицы все-таки способны ориентироваться по солнцу и по звездам? Как бы это исследовать?
И действительно — как?!
Наблюдения в естественной обстановке ничего не говорят. Вот если бы можно было заставить солнце двигаться в несвойственном ему направлении, а потом, переметив огромное количество птиц, проследить, куда они полетят в этом случае, мы бы могли точно сказать, играет ли солнце какую-либо роль в птичьей навигации или нет.
Но, к счастью для всего живого, люди еще не научились производить подобные фокусы со светилами.
Значит, сваливать все на «инстинкт», на «шестое чувство», на «чувство направления», на «врожденную способность находить дорогу» и на этом успокоиться? Нет, так нельзя!
Хорошо бы провести эксперименты в искусственных, лабораторных условиях. Однако какие?
Недавно скворец подсказал способ, который позволяет «запускать» солнце в любом направлении. Способ этот дает много неожиданных ответов.
ОРНИТОЛОГИ СТАВЯТ ОПЫТЫ
Поехали на Куршскою косу, ребята!
Теперь, когда мы без пяти минут испытатели природы и кое-что знаем о чудесных путешествиях птиц, рыб и разного зверья, мы можем побывать в лабораториях разных ученых.
Для начала отправимся на Куршскую косу, что протянулась от Зеленоградска до Клайпеды и отделяет Куршский залив от Балтийского моря. «Птичьим коридором» зовут орнитологи эту косу.
Здесь, на косе, в поселке Рыбачьем расположена биологическая станция, и в ней проводятся исследования, которые имеют самое прямое отношение к нашему главному вопросу.
Конечно, можно было бы побывать там и раньше, если бы не одно каверзное обстоятельство.
Ученые — народ занятой. Они охотно рассказывают о своих исследованиях и открытиях, но не всем, а лишь тем, кто понимает толк в их деле и, главное, интересуется им по-настоящему.
Ну, а если гость, вместо того чтобы слушать объяснение раскрыв рот и затаив дыхание, вначале дернет за косичку соседку, а потом начнет размахивать кепкой перед немигающими глазами совы, то у ученого пропадает желание рассказывать.
Когда же посетитель не задает глупых вопросов вроде: «Дядь, а дядь? Что будет, если пустить сюда к птицам кошку?» — а спрашивает: «Нет ли у ночных птиц эхолокаторов, как у летучих мышей?» — то взыграет тогда сердце ученого, и, расплывшись в улыбке, он тут же выложит все, что знает по этому вопросу. А на прощание пригласит приходить и приходить.
Вот мы и рискнем — примем это приглашение, тем более что мы теперь без пяти минут испытатели природы.
Замечательное место эта Куршская коса. Узкой, два — четыре километра, полосой протянулась она на сто километров. Огромные дюны, похоронившие под своей многомиллионотонной тяжестью замки тевтонских рыцарей, церкви, поселки древних обитателей косы — куршей. И прекрасный лес.
Не было и нет на земном шаре места более популярного среди пернатых путешественников, чем эта коса! Невиданное птичье передвижение идет здесь и весной и осенью. До двух миллионов птиц пролетает над Куршской косой за несколько часов в иной осенний день. Более ста тридцати видов перелетных птиц попадаются здесь.
Птицы, прилетев с нашего севера и северо-востока и из Финляндии, собираются в районе Клайпеды и направляются вдоль косы, а когда минуют ее, то разлетаются веером, каждая по своему маршруту. Птиц, окольцованных здесь, находили и у Каспия, и в Испании, и в Индии, и в Африке, и многих других местах. Многие задерживаются здесь.
Если ехать по косе в сторону Клайпеды, то, не доезжая одиннадцати километров до Рыбачьего, можно увидеть высокие, двенадцатиметровые мачты. Возвышаясь над лесом, они поддерживают рыбацкую сеть — шатер. Шатер этот гостеприимно открыт с одного конца и суживается к другому, где и переходит в рукав. Рукав кончается клеткой достаточно большой, чтобы в ней мог повернуться человек.
Несется стайка скворцов в вдохновенном полете, и не замечает она, что сверху возникла нитяная сетчатая крыша, а по бокам нитяные стенки.
Еще мгновение — и некуда лететь птицам! Мечутся они в ловушке, но назад им хода нет: путь преграждают полотнища, что свисают сверху. Можно, конечно, выбраться, если лететь посредине, где нет полотнищ, но птицы сообразить этого не могут. Рассказывают, правда, про одного скворца, который случайно нашел выход из ловушки, а потом, если видел, что его соотечественники оказывались в плену, залетал к ним в клетку и показывал выход из нее. Но то особая история…
Мечутся в панике по ловушке птицы, и тут заходит в ловушку девушка. Она кричит, машет веткой, и птицы в страхе забираются в узкий конец ловушки, в ее рукав, а через рукав — в клетку. Девушка заходит в клетку. Она ловит птиц, словно они мухи какие-то, а не славные путешественники, надевает им на ножки алюминиевые колечки с номерами, делает запись в журнале — и летите, птицы!
До шести тысяч птиц в день порой обрабатывают таким образом на Куршской косе.
Конечно, нам очень бы хотелось узнать, куда летят пернатые путешественники, и с какой скоростью, и сколько лет живут разные виды, и когда кто пролетает косу. Много интересного рассказали бы орнитологи. И о том, как в 1949 году был пойман на Украине чирок, окольцованный в 1929 году, — двадцать лет прожил он! И как однажды певчий дрозд так перепугался, когда его окольцевали, что дал деру и летел без остановки, так что уже через день оказался у французского города Лиона — полторы тысячи километров проделал он тогда!
Все это интересно… Но все-таки как же птицы находят направление?
«Летит» скворец в клетке
Если вы настолько заинтересовались работой ученых, что и ученые заинтересовались вами, то вам здесь покажут, как «летают в клетках» скворцы и другие путешественники. Правда, для этого надо приехать сюда во время птичьих перелетов.
Весной и летом скворцы строят себе уютные гнездышки, высиживают птенцов, засовывают в их распахнутые желтые рты неисчислимое количество всяких букашек-таракашек, спасая этим человечество от голодной смерти, ибо не будь на свете птиц, насекомые-вредители сожрали бы все посевы и очень скоро заполнили бы весь мир своими разлагающимися телами.
Поближе к осени скворцы объединяются в стаи и улетают все дальше и дальше от домов, отрабатывая свои летные качества и умение держаться вместе и заодно обсуждая свои шумные скворчиные дела.
Ну, а когда осенью наступает время отлета, скворушки отправляются ватагами в Англию.
Ученые заметили: у многих скворцов, живущих в клетке, даже у тех, кто никогда не знал свободы, во время перелетов просыпается так называемое миграционное беспокойство — птицы, которые до этого беззаботно порхали с жердочки на жердочку, не проявляя пристрастия ни к одному направлению, теперь бьются о стенку клетки, хотя давно уже поняли никчемность этого занятия, либо сидят, тоскуя и распушив крылья, на жердочке, которая направлена именно на ту сторону, куда они летели бы. если бы не были взаперти. Остальные жердочки их в это время не интересуют.
— Ура! — воскликнули ученые. — Эту особенность можно использовать. Мы соорудим круглую клетку, в которой все стороны одинаковы, стенки мы сделаем темными, непрозрачными, чтобы скворец не видел земных ориентиров. Зато крыша будет прозрачная, из рыболовной сети. Через крышу птица будет видеть небо с его светилами.
Чтобы можно было проще следить за перемещениями птицы в клетке, ученые установили вдоль круглой стенки клетки восемь одинаковых жердочек. На жердочках установили контакты, а к контактам подсоединили счетчики.
Сядет птица на жердочку — и счетчик отметит это. А потом ученые подсчитают, сколько раз птицы садились и на какие жердочки, и определят, какое направление, какой румб предпочитает птица, когда наступает время перелетов.
Освоившись с клеткой, птица побывает на разных жердочках приблизительно одинаковое количество раз.
Но вот началась перелетная пора.
Теперь скворец почти все время проводит на жердочке, что глядит на юго-запад. Туда он полетел бы, будь он на свободе.
Клетку поворачивают то одной стороной, то другой, то третьей — скворец остается верен своему направлению.
