Врата Творения - Филип Фармер

Раздался взрыв. Вольф подумал, что в дальнем конце острова пробило один из газовых пузырей, и испугался. Но абуталы, стоявшие у люков, закричали, что это взорвалось еще одно гнездо ничиддоров. Менее защищенное, чем остров, оно попало под ртутный дождь; пузыри начали взрываться один за другим, и цепная реакция охватила весь сфероид.

Вольф подошел к Теотормону, который скорчился в темном углу. Младший брат посмотрел на него с ненавистью и страданием и, когда Роберт заговорил с ним, гордо отвернулся. Вольф молча сел рядом. Через минуту Теотормон беспокойно заерзал на месте и, в конце концов взглянув на Роберта, сказал:

— Отец говорил мне, что есть четыре планеты, которые вращаются вокруг пятой. На центральной планете — Аппирмацуме — расположена его крепость. Все планеты равны по размерам, и каждую из них от Аппирмацума отделяет не более двадцати тысяч миль. Вселенная Уризена довольно старая. Отец создал ее по меньшей мере пятнадцать тысяч лет назад, но держал свои планеты закрытыми, активируя врата только в тех случаях, когда хотел войти или выйти. Вот почему ваши определители миров не могли обнаружить эту вселенную.

— До сих пор я видел только три планеты, — задумчиво произнес Роберт. — Значит, они расположены по углам квадрата, и противоположная планета всегда скрыта Аппирмацумом.

Его не интересовало, каким образом столь большие небесные тела удерживаются в сравнительной близости друг от друга и остаются на постоянных орбитах. Наука властителей выходила за рамки его понимания — как, в сущности, и всех других потомков древней расы. Они унаследовали и использовали силы, принципы действия которых никто уже не понимал. Но знание основ науки не заботило властителей. Им хватало того, что они владели этими силами.

Иногда недостаток знаний делал властителей очень уязвимыми. У каждого из них имелось множество машин и механизмов. Если какая-нибудь вещь ломалась, терялась или ее похищали, властителям не оставалось ничего другого, как в свою очередь красть такую же вещь у сородичей — если только у тех имелось нечто подобное. Создаваемые ими оборонительные системы, несмотря на, казалось бы, абсолютную неприступность, всегда имели слабые места, которыми пользовались другие властители. Вся стратегия заключалась в умении выжить в настойчивых атаках и поиске подобных слабых мест. Поэтому какой бы беспомощной ни казалась их группа, Вольф не терял надежды на победу.

Ожидая окончания ртутного ливня, он погрузился в размышления. Из глубины сознания совершенно не к месту пришла мысль, которая занимала его последнее время. Она не имела никакого отношения к сложившейся ситуации. Но ее, видимо, направило к нему подсознание, чтобы хоть как-то облегчить тревогу о Хрисеиде, которой он в этот момент ничем помочь не мог.

С тех пор как он восстановил в памяти всю прожитую жизнь Ядавина — владыки многоярусного мира, — Роберта не переставали удивлять имена его отца, братьев, сестер, кузенов и кузин. Уризен, Вала, Лувах, Анана, Теотормон, Паламаброн, Эньен, Аристон, Тармас и Ринтрах — все эти имена упоминались в обширных мрачных родословных, которые можно найти в дидактических и символических произведениях Уильяма Блейка. И Вольф не верил, что данный факт объяснялся простым совпадением. Но как о них узнал английский мистик? Неужели он встретил изгнанного властителя, который скитался по Земле и по каким-то причинам рассказал поэту о древней расе создателей вселенных? Такое вполне могло произойти, после чего Блейк положил некоторые из его рассказов в основу своих апокалипсических поэм. Но если это так, то Блейк сильно исказил услышанную историю.

Вольф решил, что, если ему когда-нибудь удастся выбраться из ловушки отца, он обязательно отправится на Землю и проведет там исследования, а затем расспросит всех властителей, которые согласятся с ним встретиться и поговорить.

Стук ртути о борта прекратился. Подождав для большей уверенности еще с полчаса, островитяне поднялись на главную палубу. Настил оказался сломан, прожжен и пробит во многих местах. Стены изрешетило так сильно, что корни и листья превратились в почерневшие лохмотья. Но больше всего пострадала гондола — от нее остались одни обломки. По всей палубе валялись маленькие блестящие шарики.

— Ртутный ливень абсолютно не похож на метеоритный дождь, — сказал Теотормон. — Капли летят со скоростью около сотни миль в час, но, попадая в атмосферу, замедляют скорость, а перед тем как упасть в море, разлетаются на мелкие брызги. Однако сам видишь…

Он махнул плавником, указывая на разрушенную поверхность летающего острова.

Роберт осмотрел пространство над морем. Уцелевшие гнезда медленно удалялись к горизонту. У крылатых людей теперь хватало своих проблем, и илмавиры их больше не интересовали. Одно гнездо оказалось настолько перегруженным беженцами с разрушенных сфероидов, что начало постепенно терять высоту.

Дагарн выглядел мрачным и опечаленным. Большая часть племени погибла; абуталам едва удавалось управлять островом, и любая встреча с противником могла окончиться гибелью их летающего дома. Отныне им предстояло беспомощно дрейфовать над океаном, обходя по спирали небольшую планету. Они могли вернуть себе былую славу только после того, как подрастут дети. Но вряд ли враги оставят их в покое на такое долгое время.

— Мой народ обречен, — грустно произнес вождь.

— Ничто не потеряно, пока ты продолжаешь сражаться, — ответил Роберт. — В конце концов, вы можете избегать стычек с летающими и плавающими островами. Я слышал, что единственной причиной ссоры между двумя абутами служит то, что они подходят друг к другу слишком близко. Но этого можно избежать. А ничиддоры появляются очень редко, и за последние пятнадцать лет вы ни разу не встречали столько гнезд.

— О чем ты говоришь! Уклоняться от сражений! — вскричал Дагарн, у которого от удивления отвисла челюсть. — Это же… Такое и в голове не укладывается. Нас посчитают за трусов, и наши имена станут словом презрения в устах врага.

— Все это вздор, — сказал Вольф. — Другие абуталы даже не разглядят вас, если вы не позволите им приблизиться. Впрочем, поступай, как знаешь. Если илмавиры не захотят отказаться от своих предрассудков, ваша гибель неизбежна.

Роберт начал помогать другим очищать остров от трупов. Мертвых и раненых ничиддоров побросали за борт. Павшим в сражении абуталам устроили долгую похоронную церемонию, которую пришлось проводить вождю, поскольку колдуну во время битвы открутили голову. В конце ритуала тела героев перекинули через борт, и их приняло море.

Дни и ночи остров медленно сносило ветром. Вольф часами следил за движением огромных коричневых планет, которые, как и центр вселенной, Аппирмацум, находились всего лишь в двадцати тысячах миль. И близко и далеко. С таким же успехом планета могла находиться за миллионы миль. Неужели он никогда не попадет туда? У Роберта возникла идея, и идея настолько фантастическая, что он почти отказался от нее. Хотя при наличии необходимых материалов он, наверное, мог бы воплотить в жизнь этот план.

Абута пролетала над полярной областью, но поверхность воды внизу ничем не отличалась от других районов планеты. Дважды на горизонте появлялись вражеские острова. Однако когда они начинали приближаться к абуте илмавиров, вождь скрепя сердце приказывал отходить на предельной скорости. По бортам открывались клапаны газовых пузырей, летающий остров набирал боковое ускорение, и расстояние между двумя абутами не менялось. Через какое-то время противник прекращал преследование, не рискуя больше тратить газ своих пузырей.

Дагарн объяснил, что маневры абуталов перед началом битвы иногда занимают до пяти дней.

— Я никогда не встречал людей, которые бы так стремились к смерти, — ответил на это Вольф.

Многие властители уже потеряли всякую надежду и считали, что полет над пустынными водами океана никогда не приведет к намеченной цели. Но однажды крик дозорного заставил их вскочить на ноги.

— «Мать островов»! — кричал он. — Прямо по курсу! «Мать всех островов»!

По сравнению с «мамашей», «детки» ее были совсем крохотные. С высоты трех тысяч футов Вольф одним взглядом окинул плавающую массу от берега до берега. Кусок суши не превышал двенадцати миль в длину и тридцати — в ширину. Но величина — понятие относительное, и по меркам этого мира остров действительно мог считаться континентом.

Здесь имелись заливы и бухты, в низинах виднелись озера морской воды. В былые времена какая-то сила — а может быть, и столкновение с другими островами — измяла берега острова, образовав при этом холмы. И вот на вершине одного из них Роберт заметил врата.

Он увидел пару шестиугольников из какого-то мерцающего металла, огромные отверстия которых напоминали арки ангаров для дирижаблей.