Бойцы Сопротивления - Николай Пронин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дожди уже начали наводить на Колесника тоску и уныние. Просыпаясь по ночам, он слушал монотонное журчание воды, однообразное поскрипывание оторвавшегося где-то на крыше листа кровельного железа, подолгу ворочался, не спал. В такие минуты передумаешь о многом. Склад с горючим они так и не подожгли: неожиданно возле разместилась немецкая воинская часть. Из-за этого операцию пришлось отложить. Лейтенант очень жалел об этом, но когда он рассказал о неудаче Капитану, тот лишь усмехнулся:
— Не горюй, камрад, стартовые площадки поважнее!
Вслушиваясь в завывание ветра, Колесник старался уловить в нем посторонние звуки, осторожные шаги или приглушенное урчание полицейских машин. Гитлеровцы больше уже не прикрывались фиговыми листками, как это делали они в первые дни оккупации Франции. В то время существовал даже секретный приказ: «С населением обращаться хорошо, быть вежливыми, показывать, что мы, немцы, их верные друзья». Ныне поведение оккупантов стало иным. Вначале они наловчились на ловле коммунистов, потом пришел приказ командования насчет «коллективных мер» против жителей целых селений. И теперь при малейшем поводе гитлеровцы сжигают целые селения, вешают и расстреливают.
«22 мая.
Накануне до нас дошли тревожные слухи. В ночь с первого на второе апреля в деревне Аск эсэсовцы расстреляли свыше сотни детей и стариков. Деревня находится близ железной дороги, на которой произошло крушение воинского эшелона. И этого оказалось вполне достаточно для истребления людей…
Участились случаи облав. Поэтому приходится быть начеку. Я теперь нередко меняю места ночевок. Часто остаюсь один. Ночи длинные, передумаешь о многом… Последнее время все наше внимание сосредоточено на поисках стартовых площадок. Правда, не скажу, что мы в этом преуспели. Вот уже две недели назад, как ушли на разведку Николай и Геращенко. Уж не случилось ли что?»
(Из дневника)
* * *Глубокой ночью Колесникова разбудил Петриченко, сообщил, что вернулись те, кого уже перестали ждать, — Николай и Геращенко. Первое время дела у них шли успешно. Им удалось обнаружить ряд важных объектов. И они уже возвращались на хутор, как вдруг ночью под Амьеном случайно набрели на аэродром и были схвачены. Хорошо, что на следующую ночь на аэродром напали франтиреры, началась суматоха. Воспользовавшись этим, разведчики бежали. Но теперь они без оружия, а Геращенко к тому же и ранен.
Раненого положили в мансарду. Когда Колесник и Петриченко поднялись сюда, под потолком тускло коптила керосиновая лампа, больной метался в бреду.
— Где возьмем врача? — спросил Колесник озабоченно.
— В округе найти врача, наверное, можно, — ответил Петриченко, — но неизвестно, на кого нарвешься.
И тут выяснилось, что у Андрея есть знакомая девушка, которая работает в госпитале. Она может сделать перевязку. Вот он и ушел за ней.
— Андрей? — удивился Колесник. — Когда он успел познакомиться?
— Успел, — усмехнулся Петриченко, — да еще как успел: отец у его девушки, говорят, врач. Правда, мы не знаем, как он отнесется к нашей просьбе, а вот за девушку Андрей ручается.
— Скажи на милость, уже ручается, — продолжал недоумевать Колесник. Эта история ему явно не понравилась. — А почему бы не поговорить с Телье? — спросил он. — Кто-кто, а этот парень непременно что-нибудь посоветовал бы…
— Его нет на хуторе, — ответил Петриченко.
Ничего не оставалось, как ждать возвращения Андрея. Незаметно для себя Колесник задремал. Проснулся мгновенно, как только послышались осторожные шаги на лестнице. В дверях показалась голова Андрея. Окинув сидящих в полуосвещенной комнате внимательным взглядом, он осторожно пропустил вперед себя спутницу, а затем вошел в комнату сам.
— Жанет, — представил он девушку и тут же покраснел.
Бедный Андрей, он всегда краснеет, когда смущается… Жанет была высокая, стройная, с голубыми глазами. Робко произнеся привычное: «С ва мсье», — она поперхнулась, закашлялась. Только тут Колесник обратил внимание на то, что в комнате так накурено, что нечем дышать. Приоткрыв дверь, он подал Жанет тазик с чистой водой для мытья рук.
Она неплохо знала свое дело, и минут через тридцать перевязка была закончена. Вынув из сумочки какие-то таблетки, девушка принялась объяснять Андрею, как их давать раненому, но он лишь виновато хлопал глазами: по-французски Андрей знал всего лишь несколько слов. Парня надо было выручать, и Колесник сказал:
— Спасибо, Жанет, мы вас поняли!
— О, вы француз? — обрадовалась девушка.
— Нет, тоже русский.
— Рюсс, Россия, — заулыбалась девушка, — но вы так хорошо говорите по-французски, — и ласково посмотрела на смущенного Андрея.
Заметив этот взгляд, Александр обронил:
— Ничего, с вашей помощью скоро заговорит по-французски и он.
— Или в крайнем случае на время ваших свиданий мы станем присылать переводчика, — вставил Николай.
Все заулыбались.
— Что он сказал? — забеспокоилась смущенная Жанет.
— Он шутит, — успокоил ее Колесник и, повернувшись к Андрею, добавил: — Проводи девушку, а то уже скоро рассвет…
— Да-да, — заторопился он, — пора!
* * *Докладывая лейтенанту о результатах разведки, Николай упомянул про какие-то столбы, которые немцы врывают в ровном поле, в шахматном порядке, на значительном расстоянии друг от друга. Причем разведчики их видели в нескольких местах, но каково их предназначение, они так и не поняли.
И в самом деле, каково? Может быть, этим столбам отводится какая-то особая роль в укреплении «Атлантического вала»? Впрочем, если он только существует, этот «вал». На днях до партизан дошли странные слухи: якобы специальные службы англичан вели наблюдения в эфире. Опознав голоса радистов, они стремились определить, как перемещаются воинские части в районе «Атлантического вала». И вот тогда выяснилось, что один и тот же диктор ведет передачу за радистов нескольких подразделений. На основе этого был сделан вывод: «Неприступный «Атлантический вал» — очередной блеф немцев…» Неужели и в самом деле это так? И потом как-то не верится, что можно опознать голоса в эфире. Но говорят, можно. А если «Атлантический вал» — выдумка Геббельса, то тем больше шансов на успех союзников и им нечего тянуть с высадкой…
Такие вот мысли все утро не давали покоя Колеснику. А Петриченко в это время успел побывать на соседнем хуторе. Вернулся он с запиской от Капитана: «В семнадцать часов жду у заброшенной усадьбы». Поймав недоуменный взгляд Колесника, Петриченко пояснил:
— Едете на совещание! Я уже и велосипед приготовил…
— Интересно, чему оно будет посвящено? — задумчиво сказал Колесник.
— Возможно, объявят, когда наконец намерены высадиться союзники во Франции, — шутливо заметил Петриченко, — или скажут: «Камрады партизаны, примите новейшее оружие…»
— Ну да, держи карман шире, — улыбнулся Колесник.
И все же, собираясь в путь, в душе он на что-то надеялся.
Асфальтированное шоссе, оказавшееся в стороне от магистральных направлений продвижения немецких войск, сохранилось довольно в приличном состоянии, было ровным и гладким.
К сожалению, они проехали по нему совсем немного и лишь только обогнули зеленую рощицу, как впереди, прямо в поле, увидели взвода два солдат и несколько грузовиков с лесом-кругляком. Солдаты сгружали лес, резали его на короткие столбы и врывали их в поле в шахматном порядке на значительном расстоянии друг от друга.
Капитан тут же круто свернул с дороги вправо, его широкая спина еще раз мелькнула за кустарником и скрылась. Колесник кинулся вслед за ним. Солдаты, занятые своим делом, не обратили на велосипедистов никакого внимания.
Проехав еще немного, Капитан остановился, подождал Колесника и поинтересовался, что он думает по поводу увиденного в поле.
— Скорее всего эти столбы установлены для того, чтобы невозможно было использовать поле под аэродром, — ответил тот.
— И я так думаю, — заметил Капитан, — Пикардия все же самое вероятное место высадки союзников.
Уже который раз говорил он об этом. Возможно, у Луи есть на этот счет какие-то данные? Или же, размышлял Колесник, он приходит к такой мысли по логике вещей — ведь уже полгода прошло со дня окончания Тегеранской конференции, и пора бы англичанам и американцам выполнить ее решение.
Недавно Телье отремонтировал трофейный радиоприемник, и теперь партизаны регулярно слушали Москву и Лондон. Освобождены Одесса и Севастополь!.. Но как бы ускорилось освобождение Европы от фашизма, если бы союзники наконец начали воевать по-настоящему, высадились во Франции…
До охотничьего павильона какого-то крупного помещика, хорошо укрытого зарослями орешника и бузины, они добрались уже в сумерках. Павильон довольно бдительно охранялся франтирерами, и прежде чем Капитан и Колесник попали в него, у них несколько раз спросили пароль.
