Вне зоны доступа - Келли Хармс

В субботу, утром, в день моей свадьбы, я проснулась в луже. Горе, мороженое, крошки картофельных чипсов и вино, кажется, смешались там, где я лежала, но, к счастью, все это происходило в роскошной ванной. Прошлой ночью, в какой-то момент между первой и второй бутылками Пино Гриджио, я решила, что, будучи интернет-мошенницей и полным ничтожеством, я не заслужила роскошной кровати. Логика пьяного человека странная. Может быть, я просто предвидела, что разолью вино, что я и сделала, вероятно, трижды. Я взяла подушку, несколько полотенец и одеяло в ванну, чтобы продолжить вечеринку жалости. Я помнила пинту тающего органического ванильного мороженого премиум-класса с огромным содержанием углеводов и крошками чипсов сверху, а остальное смешалось в одно слезливое пятно.

Теперь, оглядев номер для новобрачных в гостинице, я поняла, что не могу оставаться здесь больше ни минуты. Это все было слишком ярко, слишком многообещающе, слишком много лжи. Я собрала вещи на ночь и поехала к дому моей матери, который располагался примерно в двадцати минутах езды от Диллона. Если я собираюсь инсценировать собственную свадьбу перед пятьюстами тысячами человек, то мама буквально единственный человек в мире, на поддержку которого я могу рассчитывать, потому что она абсолютно презирает социальные сети, телефоны и технологии в целом и думает обо всем этом как о карточном домике. К тому же у нее есть огромный запас хорошего вина.

Когда я подошла к длинному деревянному крыльцу моей мамы, пытаясь решить, постучать или просто войти, дверь распахнулась сама собой.

– Как раз вовремя! – воскликнула мама. – Я ждала тебя еще вчера.

Я вошла, стараясь не показывать мгновенную усталость, вызванную встречей мамой.

– Как ты узнала, что я пришла? – постаралась быть вежливой я.

Мама быстро обняла меня, здороваясь, отметила вслух, что, по ее мнению, я теряю мышечный тонус, а затем указала на маленький столик, установленный возле входной двери. У него были ручки, которые шли от стены и поддерживали откидывающийся верх. На нем, рядом со знакомой семейной фотографией, пожелтевшей от возраста, находился небольшой алтарь с моей взрослой фотографией в рамке: руки скрещены, спина прислонена к дереву, волосы блестящие, а одежда крайне неудачная. А еще разные свечи, бусы и колода карт таро.

– Мам, – протянула я. – Ты не можешь все время делать расклады на меня. Это довольно навязчиво. А еще пустая трата времени!

– Но ты здесь, не так ли? – ответила она, как обычно уклонившись от моей просьбы. – Держу пари, ты хочешь есть. Я могу разогреть банку супа.

– Что сказали карты? – не могу удержаться от вопроса.

– Что тебе будет больно и будешь нуждаешься в уходе. Может быть, будет сломана рука.

Я закатила глаза.

– Ну и посмотри на меня! – Я помахала руками перед ней. – Ничего не сломано, ничего не болит. Удивительно.

Она прищурилась и взяла меня за обе руки, проведя пальцами по моим, как будто я скрыла от нее сломанное запястье или раздробленную локтевую кость. Не обнаружив никаких реальных повреждений, она перевернула мою правую руку и посмотрела на мою ладонь. Ее прохладный палец на моей линии жизни успокаивал, и я даже немного расстроилась, когда она внезапно остановилась и отпустила мою руку.

– Ну, – задумчиво произнесла она. – Слава богу. Следи за падающими предметами в ближайшие несколько дней, хорошо? Хотя я и знаю, что твои большие пальцы – это, по сути, единственная часть тела, которая тебе нужна для твоей работы.

– Что ты имеешь в виду? – подстегнула ее я, выскальзывая из своих балеток и ставя босые ноги на прохладный, гладкий пол.

Мама отвернулась от меня и начала отходить, бросив:

– Ну, знаешь, эти твои компьютерные штучки. Киберпространство, – пренебрежительно добавила она.

Я засмеялась. Я десятки раз объясняла своей матери, чем я зарабатываю на жизнь, и она не дура. У нее просто сильное чувство отрицания и слепая зона на все происходящее в Интернете, которым она пользуется очень редко и с огромной неохотой.

– Я думаю, однажды я куплю тебе компьютер, – погрозила я.

– О, дорогая, не стоит. У меня есть компьютер, и я им никогда не пользуюсь. – Она имела в виду древний iPad первого поколения, который я подарила ей много лет назад, со съемной клавиатурой.

– Это не компьютер, мам. И все равно он больше никуда не годится: эти приложения уже много лет не обновляют.

– Ты можешь разгадывать на нем кроссворды, – предложила она.

– А ты?

– Ну уж нет. Он показывает ответы, если нажать на кнопку, а мне не хватает силы воли, чтобы ее не нажимать. И вообще мне нравится читать «Пост».

Это видно по стопке газет у боковой двери.

– Когда ты умрешь и мне придется выбрасывать пять тысяч старых газет, я буду очень жалеть о том, что ты не читала новости в Интернете, как все приличные люди.

– Дорогая, это будет уже совсем не моя проблема, – весело проговорила она. – Я же буду мертвая!

– Знаешь, – ответила я, садясь на диван и беря банан из ее вазы с фруктами, – если бы у тебя был компьютер, ты бы точно знала, чем я занимаюсь каждый день. Ты могла бы видеть каждую деталь моей жизни.

– Я и сейчас знаю каждую деталь твоей жизни и нахожу ее скучной. Ты весь день смотришь на экран в поисках признания там, где его не может быть априори, и у тебя есть парень, который мог бы создавать прекрасные произведения искусства, но вместо этого делает то же самое, что и ты, для аудитории из единиц и нулей.

Дамы и господа, познакомьтесь с моей матерью Марлой Белл!

– И зачем я вообще сюда прихожу? – поинтересовалась я. Я старалась, чтобы это звучало с любовью. Я подошла ближе.

– Ради моей стряпни, разумеется. Хочешь ту банку супа?

Я покачала головой.

– Слишком высокое содержание натрия. Давай поедем в «Вейл», – попросила я. Я не хотела возвращаться на горнолыжный курорт, где должна была сегодня выйти замуж. Но мне все еще нужна была приличная еда без глютена и углеводов, чтобы остановить вздутие живота.

– Не могу, – ответила она. – Я на дежурстве.

Моя мама в молодости была медсестрой, и можно с уверенностью предположить, что она была замечательной. Она одновременно и любящая, и властная. Но в наши дни система здравоохранения ей не по вкусу, и после того, как она отработала свои положенные тридцать лет и начала получать пенсию, она стала доулой – помощницей при родах. Куда бы она ни пошла, она приносит с собой инструменты для работы: лосьоны, масла и чаи, теплые грелки, мягкие носки, массажные инструменты, средства для ухода за больными, портативную стереосистему